Разгневанная земля - Яхнина Евгения Иосифовна - Страница 41

• Предыдущая
• 41/104
• Следующая

Танцующие пары, ещё весёлые и возбуждённые, поспешили выстроиться в два ряда, образуя проход для императора. Но при первом взгляде на быстро шагавшего Николая гости насторожились в тревожном ожидании.

Не отвечая на глубокие поклоны и приседания да бледный, с рассеянным взглядом, Николай прошёл на середину зала и подал знак остановить музыку.

Потрясая зажатыми в кулаке депешами, царь громко произнёс:

— Господа офицеры! Седлайте коней! — Он обвёл помутневшим взором стоявших навытяжку гвардейских офицеров. — Во Франции объявлена республика! Королевская семья бежала неизвестно куда! Францией управляет Национальное собрание!

Николай старался говорить твёрдо, но голос плохо ему повиновался. Расшитые золотом мундиры, фраки, роскошные туалеты дам внезапно вытеснило страшное видение: призраки повешенных на Кронверкской куртине[31] встали перед его глазами. Сперва их было только пять, затем становилось всё больше, больше… Они надвигались на него, давили со всех сторон…

Николай резко повернулся и направился к выходу Министр двора князь Волконский последовал за ним. Зал замер в зловещей тишине. Первыми опомнились молодые офицеры. Откланиваясь дамам, они стали покидать зал.

В своих апартаментах Николай I сидел, запершись вдвоём с князем Волконским. Семидесятилетний министр двора пользовался особым доверием государя. Николай посвящал князя в свои самые сокровенные тайны и терпеливо выслушивал его возражения, если старому придворному намерения государя казались губительными для престижа и благополучия российского императора. Так и сегодня между царём и князем велась откровенная беседа.

— Гидру революции мы должны раздавить прежде, чем она успеет протянуть свои щупальца к Берлину, Вене и… станет приближаться к нашим границам. — Николай порывисто шагал по кабинету, не скрывая от министра своего смятения.

— Ваше величество, — решительно возразил Волконский, — Пруссия соседит с Францией, и ей первой надлежит позаботиться, чтобы зараза не переползла во владения прусского короля.

— Фридрих труслив, и его легко могут склонить на уступки. Я уже уведомил его. Пусть он не создаёт себе иллюзий и уразумеет наконец, что нашему общему существованию грозит неминуемая опасность. Мы погибли, если допустим малейший ложный шаг, если обнаружим малейшую нерешительность. Наш первый долг — единодушно отказаться на этот раз признать новый французский строй. Необходимо также порвать сношения с Францией, немедленно отозвав нашу миссию. И одновременно надо готовить сильную объединённую армию. Прусский король должен стать во главе военных сил всех германских государств. Я, в свою очередь, быстро приду ему на помощь с тремястами тысяч человек, готовых вступить в общий строй…

Николай остановился и, глядя в упор на князя, спросил:

— Понятен тебе мой план?

— Намерения вашего величества мне ясны, но… где взять столько войска и денег?

— За войском дело не станет! Я уже подписал приказ. Деньги? Да разве был недостаток в деньгах, когда наши войска, преследуя Бонапарта, вступили в Париж?

— Государь!.. — Старый вельможа умоляюще сложил руки. — Времена-то ныне другие. Дело сейчас не столько в деньгах, сколько в солдатах. Мобилизация вызовет ропот среди бессрочноотпускных. Придётся отправить в поход огромную армию, а разве можем мы вывести войска за пределы страны, оставив незащищёнными основы нашего государственного строя? Разве не важнее в первую очередь позаботиться о спокойствии у себя дома, государь? Своя рубаха ближе к телу!

— Да, своя рубаха ближе к телу! — с возмущением закричал Николай. — Потому-то я и поднимаю оружие, не о французах пекусь я! Все эти скоты вместе взятые не стоят жизни самого захудалого моего солдата. Свои границы хочу охранить, чтобы к нам не проникла зараза! — Переведя дух, он добавил: — Позови графа.

