Скандально известная - Робардс Карен - Страница 4

• Предыдущая
• 4/62
• Следующая

Теперь выяснилось, что дебют все-таки состоится. А Габби, прекрасно знавшая, как она рискует, тем не менее бурно обрадовалась тому, что может предоставить сестре такую возможность.

– Конечно, сможем, – сказала Габби, избегая смотреть на Джима. Она махнула рукой на осторожность и добавила: – Более того, у каждой из нас будет полный новый гардероб.

Снова раздался громкий треск, и в камине вспыхнул огонь, заставив Габби испуганно вздрогнуть. Сестры возбужденно обсуждали неслыханную удачу, а Габби нервно покосилась на взбесившийся очаг.

Намерения молодой женщины были бескорыстными, но почему же она не могла избавиться от чувства, будто только что заключила сделку с дьяволом?

Две с небольшим недели спустя древняя карета графа Уикхэма, кренясь и раскачиваясь, тащилась по размытым дорогам в Лондон. Стайверс и экономка миссис Бакнелл с лакеем и горничной были посланы вперед несколько дней назад, чтобы подготовить фамильный особняк на Гросвенор-сквер, пустовавший больше десяти лет, и нанять дополнительных слуг, необходимых для ведения хозяйства. Джим, продолжавший вполголоса ворчать на Габби, когда та оказывалась рядом, ехал на облучке рядом с кучером Джоном, нахлобучив шляпу на глаза, чтобы спастись от измороси.

Клер и Бет оживленно болтали под присмотром Туиндл, пожилой гувернантки, которая появилась в Готорн-Холле одновременно с матерью Клер и осталась там после кончины хозяйки. Габби, сидевшая рядом с Клер на потертом плюшевом сиденье, которое, несмотря на все усилия, продолжало попахивать затхлостью, принужденно улыбалась и смотрела в окно на остававшиеся позади вересковые пустоши и болота.

Пропитанная влагой земля, серое небо и непрекращающийся дождь были знакомы ей так же, как окрестности Готорн-Холла, и, как с удивлением открыла для себя молодая женщина, так же дороги ей. Она не знала другого дома, но приходилось признать: судя по всему, будущее и ее, и сестер требовало их присутствия в другом месте.

После импульсивного решения воспользоваться моментом она провела много бессонных ночей и испытала сильнейшие угрызения совести. Габби знала, что поступила нехорошо, но если бы ее нерешительность заставила сестер страдать, это было бы еще хуже. Она успокаивала свою совесть тем, что притворяться всю жизнь не придется. Если не произойдет никакой неожиданности, в результате которой ее замысел рухнет, едва Клер выйдет замуж, как она «получит весть» о смерти Маркуса, и обман закончится сам собой. В конце концов, ничего плохого она не делала. Просто пыталась выиграть немного времени, чтобы завязать светские знакомства…

– Габби, нога не болит? – спросила Клер, пользуясь тем, что Бет завязала оживленную дискуссию с Туиндл о достопримечательностях Лондона, которые было прилично посетить очень юной леди.

По мнению Туиндл, к таковым относились амфитеатр Эстли и зверинец. Однако «Ковент-Гарден» исключался начисто.

– Мисс Бет, откуда вы знаете о существовании этого места? Я не могу не подумать…

Вопрос Клер был просто формальностью. За долгие годы она привыкла к физическому недостатку Габби, который они с Бет таковым не считали: поврежденная нога была такой же неотъемлемой частью старшей сестры, как непокорные волосы, напоминавшие конский хвост.

– С чего ты взяла? Разве я нахмурилась? – спросила Габби, стараясь ничем не выдать обуревавших ее чувств. – Нога в порядке. Просто я думаю о том, что нужно будет сделать в первую очередь по прибытии в Лондон.

– Габби, как ты думаешь, тетя Сэлкомб согласится помочь Клер? – тревожно нахмурившись, спросила Бет, прервавшая свою беседу с Туиндл. Хотя Бет была слишком молода для балов, раутов и вечеров в признанных бастионах «хорошего тона», это не мешало ей принимать близко к сердцу предстоящий дебют Клер.

