Питер Снелл. Без труб, без барабанов - Снелл Питер - Страница 24

В порыве энтузиазма я согласился выступать в этот же день за команду Оуэйрейка в крикет. Это доставило мне несколько часов терзании. Я хромал вокруг поля на стертых ступнях и с ноющими ногами.

От утренних усилий я видел еще смутно, и, когда нужно было отреагировать на быстро движущийся крикетный шар, координации вовсе не было.

В довершение этого сумбурного дня я отправился на маленькую вечеринку к старому школьному товарищу. Пригласить кого-либо я не мог и пришел один, рассчитывая провести вечер в кресле. С таким самочувствием я считал себя не способным внести свой вклад в общее веселье.

В этот вечер я впервые встретил Салли Тернер, и полтора года спустя она стала моей женой.

Большую часть следующей недели я провел отдыхая от марафона. Я смог управиться с трассой Вайатаруа примерно на полчаса медленнее, чем обычно. Теперь начиналась скоростная работа на дорожке.

В первый понедельник я бежал милю в Пьюкекоу — теперь там жили мои родители — в соревнованиях, которые сам же предложил и помог организовать, надеясь стимулировать интерес к легкой атлетике. Я был очень доволен, показав 4.10,6 и пройдя последний круг за 58,6 секунды.

В этот период велись переговоры о турне американских спортсменов по Новой Зеландии. Войти в наивысшую форму к этому турне значило сократить программу подготовки на полмили, составленную Артуром, Этого мне делать не хотелось. Я еще ни разу не проходил программу в течение полных трех месяцев, и мне было очень любопытно знать, что будет, когда я ее пройду. Я поговорил с Артуром, и он согласился, что мне следует пройти программу, имея целью хорошие результаты не раньше конца февраля. Что же касается турне, то в нем я приму участие по ходу дела.

Моя скоростная тренировка шла неплохо. В первую неделю я пробежал свои самые быстрые две мили — 9.18,5, а три дня спустя — три четверти мили за 3.04,5. Учитывая, какие малые усилия при этом вкладывались, результаты казались невероятными.

В рождество я выехал из Окленда в турне по острову Южный вместе с Мюрреем, Дорином Портером и Дэйвом Норрисом. Мы состязались в Уаймейте, и, к своему удовольствию, я показал там на 880 ярдов 1.52,0 и на милю, всего два часа спустя, 4.15,0.

В этот период в дополнение к своей скоростной работе по вечерам я каждое утро пробегал по 10 миль. Этот распорядок не был нарушен даже тогда, когда мы путешествовали по таким экзотическим местам, как Бенмор, гора Кука и т. п.

За два дня до новогодней встречи в Тимару я участвовал в легком соревновании на две мили по пересеченной местности в Стейшн-Эндрьюс. Хотя я чувствовал вялость от тяжелых тренировок и переездов, мне удалось показать 9.16,0.

На следующий день в Тимару я пробежал 10 миль. В тот же день обнаружилось, что в городе есть гаревая дорожка, и я немало подивился этому. Эту дорожку выложили еще в дни знаменитого Сиза Метьюза, и мне сказали, что ее забегали до непригодности. Тем не менее, зная преимущества гаревого покрытия, я решился попробовать. Дорожка оказалась чудесной, несмотря на то, что кое-где она заросла травой.

Я использовал ее для тренировки 10 по 880 ярдов через 880 ярдов восстановительной трусцы после каждой пробежки, и эта серия оказалась одной из самых быстрых, которые я когда-либо проводил в тренировке. Средний результат для этой уймы пробежек был 2.10,0. Я не мог не думать о том, как досадно, что местные спортсмены не ценят эту дорожку и запустили ее до такой степени,

Полный решимости не допустить нарушения тренировочной программы из-за дополнительных соревнований, на следующее утро я проскакал свои обычные 10 миль, чувствуя себя немного уставшим от предыдущей вечерней работы.

На фоне этого напряжения результат, который я показал на соревнованиях позднее, в тот же день, был просто поразителен.

Это был гандикап на милю, и на финише я проиграл несколько дюймов, но время было замечательным — 4.01,3 с последним кругом за 56,3 секунды. Это была самая быстрая миля в моей жизни, а ведь только месяц я следовал своей программе и ничего не предпринимал, чтобы отдохнуть перед соревнованиями. Я чувствовал себя прекрасно, и это было еще более значительно.

