Выбери любимый жанр

Васек Трубачев и его товарищи (илл. Г. Фитингофа) - Осеева Валентина Александровна - Страница 80

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

— Куда пошел? Убьют где-нибудь, как собаку, и остатков не найдешь!

Появлялся Яков внезапно и всегда с чем-нибудь: либо вытащит из-за пазухи свежий хлеб, либо вынет из серого мешка крынку с молоком и как ни в чем не бывало захлопочет по хозяйству.

— Где ж ты взял это? — приставал к нему Илья.

— Молока коровка дала, хлебца бабушка испекла, — улыбался Яков. — Понятно, где взял, — люди-то кругом есть!

Дни в лесу казались очень длинными. Выздоравливающий Илья чистил винтовку, задумывался, вздыхал.

Костя хмуро смотрел в огонь. Митя мучительно беспокоился за ребят и не знал, что предпринять. Раза два он пытался пробраться в село и оба раза чуть снова не попал в руки фашистов. Хата Степана Ильича стояла неподалеку от штаба, и пробраться туда незамеченным было невозможно.

У костра становилось все печальнее.

Однажды Илья не выдержал.

— Долго так сидеть будем? — в упор спросил он Костю. — Я боец, мне спину греть нечего! — Он встряхнул начищенной до блеска винтовкой. — Мне до фронта пробираться надо!

— Тебе до фронта, а мне и здесь фронт. Враг по моей земле ходит, колхозное добро грабит. Мне некуда идти. Я за нашу землю и здесь постою, — отвечал Костя.

— До Красной Армии пробиваться надо! — упрямился Илья. — Кто нас тут держит? Встали да пошли! — Он смотрел на Митю: — Пошли, что ли?

Митя всей душой поддерживал Илью, но он не мог оставить ребят, не зная, что с ними и как они будут жить.

— Что мы друг друга держим? Разойдемся коль кто куда! — настаивал Илья.

— Это как — кто куда? — вскидывал голову Яков. — Кто под пулю, кто на веревку, а кто и в яму живьем? Вместе надо действовать! Война — дело общее. Собирать людей надо, а не распускать по лесу в одиночку!

Илья замолкал, но споры не прекращались.

Митя решил пробраться к Коноплянко — узнать у него, что делается вокруг, расспросить о ребятах. Товарищи одобрили его решение. Кузнец проводил до опушки.

Ночь выдалась темная. Митя перешел шоссе, потом свернул к реке. Раза два ему повстречались немецкие солдаты. Он спрятался в кустах, переждал…

В селе Ярыжки лаяли собаки. Митя пробрался огородами к хате Коноплянко. Тихонько постучал в окно.

Встретились они как братья.

Разузнав подробно о ребятах, Митя обрисовал своих новых товарищей, положение в лесу:

— Сидим и не знаем, что делать. Споры начались. Коноплянко взял его за руки:

— От жизни вы оторвались, а ведь она ключом кипит. Все на местах. Вот почитай… А я о вас кого надо в известность поставлю.

Он протянул Мите напечатанный на машинке листок.

— Из Москвы… Сталин по радио выступал.

— Из Москвы?! — Митя бережно развернул листок. Партия вдохновляла людей на борьбу с врагом, вселяла уверенность в победе. Слово ее разрешало все сомнения и вопросы Мити и его товарищей.

Митя вскочил, обнял Коноплянке:

— Дай мне, дай мне это! Я товарищам отнесу! Ведь это все, что надо!

Коноплянко отдал ему листок, проводил до реки. По дороге Митя еще раз расспросил его о Ваське и ребятах.

— Хвалит их Матвеич: говорит — верные хлопцы! — сказал Коноплянко.

Митя, счастливый и гордый за своих пионеров, улыбался; торопился передать им хоть несколько слов.

— И еще передай поклон от меня… — попросил он.

Прощаясь, Коноплянко напомнил:

— Значит, я о вас скажу. А вы с кузнецом послезавтра на старую мельницу приходите — там поговорим.

Митя вернулся под утро. Товарищи ждали его с нетерпением. Митя передал им свой разговор с Коноплянко.

Костя ликовал:

— Все, что я думаю, партия завсегда знает и ответ мне на мою думку подает!

— Вот и не будете глядеть кто куда — сообща будем действовать! — сказал Яков.

