Жатва - Герритсен Тесс - Страница 16

• Предыдущая
• 16/86
• Следующая

Бостонские дороги в это время дня были густо запружены транспортом, но мигалки «скорой помощи» творили чудеса. Как по волшебству, водители расступались, освобождая путь. Эбби впервые ехала на «скорой». В другое время и при иных обстоятельствах она бы наслаждалась поездкой. Она бы веселилась, наблюдая, как бостонские водители, считающиеся самыми грубыми в мире, пусть и нехотя, но уступают дорогу. Но сейчас все внимание Эбби было приковано к драгоценному грузу. Каждая новая секунда уменьшала шансы Джоша О’Дея на жизнь.

– Что, док, везете живую запчасть? – спросил водитель, которого, судя по беджу, звали Г. Фурильо.

– Сердце, – ответила Эбби. – Прекрасное сердце.

– И для кого?

– Для семнадцатилетнего парня.

Фурильо маневрировал среди притормаживающих машин. Его руки двигались без малейшего напряжения. Он управлял «скорой» с каким-то непринужденным изяществом.

– Мне случалось ездить в аэропорт за почками. Но должен вам сказать: сердце везу впервые.

– Я тоже.

– Сколько оно остается живым? Часов пять?

– Что-то около этого.

– Да вы расслабьтесь, – посоветовал Фурильо. – Когда приедем на место, у вас в запасе останется четыре с половиной часа.

– Я волнуюсь вовсе не из-за сердца. Из-за мальчишки. Он в тяжелом состоянии, потому меня и просили поторопиться.

Фурильо еще внимательнее следил за дорогой.

– Почти приехали. Самое большее – пять минут, и мы на месте.

В это время ожила его рация.

– Машина двадцать три, ответьте Бейсайду. Машина двадцать три, ответьте Бейсайду.

Фурильо потянулся к микрофону:

– Двадцать третья слушает. Фурильо.

– Двадцать третья, просим вернуться в Бейсайд, отделение скорой помощи.

– Это невозможно. Я везу донорский орган в Массачусетскую клиническую. Вы поняли? Я еду в МКБ.

– Двадцать третья, требуем вашего возвращения в Бейсайд. Немедленно.

– Бейсайд, поищите другую машину. Мы везем живой орган.

– Двадцать третья, вам приказано немедленно возвращаться в Бейсайд.

– Чье это распоряжение?

– Доктора Аарона Леви. Вы не имеете права ехать в МКБ. Вы поняли?

Фурильо вопросительно посмотрел на Эбби:

– Чего они там шумиху подняли?

«Хватились, – подумала Эбби. – Они все поняли и теперь пытаются нас остановить…»

Контейнер, лежавший у нее на коленях, заключал в себе месяцы и годы жизни для семнадцатилетнего мальчишки.

– Не возвращайтесь, – попросила водителя Эбби. – Довезите меня до МКБ.

– Что?

– Я сказала – довезите меня до МКБ.

– Но мне приказывают вернуться.

– Машина двадцать три, ответьте Бейсайду, – надрывалась рация. – Где вы?

– Довезите меня до Массачусетской клинической! – почти требовательным тоном произнесла Эбби.

Фурильо покосился на рацию:

– Ну и закавыка. Кого же мне слушать?

– Тогда высадите меня прямо здесь! Дальше я пойду пешком.

– Машина двадцать три, ответьте Бейсайду. Немедленно ответьте Бейсайду.

– Да пошли вы! – пробормотал Фурильо и прибавил газу.

У подъездного пандуса их уже ждала медсестра в хирургическом костюме.

– Из Бейсайда? – спросила она, едва Эбби вылезла из «скорой».

– Я привезла сердце.

– Идемте со мной.

Эбби едва успела поблагодарить Фурильо и поспешила вслед за медсестрой. Она почти бежала. Словно видеопленка на перемотке, перед ней мелькали людные коридоры и холлы. Они вошли в лифт. Медсестра вставила в прорезь специальный ключ, чтобы лифт не остановили на промежуточных этажах.

– Как парень? – спросила Эбби.

– Подключили к искусственному сердцу. Мы больше не могли ждать.

– Его сердце снова останавливалось?

– Оно уже практически не работало.

Медсестра выразительно посмотрела на трансплантационный контейнер.

– Вы привезли ему последний шанс.

Они вышли из лифта. Снова бегом по коридорам, через автоматические двери. Туда, в хирургическое крыло.

