Шрамы и песни (ЛП) - Золендз Кристина - Страница 91

• Предыдущая
• 91/103
• Следующая

Нехотя я оторвал свои губы от ее кожи, дышали мы с ней тяжело.

— Господи, — простонал я. — Какого хрена они еще здесь? — Мне просто необходимо избавиться от жжения в глазах.

Со смехом Грейс откинула одеяло и села, отодвигаясь от меня. Качая головой, она села на краешек кровати и свесила ноги. Я попытался взять ее за руку, но нижняя часть моего тела отказывалась двигаться. Если я в ближайшее время не сниму напряжение, член устроит мне забастовку.

А потом оттуда, где спал придурок Алекс, показалось его хмурое лицо.

— Если в ближайшее время в меня не зальют дозу кофе, есть огромная вероятность, что я кого-нибудь прикончу, — прохрипел он. — Итак, у тебя такое ощущение, потому что ты долбанный засранец. — Они смотрели друг на друга и вроде даже не заметили Грейс и меня.

Я медленно принял сидячее положение, но блин, это было чертовски больно.

Такер уселся рядом с Алексом.

— Где я, черт возьми? — Он осмотрелся и вылупил глаза, когда увидел Грейс, а потом они чуть не вылетели из орбит, стоило ему заметить меня. — Я спал на гребаном полу в комнате Грейс? А этот урод спал в ее постели?

У меня не было никакого настроения для прослушивания подобной херни. Фактически, я зарычал и дернулся, чтобы расквасить его лицо кулаками, но Грейс выставила руку, останавливая меня.

— Эй. Стоп. Алекс? Шейн? Пожалуйста, приготовьте кофе. Мне нужно побеседовать с Такером наедине. Снова, — вздохнула она.

Такер одарил меня самодовольным взглядом и потом одними губами сказал мне:

— Она меня хочет. — Я прищурился, глядя на него, и засмеялся. Кретин. Алекс тоже поржал над Такером, подошел ко мне и стащил с кровати. Он похлопал меня по спине:

— Идем, чувак, — сказал он.

У меня возникли трудности с передвижениями. Мда.

Выведя меня в коридор, Алекс метнул в меня серьезный взгляд, сканируя с головы до ног. Какого черта?

Он почесал подбородок.

— Друг, у тебя уже давненько не было перепиха, так?

— Да, — хрипло произнес я. — После знакомства с Грейс как-то не хотелось заниматься этим с другими.

Алекс схватил меня, засмеялся и, пихая, потащил в ванную.

— Чувак, у тебя что-то с походкой. Иди-ка и приведи себя в порядок, пока случайно не ткнул кому-нибудь глаз! — После чего он захлопнул дверь ванной перед моим носом. — Хотя я впечатлен, — крикнул он из-за двери. — Но не выходи оттуда, пока не утолишь голод монстра!

Я в это время пялился на дверь, не веря в ту хрень, которая сейчас была. Потом я запер ту проклятую дверь и взялся за дело. Нет, я не собираюсь вам расписывать, как именно я удовлетворял себя в ванной Грейс. Дважды. Почему? Потому что оба раза не прошло и двух секунд, как я кончал, и едва ли от этого было легче. Мне требовалась Грейс. Я жаждал Грейс. И сегодня вечером я собирался добиться ее, независимо ни от чего. Кроме того, я должен найти способ все ей рассказать. Абсолютно все, и мне придется поверить, что она примет меня таким, каким я стал. Поверить, что я достоин ее, потому что большего, чем все то, что я испытываю сейчас к ней, я ей дать не смогу.

Мое сердце чуть не разорвалось пополам, когда в районе трех часов дня я уходил от Грейс. Судя по тому, как она смотрела себе на руки, и по ее унылому тону голоса я догадался, что она не желала моего ухода, но мне пришлось. Я должен был встретиться с Михаилом до того, как признаюсь во всем Грейс, потому что последнее, что я должен делать, — снова сброситься с моста с грехом за пазухой, а затем быть осужденным за то, чего не совершал.

Итак, с ноющим сердцем, я помахал ей на прощание и вышел за дверь. Парни стояли прямо у меня за спиной. Нам всем действительно надо было убедиться в том, что жилье привели в порядок и «Vixen4» уехали. Но стоило только взглянуть на них, как Итан с Алексом дали мне знак уходить.

— Иди занимайся своими делами, мы сами разберемся, старик, — сказал Итан.