– Не могу сказать наверняка, но надеюсь на это. В конце концов, когда мне самой исполнилось восемнадцать, она предлагала мне свое содействие. Собственных детей у нее нет, и она готова была с удовольствием представить племянницу в свете. Ты ей такая же племянница, как и я, но у тебя намного больше возможностей произвести впечатление в столице, – сказала Габби, подмигнув Клер.

Она предусмотрительно не стала добавлять, что, предвкушая лондонский сезон, строила радужные надежды. Но отец в один миг вернул ее с небес на землю и сказал, что его сестра Августа явно рехнулась и не понимает, что ее старшая племянница калека и опозорится в бальном зале прямо в ее присутствии.

Габби не знала, что именно граф ответил сестре, но приглашение было отвергнуто и больше никогда уже не повторялось. Сначала девушка была уничтожена, но по прошествии нескольких лет начала считать, что это было к лучшему. Она не могла оставить одиннадцатилетнюю Клер и восьмилетнюю Бет наедине со взбалмошным отцом даже на несколько месяцев светского сезона. Так же, как и покинуть их навсегда после замужества, которое являлось конечной целью этого заветного времяпрепровождения.

Отец никогда не позволил бы ей забрать сестер с собой – что в Лондон, что в дом мужа. Если Мэтью Бэннинг чем-то владел, то владел полностью. Даже в том случае, если нисколько не ценил свою собственность.

– Мисс Габби, леди Сэлкомб – птица очень высокого полета, – предупредила Туиндл.

Гувернантке, до переселения в Готорн-Холл прожившей в Лондоне несколько лет, было известно положение в свете множества знатных особ.

– Что ж, если тетушка не захочет помочь, нам придется обойтись без нее, – с наигранной беспечностью ответила Габби.

Хотя она не знала лондонских обычаев, но понимала, что помощь леди Сэлкомб имела для успеха Клер в свете решающее значение. Из Габби, считавшей себя старой девой, да еще с физическими недостатками, могла получиться идеальная компаньонка сестры. Дочери графа – даже такого чудака и отшельника, как лорд Уикхэм – имели право занять определенное положение в обществе. Но она представляла себе Лондон лишь по книгам, рассказам Туиндл и наблюдениям за гостями отца, обычно не слишком изысканными. Конечно, без помощи леди Сэлкомб они кое-как управились бы, но с гораздо меньшим успехом, чем с помощью тетушки.

Кроме того, в дальнем уголке ее мозга притаился страх. Время, которое Габби удалось обманом выкроить у судьбы, следовало использовать полностью: второго сезона у Клер не будет.

– А нет ли у нас других родственников – на случай, если тетя Сэлкомб откажет? – с любопытством спросила Бет.

– Ты имеешь в виду, кроме кузена Томаса и леди Мод? – Когда Бет скорчила брезгливую гримасу, Габби улыбнулась. – Думаю, есть, но я предпочитаю начать с леди Сэлкомб. Сами знаете, она является – или слывет – одним из столпов общества.

Габби попыталась сменить тему разговора, вслух восхитившись деревней, мимо которой они проезжали. Она пыталась скрыть от сестер, да и всех остальных, кроме Джима, не только весть о смерти Маркуса и авантюрности их путешествия. Клер и Бет не следовало посвящать в природу сложных отношений с многочисленной родней.

Конечно, у самой Габби были собственные достаточно светские родственники по линии матери, но едва ли они стали бы помогать дебюту Клер.

Они никогда не были в Готорн-Холле и не проявляли ни малейшего интереса ни к самой Габби, ни к ее сестрам.

Дело заключалось в том, что у всех детей Мэтью Уикхэма были разные матери, которые сильно отличались друг от друга по общественному положению. Мать Маркуса, Элиза де Меланкон, прибыла в Лондон с Цейлона, надеясь на прекрасную партию. Она была признанной красавицей, имела безупречное происхождение и считалась богатой наследницей. Ее брак с графом Уикхэмом на первый взгляд выглядел идеальным, однако после двух ужасных лет, прожитых с мужем, прекрасная молодая графиня забрала сына и сбежала обратно на Цейлон.

После ее смерти, случившейся через несколько лет, граф снова посетил Лондон в поисках невесты. На этот раз его жертвой стала мать Габби, леди София Хендред, обладавшая хорошим происхождением, но не имевшая ни красоты, ни богатства; она умерла при родах через три года после появления на свет Габби.

• Предыдущая
• 4/62
• Следующая