Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы) - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 2

• Предыдущая
• 2/152
• Следующая

– Хорошенькое, – согласился я.

Невада приподнялся и заглянул в кабину.

– Приличная штука, – сказал он, – как она тебе досталась?

– Я выиграл ее в кости, – улыбнулся я.

Невада вопросительно посмотрел на меня.

– Не волнуйся, – поспешно добавился. – Я позволил ему отыграть пять сотен.

Невада удовлетворенно кивнул. Это был один из его принципов, который он мну внушил. Никогда не выходи из-за стола, после того, как выиграл лошадь, пока не позволишь ее хозяину отыграть денег хотя бы на одну завтрашнюю ставку. Это не намного уменьшит твой выигрыш, зато простофиля уйдет с таким чувством, что тоже кое-что приобрел.

Я залез в кабину и достал колодки. Одну из них бросил Неваде, обошел биплан и установил колодку под колесо. Невада сделал то же самое с другой стороны.

– Твоему, папочке это не понравится. Ты сорвал сегодня работу.

Я выпрямился и, обойдя стойку, подошел к Неваде.

– Я не предполагал, что произведу такой эффект. Как ему удалось узнать так быстро?

Губы Невады сложились в знакомую грустную улыбку.

– Ты отвез девушку в больницу, а они послали за ее родственниками. Она им все рассказала перед смертью.

– Сколько они хотят?

– Двадцать тысяч.

– Ты можешь купить их и за пять.

Он не ответил и вместо этого посмотрел на мои ноги.

– Надень ботинки и пойдем, – сказал он. – Отец ждет тебя.

Он двинулся через поле, а я посмотрел на свои ноги. Босые подошвы ощущали приятное тепло земли. На минутку я погрузил их в песок, затем вернулся к кабине и достал мексиканские сандалеты. Сунув в них ноги, я отправился через поле вслед за Невадой.

Я ненавидел ботинки. Они не позволяют дышать.

Переходя поле по направлению к фабрике, я взбивал сандалетами фонтанчики песка. Нос ощутил слабый больничный запах серы, которая использовалась для производства пороха. Этот же запах был в больнице в ту ночь, когда я привез ее туда. И совсем другой запах был в ту ночь, когда мы зачали ребенка.

То была холодная и ясная ночь. Запах океана и прибоя проникал в маленький коттедж через открытое окно. Я находился в Малибу, и в комнате не было ничего, кроме запаха океана, и запаха девушки, и ощущения ее присутствия.

Мы вошли в спальню и начали раздеваться, ощущая непреодолимое желание. Она была быстрей меня и уже лежала в постели, наблюдая за тем, как я доставал из ящика презервативы.

Ее голос шептал в ночи:

– Нет, Джони. Не надо сегодня.

Я посмотрел на нее. Яркая тихоокеанская луна светила в окно, и только ее лицо находилось в тени. От ее слов меня бросило в дрожь.

Она, должно быть, почувствовала это, приблизилась ко мне и поцеловала.

– Я ненавижу эти чертовы штуки, Джони. Я хочу чувствовать тебя в себе.

Я засомневался. Она потянула меня на себя и прошептала в ухо:

– Ничего не случится, Джони. Я буду осторожна.

Сдерживаться больше не было сил. Ее шепот превратился во внезапный крик боли. У меня не хватало дыхания, а она кричала мне в ухо:

– Я люблю тебя, Джони. Я люблю тебя, Джони.

Она любила меня. Она любила меня так сильно, что спустя пять недель заявила, что мы должны пожениться. Мы сидели на переднем сидении моей машины, возвращаясь домой с футбольного матча.

Я посмотрел на нее.

– Зачем?

Она подняла глаза. В них не было испуга, она была слишком уверена в себе. Голос был почти дерзким.

– Обычная причина. По каким же еще другим причинам женятся парень и девушка?

Мой голос стал жестче. Я знал, что надо предпринять.

– Иногда это происходит потому, что они хотят пожениться.

– Ну, я хочу выйти замуж, – она придвинулась ко мне.

Я отстранил ее.

– А я нет.

Тогда она заплакала.

– Но ты же говорил, что любишь меня.

Я не смотрел на нее.

– Мужчина много чего говорит, когда кончает.

Отъехав на обочину, я остановил машину и повернулся к ней.

– Мне казалось, ты говорила, что будешь осторожной.

Она утирала слезы маленьким, бесполезным носовым платком.

