Байки из дворца Джаббы Хатта-16: Выйти из тени (История убийцы) - Роберсон Дженнифер - Страница 2

• Предыдущая
• 2/3
• Следующая

Я этим пользуюсь: неведением и слухами. Пусть говорят, что хотят говорить. Я смогу использовать все.

Во дворце, который когда-то был монастырем, — он был чист, пока не был запятнан сначала захватчиками, а позже самим Джаббой, — для меня много тех, кого можно внимательно рассмотреть, обдумать, преследовать их — даже следить, как утверждают истории, раньше я избегал этой манеры, но теперь она уместна, — и изобилие рас, видов, нектара. От мириад наций, бесчисленных планет. Но здесь ничто не имеет значения, кроме хозяина, которому все они служат, они ничто для него, для меня, и они умрут, как ничтожество.

Лишь для того, чтобы обратить внимание.

Бойся, Джабба. Даже ты можешь умереть.

И можно надеяться и молиться, что твой нектар будет так же сочен, как громадна твоя плоть.

Я таков, каков есть: перфекционист 6 своем деле. Все умерли. Все. Никого не осталось, чтобы рассказать правду. Но теперь правда необходима, и нужно, чтобы ее рассказали. Биквай мертв по неизвестной причине, это порождает растерянность и неуверенность. Теперь нужно совершить «ошибку», то, что они примут за ошибку. Оставить кого-то в живых. Чтобы тот описал, в бесконечном страхе неизбежном ужасе, какое чудовище чуть не лишило ею жизни.

Таким образом, пора покинуть тень слухов, в которой мы, анцати, так часто обитаем.

Есть уровни страха, по которым нужно. выбирать жертв внутри дворца Джаббы. Чтобы нанести удар по хатту, я должен сначала нанести удар по другим, по тем, чье присутствие значимо или не очень, но тем не менее их исчезновение заставит ощутить раздражение, сомнение, гнев, внезапную тревогу за чью-то безопасность. Я знаю эти уровни страха, и я знаю, как использовать их. Сначала те, в Мое Айсли, об их смерти уже доложили, но Джабба не увидит в этом совпадения — пока его не убедят в обратном.

Следующий, виквай. Джабба обратит на него внимание. Но другие — нет. И когда умрет достаточное число мелких прислужников, пора приступать к истинному страху.

Теперь женщины. Танцовщица, девочка-тви'-лекка с головными хвостами. Она уже мертва, брошена как закуска голодному ранкору, но есть еще женщины. И я найду одну.

Она из тех, что многие, в том числе и Джабба, считают красивой: пышная, округлая плоть, многочисленные груди, сильные движения тела. Взмахи рук, колыхание груди, покачивание бедер. Но праздник закончен, и она останавливается. Женщина-аскайианка — они приносят многочисленное потомство за один раз — покидает зал аудиенций, чтобы найти отдых в остатке ночи, пока жестокие солнца Татуина снова не поднимутся высоко над головой.

Но отдыха ей не будет. И сна она не узнает.

В комнате прислуги, там, где она думает, что в безопасности, я нахожу свою цель.

Когда она выходит из зала аудиенции, гордый шаг превращается в утомленное шарканье, облегчение, оттого что она наконец может добраться до кровати. Она устала и потому неосторожна; она даже не думает об осторожности, ведь это дворец Джаббы, охраняемый всеми отбросами общества бесчисленных вселенных.

Я легко позволяю ей пройти мимо меня в прихожую, она жаждет отдыха и не знает, что я следую за ней, я подхожу сзади, шепчу ласковые слова на ее родном языке.

Она резко оборачивается, качнув многочисленными грудями. Сначала в ее глазах восторг; значит, она кого-то ждала? Но это я, не он, не она, не оно; восторг обращается в страх.

На ее языке я говорю, что она самая прекрасная женщина, которую я когдалибо видел; что я страстно желал ее, наблюдая из тени, из углов дворца Джаббы, желая, чтобы она хоть посмотрела в моем направлении. Но она не смотрела, и я обездолен, слаб и робок, и только сейчас во мне достаточно смелости, достаточно мужества, чтобы сделать шаг, признаться ей, унизить себя, чтобы она узнала правду, она должна знать, как это — быть со мной, мужчиной, который ищет и желает женщину, такую женщину, как она…

И она почти верит. Два алых пятна вспыхивают на сочных щеках. Ее плечи приподнимаются под моими руками. Ее губы приоткрываются, когда мои руки скользят от плеч к шее, от шеи, к подбородку, спрятанному под пышной плотью. И затем я охватываю ее череп объятием анцати и позволяю ей увидеть правду о том, кто я есть. Легенда воплотилась в жизнь.