Вошедший канцлер Нессельроде был в высшей степени взволнован. Из дрожащих рук выпали листочки докладной записки, которую он срочно заготовил. Неуклюже нагнувшись, первый министр поднял с пола бумаги и растерянно смотрел на царя, ожидая вопросов.

— На тебе лица нет! Чем ты так напуган? — спросил царь.

— Как не быть напуганным, ваше величество, когда на горизонте для нас видна одна кровь! Дурные сведения отовсюду из Европы. Если враги внутренние протянут руки врагам иноземным… Господи! Храни твою святую Русь! — зашептал канцлер, устремив взгляд в угол царского кабинета, где висела икона, утопавшая в сиянии золота и драгоценных камней.

— Аминь! — поддержал молитву царь и перекрестился. — Какие новости? Говори!

— Тревожное известие из Лондона.

— Говори! Говори!

— Посол пишет, что английское правительство не намерено вмешиваться во внутренние дела Франции и, вероятно, признает новый строй…

— Не весьма утешительно! Пальмерстон интригует. Эта лисица никогда не прочь полакомиться за чужой счёт… Прискорбно, однако мы своего решения не изменим… Ещё что у тебя?

— Ваше величество, сегодня получены донесения; о том, что титулярный советник Буташевич-Петрашевский, служащий в департаменте внутренних сношений министерства иностранных дел, обнаруживает большую наклонность к коммунизму и с дерзостью провозглашает свои правила. Он роздал петербургским дворянам литографированную записку, названную им «О способах увеличения ценности дворянских или населённых имений…»

— Заглавие дельное, а что под ним скрывается? — насторожился Николай.

Министр протянул царю брошюрку, которую держал наготове:

— Осмелюсь представить вам один экземпляр этого возмутительного документа. Под деловым заглавием, возбуждающим любопытство помещиков, на самом деле скрывается приглашение их к освобождению крестьян. Автор сей записки выходит из пределов, допускаемых законом, считает гибельным для общественного благосостояния предоставление права владения населёнными землями исключительно одному классу; хочет улучшения форм судопроизводства, надзора за исполнительными властями…

— Познакомлюсь сам с этими бреднями! Брошюру отбирать, где бы ни оказалась. Петрашевского предупредить, что запрещаю распространять его записку. Какой установлен надзор за этим человеком?

— Дубельт выделил для этого специальных и весьма надёжных людей.

— Следить неуклонно, установить всех лиц, с коими Петрашевский имеет связи, соблюдая крайнюю осторожность, чтобы не дать обнаружить тайного надзора. Быть зорким, но не спешить в этом деле, а потом, когда наступит время, одним ударом снять головы всем заговорщикам… Что ещё доносит граф Орлов? Какие разговоры насчёт мобилизации?

Нессельроде со страхом поднял глаза на царя. Николай требовал сообщать ему о всех случаях «крамолы», о которых доносили шефу жандармов Орлову его тайные агенты. На этот раз факты были особенно неприятны. Канцлер выпалил одним духом:

— Отпускной из гренадерского князя Суворова полка рядовой Александр Филиппов, будучи в питейном доме, где присутствовали и другие отпускные, сказал во всеуслышание: «Хотя государь и просит нас подраться в штыки, но мы с ним сыграем штуку», на что другие отвечали: «Так ему и надо», произнося при этом ругательные слова.

Царь нахмурился:

— Схвачены ли преступники?

— Арестованы Филиппов и ещё трое, выражавшие сочувствие его словам. Все содержатся в крепости.

— В арестантские роты всех четверых, бессрочно!.. — приказал Николай. — Дальше!

— Второго морского экипажа Семён Ракитин трактовал с разными классами народа, собравшимися в толпе на рынке, что государь не так-де распоряжается, много на крестьян кладёт налогов. На эти его дерзкие слова один из слушателей, студент Никитин, заметил: «Когда гвардия выступит в поход, вот тут-то и время устроить бунт, как сделали французы». — Переведя дыхание, Несельроде добавил: — Упомянутый Ракитин арестован, за студентом установлено неусыпное наблюдение, дабы выяснить, не входит ли он в какую-либо преступную организацию.

• Предыдущая
• 41/104
• Следующая