– Мы на месте. Давайте контейнер.

Через широкое окно Эбби увидела множество лиц в хирургических масках. Контейнер несколько раз передавали из рук в руки, после чего открыли. Сердце, предназначенное Джошу, покинуло ледяные недра.

– Если хотите присутствовать при пересадке, переоденьтесь, – сказала Эбби медсестра. – Женская раздевалка вон там.

– Спасибо. Я очень хочу.

К тому времени, когда Эбби надела чистый хирургический костюм, шапочку и бахилы, хирурги удалили из груди Джоша О’Дея его собственное больное сердце. Эбби было не протолкнуться к операционному столу. Зато она слышала разговоры врачей. Знакомая обстановка несколько успокоила Эбби. Все операционные выглядели одинаково: те же инструменты из нержавеющей стали, те же голубовато-зеленые шторы и яркий свет. Но в каждой операционной была своя атмосфера, и она напрямую зависела от личности главного хирурга.

Судя по непринужденным разговорам, с Иваном Тарасовым врачам работалось легко.

Эбби обошла вокруг стола и остановилась рядом с анестезиологом. Кардиомонитор над головой показывал безупречную прямую. Сердца в груди Джоша не было. Мальчишка жил за счет аппарата, гонявшего кровь по его телу. Веки Джоша заклеили лентой, уберегая роговицу от высыхания. На голову ему надели бумажную шапочку, из-под которой выбивался один темный завиток.

«Все еще живой, – подумала Эбби. – Ничего, парень. Ты будешь жить».

– Вы из Бейсайда? – шепотом спросил анестезиолог.

– Всего лишь курьер. Как было до операции?

– Одно время парнишка просто висел на волоске. Но теперь худшее позади. Тарасов у нас быстрый. Уже до аорты добрался.

Иван Тарасов с его седыми кустистыми бровями и добродушным взглядом был олицетворением дедушки, о каком мечтает ребятня. Все распоряжения, будь то новая хирургическая игла или увеличение мощности аспирационного насоса, он отдавал мягко и вежливо, словно просил налить ему еще чашечку чая. Никакой игры на публику, никакого зашкаливающего эго. Просто специалист, тихо и сосредоточенно делающий свою работу.

Эбби снова подняла глаза к монитору. Все та же прямая линия.

По-прежнему – никаких признаков живого сердца.

Родители Джоша О’Дея то плакали, то смеялись. В комнате ожидания было людно. Все, кто там находился, радостно улыбались. Часы показывали шесть вечера. Все страхи, с которых начался этот день, остались позади.

– Новое сердце работает просто замечательно, – сказал доктор Тарасов. – Оно начало биться даже раньше, чем мы ожидали. Это хорошее, здоровое сердце. Оно прослужит Джошу всю жизнь.

– Мы этого просто не ожидали, – признался мистер О’Дей. – Нам позвонили и сказали, что сына везут сюда. «Возникла необходимость» – и больше никаких объяснений. Мы уж подумали… подумали…

Он отвернулся и обнял жену. Они стояли, прижавшись друг к другу, не в силах вымолвить ни слова.

К ним подошла медсестра:

– Мистер и миссис О’Дей, если хотите, можете пройти к сыну. Он просыпается.

Тарасов с улыбкой смотрел, как родителей Джоша уводят в реанимационную палату. Затем повернулся к Эбби. Его голубые глаза возбужденно блестели за стеклами очков в тонкой оправе.

– Потому мы этим и занимаемся, – тихо сказал он. – Ради таких мгновений.

– А ведь его жизнь висела на волоске, – кивнула Эбби.

– На тонюсеньком волоске. – Тарасов покачал головой. – Видно, я старею, раз смерть каждого пациента бьет меня все больнее.

Тарасов повел Эбби в комнату отдыха, где налил ей и себе кофе. С чашкой в руках и с седой гривой всклокоченных волос он сейчас больше напоминал рассеянного университетского профессора, нежели прославленного торакального хирурга.

Он подал Эбби чашку.

– Скажите Вивьен, пусть в следующий раз даст мне хоть немного времени на подготовку. А то не успела позвонить, как нам уже привезли этого мальчишку. У меня самого чуть сердце не остановилось.

– Вивьен знала, что делает. Она не напрасно отправила Джоша к вам.

– Вивьен Чао всегда знает, что делает, – засмеялся Тарасов. – Это у нее еще со студенческих лет.

• Предыдущая
• 16/86
• Следующая