Вскрик. Неимоверный парализующий страх, и я разворачиваю щупальца. Они разборчивы и возбуждаются медленнее, чем обычно; они привыкли к нектару высшего сорта, а с недавних пор им приходится довольствоваться нектаром существ, в которых нет смелости.

Но они поднимаются, выдвигаются. И женщина снова вскрикивает, в плену ужаса, моих рук и осознания.

… наслаждение/боль… боль / наслаждение…

Нет. Не в этот раз. Нужно терпение и контроль… удовольствие?.. Позже. Позже.

Только ласка, легчайшее прикосновение щупалец к ее ноздрям. Она дрожит в моих руках. Шаг. Появление. Голос, невыразительно-механический, требующий объяснить мое присутствие и мои намерения. Она снова вскрикивает и поворачивается. Я позволяю ему видеть себя, как позволил ей. Жаль, что после стольких веков я должен раскрыть правду, позволить постичь методы и средства, но это необходимо.

Я захотел оставить ее в живых. Моей целью было позволить ей увидеть меня, узнать меня, закричать от близкой опасности. Но теперь он тоже здесь, мужчина в броне и шлеме, который таюке служит дыхательной маской; его достаточно. Ее достаточно. Они оба могут рассказать историю ужаса.

Анцат из анцапш… вольный во дворг^е ^каббы.

Немыслимо долгое время я существовал лишь в воображении. Я фольклор. Миф. Легенда. Вымысел, ускользающий сон, называемый кошмаром. Все одно и то же, лишь под разными ярлыками… но правда еще жестче и гораздо страшнее.

Но перевернутая правда, искаженная правда может послужить цели. Она служила анцати бесчисленно долгое время, и служит мне. До сих пор служит.

Она служит мне сейчас.

Меня ждет нектар, насыщение…

Зачем ждать? Я жажду его сейчас. Нектара, победы. Знание того, что я сделал то, что никто другой не сделал.

Нектар Джаббы: суть его, того, чем он стал; что он сам из себя сделал.

Нектар, который нужно пролить, чтобы выпить его силу.

Поглотить жизнь хатта, пока не разложилась огромная оболочка.

Но не так скоро. Джабба не прост. Хитрый хатт хорошо сведущ в том, как оградить свою жизнь от опасности. Чтобы принести страх в его душу — и заставить нектар закипеть, — потребуется время. Усилие. Нужно раскрыть мою правду.

Но я сейчас голоден, и мне нужен не только нектар Джаббы. Страх Джаббы.

Услышь обо мне, о Джабба, и познай свой страх.

Я живу как днем, так и ночью; я отдыхаю, когда захочу, а не как диктует биологический ритм.. Я волен блуждать, как пожелаю, по лабиринтам коридоров бывшего монастыря, а теперь логова Джаббы. И я уверен: несомненно, во дворце есть те, кого здесь не было раньше.

И вдруг:… нектар…

Я знал это и раньше. Но эта сущность, эта сущность…

… нектар…

О, он могуществен, поразителен… Я останавливаюсь в тени, парализованный осознанием, сверхъестественным ощущением такого нектара, какого я мог желать для всех прежних жертв…

… нектар…

Щупальца протестуют и бешено извиваются внутри щечных карманов. Они знают. Я знаю.

Хэн Соло. Хэн Соло, полный жизни; и другие рядом с ним, в них похожий нектар…

Сколько? Соло, еще один и еше.

… нектар…

Через коридоры на кухню. Там я найду тело, еще живое; маленькое, незначительное существо с жидким и незрелым нектаром, но его хватит, хватит; сейчас мне нужен любой нектар.

Времени не осталось, не осталось… Я схвачу его. Разверну. Заключу в объятия.

Он слабо борется, слишком слабо. Щупальца вонзаются в ноздри, к мозгу.

Там так мало нектара, и он такой жидкий.

Но этого достаточно. На данный момент.

Он отброшен быстро, резко, щупальца выдергиваются. Я позволяю ему упасть неуклюже, нескладно на разбитый ящик, почти соответствующий по величине его телу.

• Предыдущая
• 2/3
• Следующая