Слегка изумленный формой, которую я обнаружил, и своей способностью «поглощать» работу, я на следующий день отправился в Крайстчерч. Там я поддержал напряжение, пробежав 20 миль с группой местных кроссменов. Мы бежали по холмам Кашмер-Хилз, далее вниз и через Бридл-Пат в Литтлтон, а затем назад по дороге через Такахи.

Переезды и напряженная тренировка, наверное, и были причиной простуды, которую я подцепил почти сразу после бега.

В течение трех дней я ограничивался очень легкой работой. Однако в уикенд я был снова в пути, отправившись вместе с Джоном Робинсоном, Джоном Тейлором и Барри Голтом в Греймаут. Еще чувствуя последствия простуды, я показал 1.54,4 на полмили и 52 секунды на 440 ярдах. Я был еще совсем слабым.

Но мое общее настроение было настолько хорошим, что во время бега на 18 миль по кустам вблизи Греймаута я почувствовал, как в меня вливаются новые силы, и понял, что болезнь прошла.

В понедельник, по возвращении в Окленд, я повысил свой тренировочный результат на две мили до 9.12,5, а в следующий вечер — в Домейне проскочил десять четвертей мили в среднем по 59,8 секунды. В следующий уикенд я вместе с Уорренами отправился в Веллингтон на свадьбу их сына, моего приятеля Русса, однако, возвращаясь домой, все же умудрился провести тренировочную пробежку в Пальмерстон-Норте.

Мои обычные соревнования на полмили перед началом сезона в Онехунге прошли в среду. Я не мог огорчаться, пробежав дистанцию за 1.51,0. Эффективность моей тренировки подтвердилась пробежкой на три мили за 14.23,5 в ветреную погоду и была еще раз доказана за три дня перед первыми международными соревнованиями, когда я пробежал в Онехунге четверть мили за 50 секунд.

Я почувствовал, что сдаю на последних 220 ярдах и что пришло время отдохнуть. Такого рода успех слишком хорош, чтобы длиться заметное время. Нужно было снять напряжение.

Во вторник утром я протрусил полчаса, а вечером отправился в Иден-парк, место первой встречи, чтобы взглянуть на дорожку. Под наблюдением тренера по спринту Коллина Камерона я пробежал 5 по 150 ярдов. Первые три пробежки выполнил легко, а в оставшихся двух последние 75 ярдов бежал в три четверти силы. Это была легкая тренировка, но она дала возможность собрать результаты ранее проведенной работы воедино. Все же я чувствовал, что для настоящего пружинистого бега мне нужен еще один день отдыха.

В пятницу утром я не тренировался, но вечером провел бег трусцой вокруг Уокер-парка и пошел к Кейту Скотту на глубокий массаж. Кейт вполне сознавал, как важна для меня предстоящая серия соревнований, и работал надо мной около часа, расслабляя каждый существенный мускул в моих икрах, бедрах, на животе и спине. Он массировал мне даже пальцы ног и остальные части ступни. Это успокаивало и расслабляло так хорошо, что было очевидно, что если у меня что-то не выйдет, то уж ни в коем случае не из-за недостатка хорошего массажа. Я покинул дом Кейта физически настроенным и психически отдохнувшим; придя домой, завалился в постель и спал как убитый.

Взглянув в свой дневник, я могу сказать, что в ту неделю я пробежал в общем 63 мили. Если учесть, как мало я тренировался в последние три дня, это была большая работа.

Новозеландская администрация, вероятно сознавая, что Мюррей, Барри и я можем установить новые мировые рекорды, скомбинировала для нас хорошо сбалансированную команду заморских соперников. Сюда входили чемпион Великобритании на три мили Брюс Талло, охотно лидирующий в соревнованиях, три американских полумилевика — Эрни Канлифф, Джим Дюпре и Джон Борк, а также барьерист и десятиборец Дейв Эдстром — для придания дополнительного интереса соревнованиям.

Первая встреча организована была прекрасно. Она охватила всех, начиная с десятилетних малышей и кончая взрослыми. Заявки были столь многочисленны, что в это утро беспрерывной стартовой пальбы было проведено 68 забегов, а в послеполуденной программе на первые 15 минут приходилось восемь финалов.