Костя с Митей побывали на старой мельнице. С волнением слушали сводку Совинформбюро. Провожая их, Коноплянко сказал:

— Завтра в ночь на пасеку приходите. Нужный человек будет!

* * *

Митя поглядел на солнце. Лучи его золотили стволы деревьев, пробегали по траве, прятались в кустах.

"Время ехать!"

Он поднял с земли рюкзак, подозвал Гнедко. В последний раз оглянулся на поляну, где стоял когда-то лагерь. Больше сюда незачем было приезжать.

Чернела распотрошенная яма бывшей землянки, в ней уже не было запасов…

С высокой сосны сорвалась шишка и глухо стукнулась о пень.

Митя тронул коня.

Глава 35

НА СТРАЖЕ

— Тетя Оксана, мы пришли!

Оксана оглянулась, быстрым внимательным взглядом окинула вышедших из кустов мальчиков.

Игнат, держа в руках кубанку, стоял рядом с Васьком. Серые глаза его под прямой линией сросшихся бровей глядели серьезно и строго.

Оксана узнала Игната, с теплой, материнской лаской погладила по плечу.

— Хорошего товарища привел! — одобрительно кивнула она головой Ваську. — Умеешь выбирать.

— Я за всех ручаюсь! Может, еще надо, так я живо…

— Не надо, — коротко оборвала Оксана и, все еще не снимая руки с плеча Игната, о чем-то задумалась.

Мальчики стояли не шевелясь. Сумерки уже спускались на пасеку; кусты вишняка становились темней, сквозь них белыми столбиками просвечивали стволы берез.

— Игнат у реки будет, а ты — у перелаза. Глядите, хлопцы, чтобы врага не пропустить, да и сами зря не высовывайтесь, — тихо сказала Оксана.

— Не высунемся!

— Чуть что — давайте знать. От реки филин ухнет, а от перелаза иволга может крикнуть. Умеете ли иволгой да филином кричать? — строго спросила она.

— А как? — растерялся Васек.

Игнат приложил ко рту ладони и издал негромкий крик.

— А, знаю! Вспомнил! — обрадовался Васек и тут же крикнул, подражая иволге.

— Хватит, — сказала Оксана.

Но Ваську показалось — плохо, и он крикнул еще раз. Игнат с серьезным лицом присел на корточки и заухал филином, хлопая себя по бокам руками.

— Хватит, — еще раз сказала Оксана. — Помногу не кричите. Кто показался в виду — давайте знать. Пасека в стороне стоит, дорога полями идет — бывает, едут по ней солдаты… Ты, Васек, тогда не прогляди. На овраг тоже поглядывай: там тропа есть — кто знает…

— А если просто чужие люди?

— Чужой или свой — ты этого знать не можешь. На это другие сторожа найдутся. Твое дело в одном: показался человек — давай знать, — спокойно разъяснила Оксана.

* * *

Тонкий месяц острыми краями врезался в темную глубину неба и остановился над пасекой. Вынырнула из густой листвы белая хата, заблестели стекла закрытых окон, упал на крыльцо желтый круг света.

…Молчат высокие тополя, в густом вишняке не дрогнет ветка с черными, сладкими вишнями, не шелохнется трава, не закачается на стебле цветок. Только вдруг блеснут из кустов внимательные глаза, вынырнет из травы и спрячется вихрастая голова, зашевелится в темноте рука, отведет от лица назойливую ветку. Это Васек стоит на страже.

У реки, за широким пнем, залег Игнат. Отсюда по обе стороны видны ему мягкая, переливающаяся блестками гладь воды, противоположный крутой берег и кусты. Шуршат камыши, тихо касаясь друг друга сухими стеблями; плещет хвостом неугомонная рыба… Из-за старого пня, обросшего белыми грибками и зеленым мохом, смотрят зоркие глаза Игната. Вот, пригнувшись к сырой траве, он ползет к камышам, вглядывается в плывущую по реке лодку…

— Ух!… Ух!… — несется предупреждающий крик филина.

Васек стоит за черными кустами георгинов, около перелаза; он не спускает глаз с дороги. Освещенная светом месяца, она далеко видна. Только там, где начинается овраг, дорога спускается круто вниз и уходит из глаз. Крик филина заставляет мальчика насторожиться. Он беспокойно оглядывается на хату Матвеича. От крыльца отделяется Оксана… По узенькой тропинке от реки идет Коноплянко…

Васек облегченно вздыхает: свои.