Цезарь (др. перевод) - Дюма Александр - Страница 26

• Предыдущая
• 26/108
• Следующая

Мы уже упоминали, что Катону удалось пошатнуть популярность Цезаря, раздав народу большое количество пшеницы на сумму в семь миллионов франков. Но, несмотря на все меры предосторожности. Цезарь все равно был обвинен.

Три голоса были против него: квестор Новий Нигер, трибун Веттий и сенатор Курий. Курий был первым, кто дал знать о заговоре, а в числе заговорщиков назвал и Цезаря. Веттий пошел еще дальше: он утверждал, что Цезарь связан с заговором не только словом, но и письменно.

Цезарь взбаламутил народ против обвинителей. Новий был брошен в тюрьму за то, что критиковал магистрата; дом Веттия был разграблен, мебель растащена, разбита, выброшена в окно, а самого его едва не разорвали на куски.

Рим был крайне взбудоражен.

Метелл, будучи трибуном, предложил пригласить в Рим Помпея, чтобы тот навел порядок. Другими словами, требовался новый диктатор.

Цезарь, знавший об упрямстве Помпея как политика, согласился с предложением Метелла. И естественно, не возражал, чтобы Помпей стал диктатором.

Только Катон мог воспротивиться такому союзу. Он отправился к Метеллу и не грубо и резко, а, напротив, мягко, издалека, почти просительно начал убеждать, одновременно восхваляя род Метелла и напоминая, что именно они, Метеллы, всегда были опорой аристократии. Метеллу показалось, что Катон струсил, и он заупрямился. Какое-то время Катон еще сдерживался, но, поскольку терпение не было его добродетелью, неожиданно взорвался угрозами в адрес Метелла.

Метелл тут же сообразил, что необходимо прибегнуть к силе. Он согнал в Рим своих рабов, посоветовал и Цезарю привести в столицу своих гладиаторов. Цезарь, дававший в связи с избранием его эдилом представление, на котором сражались шестьсот сорок гладиаторов, оставил большую часть их в Капуе. Все знатные люди Рима имели в ту пору своих гладиаторов, как в Средние века князья, вельможи и принцы имели своих доблестных воинов.

Мы уже наблюдали, как гладиаторы объединились вокруг Спартака — около двадцати тысяч человек. И Сенат позднее издал указ, запрещавший кому-либо в Риме иметь более ста двадцати гладиаторов.

Сопротивление Катону ширилось. Накануне того дня, когда должен был быть зачитан проект закона, Катон, зная, какая опасность его подстерегает, поужинал, как обычно, скромно, а потом спокойно заснул. Но вскоре явился Минуций Терм, один из трибунов, и разбудил его.

Оба они направились к Форуму в сопровождении двенадцати человек. Приблизившись, они увидели: весь Форум кишел вооруженными палками рабами и гладиаторами с мечами; наверху, на ступенях храма Кастора и Поллукса[247] стояли Метелл и Цезарь, рабы и гладиаторы заполнили все оставшиеся ступени.

Катон обратился к Метеллу и Цезарю:

— Эй, вы, храбрые трусы! Собрали такое множество вооруженных палками и мечами людей против одного невооруженного человека!

Затем пожал плечами в знак презрения к опасности и шагнул вперед, приказывая, чтобы его пропустили вместе с его сподвижниками. И начал подниматься по ступеням. Ему уступили дорогу, правда, только ему одному.

Несмотря на это, он продолжал подниматься все выше. Терма он держал за руку и тащил за собой, но, дойдя до дверей, отпустил. Наконец он приблизился к Метеллу и Цезарю и встал между ними.

Сейчас, как никогда прежде, необходимо было употребить силу. Возможно, его недруги так и поступили бы, но тут народ, восхищенный храбростью Катона, закричал:

— Держись, Катон, держись! Мы здесь, мы за тебя!

Цезарь и Метелл сделали знак писарю зачитать текст закона. Писарь поднялся и попросил тишины, но едва открыл рот, чтобы читать, Катон выхватил документ из его рук. В свою очередь Метелл вырвал листок из рук Катона. Катон опять вырвал листок у Метелла и порвал на мелкие клочки.

Метелл знал закон наизусть и был готов произнести текст, но Терм, которому удалось к этому времени добраться до Катона, подкрался к Метеллу со спины и закрыл ему рукой рот, мешая говорить.

