Артёмка (сборник) - Василенко Иван Дмитриевич - Страница 1

• 1/43
• Следующая

Началось это у Артемки с того, что нашел он пантомиму. Шел от моря, где ловил бычков, и нашел. Лежала пантомима в песке, недалеко от берега, только уголок высовывался. Взял Артемка за уголок, потянул – книга; развернул, а печать какая-то странная: буквы крупные, редки и не черные, а синие.

«Что такое? – подумал Артемка. – Книга какая-то не такая…»

Взял под мышку и принес к себе в будку.

Артемкина будка стояла на базаре среди таких же покосившихся и закоптелых будок. На ней еще сохранилась отцова вывеска – сапог и надпись от руки: «Мастер Никита Загоруйко, прием Заказов и Пачинка». Но все знали, что Никита Загоруйко умер два месяца назад, и обувь носили чинить в другие будки. Если же случались такие, что не знали о смерти Никиты, то постоят, посмотрят, покачают головой – дескать, еще испортит малец – а уйдут. Досадно было: ведь Артемка мог не только латку поставить, но даже новые головки притачать, а вот не доверяют. Если бы не удочка, хоть умирай.

Артемка почистил бычки, вывалял их в муке и положил на сковородку. И тут, нагнув голову, чтобы не набить шишку, вошел учитель Борис Николаевич, у которого Артемка обучался в приходской школе:

– Косячки на каблуки поставить можешь?

Обрадовался Артемка, но виду не подал. Взял туфли, повернул вверх подошвой и деловито оглядел.

– Это можно, – сказал он, как говорил отец.

– А долго будешь делать?

– Да сейчас же при вас и сделаю.

Артемка обстругивал острым ножом подошвенную кожу, а учитель сидел на чурбане и дымил папироской.

– Так, значит, и живешь один? – спросил учитель.

– Так, Борис Николаевич, и живу.

– Ну, а зарабатываешь как? На жизнь хватает?

Артемке хотелось пожаловаться на недоверчивых заказчиков, но не позволила гордость.

– Сами знаете, какие нынче времена: здорово не разживешься. Ну, а все-таки жить можно. Кому раз починю, тот уже другому не понесет.

– Да-а… – сказал учитель раздумчиво. – Ты скорей подрастай да женись. А то что ж так…

Артемка промолчал.

Учитель взял со стола запыленную книжку и вслух прочитал:

– «Тарас Бульба. Пантомима по повести Н. В. Гоголя». Что такое? Пантомима? – удивился он. – Откуда это у тебя?

– А это я в песке нашел. Возле моря. Хотел было почитать, да разве за работой успеешь.

– Подожди, – сказал учитель. – Что это я недавно читал? Ну да, так и есть, в газете объявление было от цирка: «Утеряна пантомима «Тарас Бульба». Нашедшего просим вернуть за приличное вознаграждение». Ясно, это и есть она. Тащи ее в цирк, да смотри не продешеви.

Артемка с интересом взглянул на книжку.

– А какое это такое – приличное?

– Приличное? Ну, значит, хорошее, не обидное для той личности, которая принесет. Рублей пять, а то, может, и десять.

Когда учитель ушел, Артемка достал с полки маленькое зеркальце и долго рассматривал себя: зеленые, как у кошки, глаза, нос гургулькой и желтые, выцветшие на солнце волосы, – нет, десять не дадут.

Артемка причесался, аккуратно завернул в газету книжку, как делал это с башмаками, когда отец посылал отнести их заказчику, и пошел к цирку.

Цирк был круглый, деревянный, большой. Оттого, что на всей площади, кроме него, не было других построек, он казался важным. На стенах, около входа, висели афиши, а на афишах боролись полуголые люди со вздувшимися мускулами, стояли на задних ногах лошади, кувыркался рыжий человек в пестром капоте. Ворота цирка оказались раскрытыми, и Артемка вошел в помещение, где стояли буфетные столики с досками под мрамор. Малиновая бархатная портьера прикрывала вход куда-то дальше. Артемка постоял, прислушался. Никого. Даже окошечко кассы задвинуто. Тихонько приподнял портьеру – запахло свежими стружками и конюшней. Шагнув вперед, Артемка увидел круглую площадку и невысокий круглый барьер, а за барьером вокруг площадки поднимались деревянные скамейки все выше, выше, чуть ли не к самому потолку. У Артемки даже в глазах зарябило – так их было много. А над. кругом, высоко, как в церкви, на толстых голубых шнурах висела трапеция.

