Двадцать отражений лжи (СИ) - Шумилова Ольга Александровна "Solali" - Страница 61
- Предыдущая
- 61/83
- Следующая
Он не ответил — просто отвернулся, рассматривая маячащее справа переплетение канатов. Я помолчала и, тронув его за рукав, тихо сказала:
— Извини. Это действительно для меня было… важно.
— Я знаю, — ровно отозвался Неро. — Потому и привез.
— Спасибо.
Пальцы бездумно, будто чужие, скользили по его рукаву, разглаживая складки мятой рубашки.
— Можешь не чувствовать себя обязанной — мне это ничего не стоило.
— Почему?…
— Родственная протекция, — он криво усмехнулся и посмотрел на меня. — Санх — мой отец.
Если подумать, не такой уж и сюрприз. И я ему действительно ничего не должна.
— …Ну, я пойду?
Неро кивнул. Я развернулась и медленно пошла к мосткам, напрочь забыв, что мне по-прежнему нужно на Силлан, и по-прежнему непонятно, как туда попасть…
Я понимала одно — от мысли, что это последний наш разговор, в груди свивался тяжелый холодный ком. Вот еще шажок, и еще… Только держаться, только не разреветься, как девчонка…
— Подожди…
Быстрые шаги за спиной, горячие пальцы, обхватившие запястье, теплое дыхание на затылке… Я обернулась, до боли сжав зубы, но соленые капли уже побежали по щекам, все быстрее и быстрее — и вот уже я реву, как маленький испуганный ребенок.
Меня притягивают к себе, обнимают, прижимая к груди, и сильные руки вовсе не хочется отбросить… как и губы, горячо, торопливо целующие, боясь, что я вот-вот опомнюсь и оттолкну…
Младенцы никогда не выбирают удобного времени для появления на свет.
Им неважно, находитесь вы в растрепанных чувствах или из равновесия вас не выведет даже грядущий апокалипсис. И ваша тонкая душевная организация вкупе с воющей на луну совестью в четыре часа утра не волнует никого…
— Следите за показателями давления. Что-то мне не нравится… — по операционной разнесся властный голос доктора Хова.
Робот-медсестра послушно зависла у монитора, комментируя цифры тихим воркованием. Я вытянула шею, почти касаясь лбом прозрачной перегородки, отделяющей операционную от галереи для наблюдателей. Показания приборов говорили мне не слишком много, но так было спокойнее.
Появлялась иллюзия контроля.
Хотя бы иллюзия какого угодно контроля… Сейчас для меня это было важным. Очень важным — реальный контроль над собственной реальной жизнью стремительно ускользал из рук, и с каждой минутой все быстрее и быстрее.
Меня выдернул сюда Тан. Не знаю, откуда узнал, что здесь — началось, и что вообще подумал о том, что увидел — было не до того… Да и сейчас, наверное, тоже…
Время тянулось одной долгой, бесконечно-тягучей каплей смолы, то и дело застывая на месте. Я сосредоточилась на проекционном экране, наблюдая, как Хова в окружении венка чужих рук, что-то делающих с Марлен, осторожно поднимает маленькое окровавленное тельце, пока кто-то другой перерезает и перевязывает пуповину, и отдает ребенка уже стоящей наготове медсестре. Минута — и операционную прорезает первый истошный крик Избранной, которую имели наглость умыть.
Я приникаю к перегородке, жадно разглядывая крошечный розовый комочек, пересчитываю пальчики-ручки-ножки-глазки, хотя и без того понятно, что все в порядке. Самый обычный ребенок, без крыльев, рогов, хвоста и что там еще может быть у эйра… Глазастый, с крошечным носиком и темным пушком на голове.
Первая, неуверенная улыбка появляется на губах. Наконец-то… Все?
Нет.
Внезапно сестру с ребенком оттесняют в угол, операционная заполняется резкими, встревоженными восклицаниями, хирурги суетятся вокруг операционного стола, а на одном из мониторов скачущая кривая сердечного ритма опадает до прямой.
Хова яростно чертыхается, но за плотным строем спин ничего не видно. Ближайший ко мне хирург почти рычит:
— Держись, девочка… Совсем немного осталось, что же ты решила уйти?!