– Я люблю тебя, Джони. Я хотела от тебя ребенка.

После того, как она сказала мне это, я почувствовал себя лучше. Случилась лишь одна из тех неприятностей, которые доставляло имя Джонас Корд-младший. Слишком много девушек и их матерей считали, что это имя означает деньги. Большие деньги. Со времен войны, когда мой отец основал пороховую империю.

Я посмотрел на нее.

– Это очень просто. Хочешь иметь ребенка – имей.

Настроение ее мгновенно изменилось, она снова придвинулась ко мне.

– Это... это значит, что мы поженимся?

Слабый отблеск торжества в ее глазах сразу исчез, когда я отрицательно покачал головой.

– Это значит, что ты можешь иметь ребенка, если хочешь.

Она снова отодвинулась. Внезапно ее лицо приняло печальное и холодное выражение, в голосе прозвучала невозмутимость и практичность:

– Нет, так я не хочу. Не хочу иметь ребенка, не имея на пальце обручального кольца. Я освобожусь от него.

Я ухмыльнулся и протянул ей сигарету.

– Ну а теперь говори по делу, девочка.

Взяв сигарету, она прикурила от моей зажигалки.

– Но это будет дорого стоить.

– Сколько?

Глубоко затянувшись, она проговорила:

– В мексиканском районе есть доктор, девушки хорошо отзывались о нем, – она вопросительно взглянула на меня. – Как насчет двух сотен?

– Хорошо, ты получишь их, – быстро согласился я. Цена меня вполне устраивала, так как последняя подружка стоила мне три с половиной сотни. Я выкинул сигарету в окно, завел мотор, вывел машину на трассу и направился в сторону Малибу.

– Эй, куда мы едем?

– В пляжный домик, – ответил я. – Мы должны извлечь как можно больше пользы из этой ситуации.

Она расхохоталась, прижалась ко мне и заглянула в лицо.

– Интересно, что сказала бы мама, узнай она, на что я пошла, чтобы заполучить тебя. Она советовала мне испробовать все уловки.

– И ты их испробовала, – рассмеялся я.

Она покачала головой.

– Бедная мама. Она уже все приготовила к помолвке.

Бедная мама. Если бы эта старая сука держала свой рот на замке, то ее дочь, возможно, была бы жива и по сей день.

Затем была эта ночь. Около половины первого зазвонил телефон. Я уже почти заснул и поэтому выругался, протягивая руку к трубке.

Ее голос переходил в панический шепот:

– Джони, я истекаю кровью.

Сон мгновенно слетел с меня.

– В чем дело?

– Я поехала в мексиканский район сегодня после полудня, и что-то не так, у меня не останавливается кровь и я боюсь.

Я сел на кровать.

– Где ты?

– В полдень я сняла комнату в отеле «Вествуд», комната девятьсот один.

– Ложись в постель, я сейчас буду.

– Пожалуйста, поторопись, Джони. Пожалуйста.

Отель «Вествуд» располагался на окраине Лос-Анджелеса. Никто даже не успел моргнуть, как я, не назвав себя, пронесся мимо конторки портье к лифту. Остановился у номера 901 и толкнул дверь. Она не была заперта, и я вошел в номер.

В своей жизни я никогда не видел так много крови. Кровь была повсюду: на дешевом коврике на полу, в кресле, в котором она сидела, когда звонила мне, на белых простынях.

Она лежала на кровати, и лицо ее было такого же белого цвета, как и подушка под головой. При моем приближении глаза ее приоткрылись. Губы шевелились, но из них не вырвалось ни звука.

Я присел рядом.

– Не пытайся говорить, девочка. Я пошлю за доктором. Все будет хорошо.

Она закрыла глаза, а я направился к телефону. Однако в звонке доктору не было никакого смысла. Мой отец явно не обрадовался бы, если из-за меня наша фамилия снова попала бы на страницы газет. Я позвонил адвокату Макаллистеру, который вел дела компании в Калифорнии.

Дворецкий позвал его к телефону. Я постарался говорить спокойно:

– Мне срочно нужен доктор и карета скорой помощи.

Менее чем через секунду я понял, почему мой отец пользуется услугами Макаллистера. Он не стал тратить время на бесполезные вопросы, а только поинтересовался: где, когда и кто. И никаких почему. Его голос прозвучал отчетливо:

• Предыдущая
• 2/152
• Следующая