Большая четверка. Смерть лорда Эджвера. Убийство в Месопотамии - Кристи Агата - Страница 3

• Предыдущая
• 3/131
• Следующая

– Ну а теперь, Пуаро, – сказал я с изрядной долей раздражения, – может быть, вы объясните, что все это значит?

– Это значит, друг мой, что я увидел свет.

– Мне это ни о чем не говорит, – заметил я.

– А должно бы, – ответил Пуаро. – Но я боюсь… я очень боюсь, что это не так. Если вы сумеете унести вот эти два чемодана, думаю, я как-нибудь справлюсь с остальным.

К счастью, поезд притормозил неподалеку от станции. В результате небольшой прогулки мы очутились у гаража, где смогли нанять автомобиль, и получасом позже уже неслись обратно в Лондон. Тогда, и только тогда, Пуаро соизволил удовлетворить мое любопытство.

– Вы все еще не понимаете? Я тоже не понимал. Но теперь понял. Гастингс, меня пытались убрать с дороги!

– Что?!

– Да! Это очевидно. Способ и время были выбраны с большим умом и проницательностью. Они боятся меня.

– Кто «они»?

– Те четыре гения, которые объединились, чтобы действовать вопреки закону. Китаец, американец, француженка и… и еще кто-то. Молите бога о том, чтобы мы вернулись вовремя, Гастингс!

– Вы думаете, наш посетитель в опасности?

– Я уверен в этом.

По прибытии нас встретила миссис Пирсон. Отмахнувшись от ее изумленных вопросов, которыми она разразилась при виде Пуаро, мы сами принялись ее расспрашивать. Ответы прозвучали утешительно. Никто не приходил, и наш гость не давал о себе знать.

Со вздохом облегчения мы поднялись наверх. Пуаро пересек гостиную и вошел в спальню. И тут же он позвал меня, причем в его голосе послышалось странное возбуждение:

– Гастингс! Гастингс… он мертв!

Я поспешил к Пуаро. Незнакомец лежал в той же позе, в какой мы оставили его, но он умер! Я помчался к доктору. Я знал, что Риджвэй еще не вернулся. Но я почти сразу нашел другого врача и привел его к Пуаро.

– Он умер совсем недавно, бедняга. Вы что, подобрали бродягу?

– Что-то в этом роде, – уклончиво ответил Пуаро. – Но от чего он умер, доктор?

– Трудно сказать. Возможно, какая-то лихорадка. Тут есть признаки асфиксии… У вас тут не газовое освещение?

– Нет, только электричество, больше ничего.

– И оба окна широко открыты, н-да… Пожалуй, он мертв уже часа два, я так сказал бы. Вы сами известите кого положено?

Доктор удалился. Пуаро сделал несколько звонков. В конце, к моему удивлению, он позвонил нашему старому другу инспектору Джеппу и попросил его прийти поскорее, если можно.

Пуаро еще не закончил все разговоры, когда появилась миссис Пирсон с округлившимися глазами.

– Там пришел человек из Ханвелла… из сумасшедшего дома! Можете себе представить? Можно ему войти?

Мы изъявили согласие, и в гостиную вошел крупный, плотный человек в униформе.

– Доброе утро, джентльмены, – бодро произнес он. – У меня есть причины быть уверенным, что к вам залетела одна из моих пташек. Сбежал прошлой ночью, вот что он сделал.

– Он был здесь, – вежливо ответил Пуаро.

– Но не удрал же он снова, а? – спросил санитар с некоторым опасением.

– Он умер.

Санитар явно испытал облегчение и ничуть не расстроился.

– Ну, наверное, так даже лучше для всех.

– Он был… э-э… опасен?

– Вы имеете в виду, не был ли он одержим мыслью об убийстве? О, нет. Он был вполне безвреден. У него была острая мания преследования. Все тайные общества Китая стремились заставить его молчать! Да они все у нас такие.

Я вздрогнул.

– Как долго он находился в больнице взаперти? – спросил Пуаро.

– Да уже два года.

– Понятно, – тихо произнес Пуаро. – И никому не приходило в голову, что он может… может быть вполне разумен?

Санитар позволил себе рассмеяться.

– Если бы он был в своем уме, что бы он делал в доме для чокнутых лунатиков? Они все там утверждают, что они разумны, знаете ли.

Пуаро промолчал. Он провел санитара во вторую комнату, чтобы тот взглянул на тело. Опознание не заняло много времени.