«Вот это самое и есть цирк, – подумал Артемка, – Огромнющий!»

Напротив распахнулась портьера, и оттуда выскочил маленький лысый человек. Он ударился ногами о барьер, подскочил, перевернулся в воздухе и сел на древесные опилки, которыми был усыпан круг:

– Добрый вечер! Как вы поживаете?

Артемка удивился: был ведь еще день. Но все-таки ответил:

– Ничего. Помаленьку.

Человек быстро повернул в его сторону голову, встал и сердито сказал:

– Дурак! Артемка обиделся:

– Я не дурак. Я пантомиму принес за приличное вознаграждение.

– Какую пантомиму? – нахмурился лысый человек. Он подошел, взял из рук Артемки книгу и развернул ее: – Ага! Вот оно что. Нашлась, значит. Ну, неси ее хозяину. Вон туда, показал он на портьеру.

Артемка пошел к портьере, а лысый человек быстро просунул голову и руки себе под ноги, заквакал и по-лягушечьи запрыгал по кругу.

«Вот чудак!» – усмехнулся Артемка.

Он уже протянул руку, чтобы раздвинуть портьеру, но в это время она распахнулась сама и, чуть не сбив Артемку с ног, на арену промчалась огромная бело-розовая свинья. Лысый взвизгнул, вскочил на свинью верхом, а руками схватил ее за уши. Пронзительно вереща, свинья помчалась по кругу, а лысый залаял так, что Артемка даже оглянулся – не гонится ли за ним собака.

«Ну, цирк!» – удивился Артемка.

Он раздвинул портьеру, сделал несколько шагов и остановился. Направо и налево, закругляясь, шел коридор. Откуда-то скупо пробивался дневной свет. Подумав, Артемка повернул направо. По одну сторону смутно вырисовывались деревянные переборки, как в конюшнях; другая стена была глухая. Артемка остановился, прислушался.

За одной из переборок он услышал сдержанный говор. Думая, что здесь и находится хозяин, Артемка осторожно приоткрыл дверь и очутился в небольшой разукрашенной афишами комнате. На топчане, лицом вниз, лежал огромный человек в желтых ботинках на толстой подошве и всхлипывал. Шея и руки его были иссиня-черные, а волосы курчавые и тоже черные. Чуть поодаль на табуретке сидел дед с большой розовой шишкой на лысой голове и утешающе говорил:

– А ты не обращай внимания, не расстраивай себя. Все они жулики и фараоны. Плюнь!

«Наверно, американские», – подумал Артемка про ботинки. А о самом человеке решил так: «Какие-то жулики и фараоны вымазали ваксой ему руки и шею, оттого он и плачет. А деду шишку набили».

Мужчина повернулся, и Артемка увидел, что и лицо у него было черное.

– Он мне сказал: «Ти черный дьявол. К твой черний морда никакой белий краска не ляжет. Это, – сказал, – нигде не бил, чтоб черний рожа играл белий человек».

«Негр!» – догадался Артемка.

– Дурак он, потому так и говорит, – отвечал дед. – Плюнь!

– Он мне сказал: «Ти борец, ти не есть актер. Публик смеяться будет».

– Ну и дурак! Другие же борцы играют!

– Я сказал: «Другие борци играют». Он сказал: «Другие борци белий, а ти черний».

После этих слов негр опять всхлипнул и горестно, как-то по-старушечьи, закачал головой.

Артемке стало жалко его.

– Эх, – сказал он, – как обидели человека! Дед и негр одновременно повернулись к дверям.

– Чего тебе, хлопчик? – спросил дед.

– Пантомиму принес, – сказал Артемка. – За приличное вознаграждение.

– Пантомиму?.. – Дед подумал и решительно сказал: – Не требуется. Неси в театр. Там, может, примут.

– Зачем в театр? – поднялся негр. – Ти «Бульба» нашел?

– «Бульбу».

– Эта пьяная Самарин потеряла.

– А-а, – догадался дед, – это про которую в газете объявляли? Где же ты нашел?

– В песке, на берегу.

– Ишь, куда его нелегкая носила! Это он угорел от водки и полез ночью в море. Ну, неси хозяину. Пойдем, я покажу где.

• 1/43
• Следующая