Я стоял посреди тротуара и глядел, как они уходят, раздумывая над способом привлечь внимание Михаила. Сразу же я развернулся на пятках и пошел в метро, потому что мне необходимо было попасть в Нижний Манхэттен.

Двадцать минут спустя я стоял перед церковью Святого Павла в Нижнем Манхэттене. Храм был построен в 1764 году, и он самый старинный на острове, но я здесь не по той причине, чтоб восхищаться этим.

Часовня Святого Петра расположена прямо через улицу от того места, где раньше был Всемирный Торговый Центр. В тот страшный сентябрьский день в 2001 году маленькая церквушка осталась нетронутой, несмотря на все разрушения и сущий ужас, которые разверзлись вокруг. В тот день она осталась целой и невредимой, ее шпиль проглядывался сквозь пепел, дым и осколки, как воплощение надежды в самом сердце ада.

Из всех земных воспоминаний Шейна Макстона, которые мне достались, из всех мест, где он бывал, нигде я не был настолько тронут, как находясь здесь, перед этой церковью. Скорбь и печаль все еще витали в этом месте, и несколько раз мне пришлось стереть молчаливые слезы, безмолвно скатившееся по моим щекам.

Михаил стоял посреди небольшого кладбища, разглядывая холодные каменные надгробия, выступающие из-под твердой земли под его ногами. Он взглянул на меня, но не улыбнулся. На некоторое время он затаил дыхание, а потом тяжело вздохнул.

— Ты решил, что найдешь меня в этом месте?

Я пожал плечами и подошел к нему, вставая плечом к плечу.

— Может, потому, что я теперь человек... — Я обвел руками вокруг нас. — Скажи, что не чувствуешь, что это место пропитано надеждой, человечностью, Михаил. Мне необходимо, чтобы ты понял, почему она нужна мне и почему я избрал это.

Михаил замер в ожидании. Он сглотнул, быстро зажмурил глаза и опустился наземь на колени.

Я стоял над ним.

— Несмотря на всю тяжесть ненависти, выплеснувшейся в тот роковой день, росток надежды смог пробиться. Таковы люди. Несмотря на все ужасы и зло, Михаил, они всегда будут лелеять в себе надежду. И я полон благоговения к этому чувству. И именно надежду Грейс и хранила все это время. Все это время, Михаил, надежда не давала ей сдаться, она поддерживала ее. Надежда — это то, что я чувствую, я надеюсь, что когда признаюсь ей, что больше не ангел, то она примет бывшего наркомана с испещренным шрамами сердцем, который любил ее с самого начала времен. Я расскажу ей, кем был. Я не могу быть осужден за правду. Господь не умеет ненавидеть.

Медленно я побрел прочь, оставляя Михаила стоять на коленях посреди кладбища, пока сотни Нью-Йоркцев вокруг проживали обычный рабочий день.

— Речь не о ненависти, Шейн. Он не ненавидит нас. Он оставил нас, стал иллюзией, — крикнул он мне вслед.

Усмехнувшись, я обернулся, чтобы посмотреть на ангела. Развел руки и медленно обернулся вокруг своей оси.

— Нет, Михаил, бери пример с людей, думай как человек. Он повсюду, ты просто больше в него не веришь.

Михаил вдруг застыл, все его тело напряглось, он открыл рот и тяжело задышал.

— Это так, Мишенька, я просто был там. — Сунув руки в карманы и качнувшись на пятках, я улыбнулся ему, — А теперь я пойду и куплю самый большой бриллиант, который смогу найти на Манхэттене, чтобы все увидели, как сильно я люблю девушку, которой жил тысячи лет.

И это я и сделал. Еще раз спустившись в подземку и доехав до 57-ой и 5 Авеню, до Tiffany’s.

Всего пятнадцать минут ушло на поиски идеального кольца для единственной девушки, которую я когда-либо любил. Для тех из вас, кто помешан на подобном: оно больше, чем просто красиво. Идеальный бриллиант огранки антик кушон⁵¹ на 2,5 карата в центре на платиновом кольце в окружении более мелких бриллиантов, сверкающих как глаза Грейс. И да, я все-таки вышел из проклятого магазина с ним, засунув поглубже в карман куртки. Теперь все, что осталось, — придумать, как сделать предложение, чтобы это ее впечатлило. Выложить розами? Полет на воздушном шаре? Написать на небе? Черт, никогда не предполагал, что буду обдумывать подобное. Впереди меня ждет самая сложная часть.

• Предыдущая
• 91/103
• Следующая