Тогда Цезарь и Метелл кликнули рабов и гладиаторов. Рабы подняли палки, гладиаторы обнажили мечи, граждане Рима подняли испуганный крик и начали разбегаться.

Цезарь и Метелл отошли от Катона. Теперь, оставшись один, он стал мишенью, и в него полетели камни с лестницы и крыши.

Мурена кинулся к нему и прикрыл его тогой, потом, взяв чуть ли не на руки, потащил внутрь храма, несмотря на сопротивление Катона.

В этот момент Метелл уверовал в победу. Он делает знак гладиаторам убрать мечи, а рабам — опустить палки и, пользуясь тем, что на Форуме сейчас находятся только его сторонники, пытается проголосовать этот закон. Но после первых слов его прерывают крики:

— Долой Метелла! Долой трибуна!

Это друзья Катона перешли в наступление, вернее, сам Катон, который к тому времени вышел из храма, и наконец Сенат, устыдившись своего молчания, решил прийти Катону на помощь.

Назревало нешуточное столкновение. Предусмотрительный и осторожный Цезарь исчез.

Метелл бежит, покидает Рим, уезжает в Азию и направляется к Помпею доложить, что происходит в Риме.

Помпей вспомнил молодого человека строгих правил, который некогда гостил у него в Эфесе, и пробормотал:

— Я не ошибся, он именно таков, каким я его себе представлял!

Радуясь победе Катона над Метеллом, Сенат захотел наказать последнего за дерзость и подлость, но тут Катон вдруг воспротивился. Ему удалось защитить этого знатного и уважаемого гражданина.

Тут-то и наступил момент, когда Цезарь понял, что ему больше нечего делать в Риме. Он добился назначения на должность претора и уехал в Испанию.

Мы увидим его вновь по возвращении, когда он выставит свою кандидатуру в консулы.

Итак, серьезные противники сошлись лицом к лицу, что предвещало жаркую схватку между Помпеем — представителем аристократии, Цезарем — представителем демократии, Крассом — представителем интересов частных собственников, Катоном — представителем законности и Цицероном — человеком слова и гением красноречия.

Как видите, у каждого была своя сила.

Сначала им надо было узнать, хочет ли Цезарь стать консулом.

Трое выставили свои кандидатуры, и каждый имел шансы на успех: Луций, Бибул и Цезарь.

Цезарь полностью рассчитался с долгами и оказался гол как сокол, а, чтобы быть избранным, ему были нужны два или три миллиона.

Перед отъездом Красс дал ему в долг пять миллионов. Цезарь же решил, что стесняться перед ним нечего и не отдал долга, полагая, что впредь ему не придется обращаться к Крассу за деньгами. О, после того как его изберут консулом, сколько народу будет приходить к нему, предлагая свои услуги, преклоняться перед ним!

Но Красс выжидал из осторожности.

И все же эти двое влиятельных мужей, Помпей и Красс, не были самыми опасными его противниками.

Цезарь воспользовался своей популярностью, чтобы нанести им мастерский удар. Еще со времен гладиаторских войн Помпей и Красс находились в ссоре. Цезарь помирил их, хотя не совсем честным и открытым путем, сумев заинтересовать их друг в друге.

Затем он находит Луция.

— У тебя есть деньги, — говорит он Луцию. — У меня — влияние. Дай мне два миллиона — и тебя изберут.

— Ты уверен?

— Отвечаю за это!

— Идем ко мне за деньгами, я дам два миллиона.

Цезарю не терпелось получить деньги, он опасался, что Луций может передумать. Однако, устыдившись своего нетерпения, выждал все же до ночи и только тогда отправил людей с корзинами к Луцию за деньгами.

Получив их, Цезарь позвал к себе толкователей. Толкователи эти служили своего рода агентами по подкупу, в их обязанности входило налаживать связи с главарями толпы.

— Начинайте кампанию, — сказал он им, пнув ногой корзины, где зазвенели монеты, — я разбогател и буду щедр.

Толкователи удалились.

Все это время Катон пристально следил за Цезарем. Он узнал, каким образом тот получил деньги и как они договорились. Он отправился к Бибулу, где встретился с представителями оппозиции Цезарю.

• Предыдущая
• 26/108
• Следующая