– Да, это он… совершенно верно, – бездушно произнес санитар. – Чудной был парень, а? Ну, джентльмены, мне теперь лучше пойти и заняться необходимыми формальностями. Мы же не хотим оставлять вас надолго с трупом на руках. Если будет дознание, я надеюсь, вы на него придете. Всего доброго, сэр.

И, неуклюже поклонившись, он ушел.

Несколько минут спустя прибыл Джепп. Инспектор Скотленд-Ярда был бодр и энергичен, как всегда.

– А вот и я, мсье Пуаро. Чем могу быть вам полезен? Вообще-то я думал, что вы сегодня отправляетесь на коралловые острова или еще куда-то в этом роде!

– Дорогой Джепп, я хочу знать, приходилось ли вам когда-нибудь видеть этого человека.

И Пуаро провел Джеппа в спальню. Инспектор в полном изумлении уставился на тело, лежащее на кровати.

– Дайте-ка подумать… что-то в нем есть знакомое… а я горжусь своей памятью, вы знаете. Ох, господь милосердный, да это же Майерлинг!

– И кто он таков… или кем он был – этот Майерлинг?

– Парень из Секретной службы… не наш, не из Скотленд-Ярда. Пять лет назад отправился в Россию. Больше о нем ничего не слышали. Я вообще-то думал, что большевики его прихлопнули.

– Все сходится, – сказал Пуаро, когда инспектор Джепп отбыл восвояси, – кроме того, что его смерть выглядит естественной.

Он стоял, глядя на бездвижное тело, и недовольно хмурился. Порыв ветра взметнул оконные занавески, и Пуаро с внезапным вниманием посмотрел на них.

– Полагаю, это вы открыли окна, Гастингс, когда уложили нашего гостя на постель?

– Нет, я не открывал, – ответил я. – Насколько я помню, они были закрыты.

Пуаро резко вскинул голову.

– Закрыты… а теперь они распахнуты. Что это может означать?

– Кто-то влез в окно, – предположил я.

– Возможно, – согласился Пуаро, но он говорил с отсутствующим видом и без убеждения. Через минуту или две он сказал: – Вообще-то я думал не совсем об этом, Гастингс. Если бы открыли только одно окно, это не заинтриговало бы меня так сильно. Именно то, что открыты оба окна, поразило меня как нечто удивительное.

Он поспешил в другую комнату.

– Окна гостиной тоже открыты! А мы оставили их закрытыми. Ах!

Он вернулся к мертвецу и наклонился над ним, чтобы изучить как следует уголки его губ. Потом вдруг посмотрел на меня.

– Ему затыкали рот кляпом, Гастингс! Заткнули рот и отравили!

– Боже милостивый! – воскликнул я, потрясенный. – Ну, я полагаю, при вскрытии это обнаружится.

– Ничего там не обнаружится. Его убили, заставив вдохнуть пары синильной кислоты. Ее прижали к его носу… Затем убийца ушел, но сначала открыл все окна. Синильная кислота очень быстро испаряется, но ее нетрудно обнаружить, поскольку она пахнет горьким миндалем. Однако если тщательно устранить запах, который может пробудить подозрения относительно причин гибели, то смерть может выглядеть вполне естественной в глазах врачей. А ведь этот человек был тайным агентом, Гастингс. И пять лет назад пропал в России.

– Последние два года он провел в сумасшедшем доме, – напомнил я. – Но где он был еще три года до этого?

Пуаро покачал головой и схватил меня за руку.

– Часы, Гастингс, посмотрите на часы!

Я проследил за его взглядом, устремленным к каминной полке. Часы остановились ровно в четыре.

– Mon ami, кто-то остановил их. Их завода должно было хватить еще на три дня. Это часы с восьмидневным заводом, улавливаете?

– Но зачем бы кто-то стал это делать? Неужели надеялись таким образом запутать врача, чтобы он установил неправильное время смерти?

– Нет-нет, подумайте хорошенько, друг мой. Тренируйте свои маленькие серые клеточки! Вы – Майерлинг. Возможно, вы что-то слышите… и вы отлично знаете, что ваше время подходит к концу. Вы успеваете только оставить какой-то знак. Четыре часа, Гастингс! Номер Четвертый, Истребитель… Ах! Идея!

Он бросился в другую комнату и схватил телефон. И потребовал соединить его с Ханвеллом.

• Предыдущая
• 3/131
• Следующая