Следующий час был одним сплошным кошмаром моей «узкой специализации». Я не понимала, что происходит, и возможно ли вообще что-то сделать с тем, что Марлен Рис решила умереть. Просто так — безо всяких причин.
Переубедить ее удалось только к утру, когда и врачи, и медсестры, и я превратились в один сплошной, измочаленный комок нервов.
Я отослала уведомление в Корпус, потом — мудрейшему Санху, и рухнула в постель как подкошенная.
Проснувшись ближе к вечеру, я сразу же отправилась в палату к Марлен. По сравнению со вчерашней ночью она выглядела неплохо, но еще не проснулась. Дежурная медсестра сообщила, что ночью ничего катастрофичного не произошло и больная идет на поправку.
Наведавшись в смежный бокс и убедившись, что ребенок тоже вполне доволен жизнью, я вызвала в коридор дежурившего у детской кроватки будущего «наставника Избранной» — мудрейшего Салефа.
— Вы хотели о чем-то спросить? — зевнул мудрейший, опускаясь на скамейку у двери.
— Хотела, — ответно зевнула я, опускаясь рядом. — Инициация ведь уже прошла? И, я так понимаю, мать пока остается с ребенком? Конечно, какое-то время они обе пробудут в клинике, но вопрос о том, когда имеет смысл снимать усиленную охрану и куда их направить после выписки, стоит начать решать уже сейчас…
Мой собеседник заметно смутился.
— Видите ли… Я в этом не уверен. В том, что инициация действительно произошла.
— Что? — я вскинула брови. — Но вы же проводили какие-то свои ритуалы, тесты, или что там еще…
— Безусловно, проводили! — мудрейший запальчиво взмахнул руками. — Девочка — Избранная без всяких сомнений! Но… Видите ли, мы не совсем представляем, каковы признаки в столь раннем возрасте. Все-таки это предсказание, а не медицинское руководство.
— Великие Создатели! — я посмотрела на него с почти суеверным ужасом. — Только не говорите мне, что вы сами не знаете, что с ней теперь делать!
— Знаем, конечно! — отрезал Салеф. — Но как точно должна выглядеть инициация, мы не знаем. В любом случае, в тексте пророчества сказано, что инициация совпадает с рождением, так что теоретически все уже свершилось. Я говорил с врачами — до выписки не меньше десяти дней, значит, у нас достаточно времени. Мы, безусловно, проконсультируемся с руководством Ордена, и, полагаю, через несколько дней сможем дать точный ответ.
— Значит, вернемся к этому вопросу позже, — сухо подытожила я. — Всего доброго, мудрейший.
Все сомнительные перипетии вчерашней ночи отошли на второй план — я своим собственным звериным чутьем чуяла во всей этой возникшей на пустом месте проблеме огромную бочку дерьма. Единственное, чего мне сейчас хотелось — это, наплевав на всю конспирацию, вызвать Санха по дальней связи на весьма серьезный разговор. И не через несколько запрошенных дней, а прямо сейчас.
Но, конечно, этого я не сделаю. Слишком высоки ставки на этого ребенка, чтобы одной глупостью перечеркнуть многомесячную операцию. Как бы не уверял меня Тан, что с ней по определению уже ничего случиться не может, для наших противников еще не поздно…
Тан!.. Ну конечно!..
Я активировала портативку и черканула короткое письмо, мужественно пообещав себе разбираться с тем, как смотреть ему в глаза, уже после того, как получу согласие.
Ответ пришел через несколько минут, вынудив меня едва ли не бегом направиться в жилое крыло. Я уже говорила, что эта личность живет так же, как перемещается в пространстве — на недоступных простым смертным скоростях?…
— А это будет забавно, — как будто продолжая начатый разговор, сообщил Тан, едва возникнув посреди моей комнаты, и широко ухмыльнулся. — Санху не так уж часто осмеливаются задавать неудобные вопросы. Но, хочу огорчить — в ближайший час он все равно будет недоступен: идет служба. Поэтому пойдемте-ка, выпьем кофейку, полечимся, а заодно и поговорим.
— Поговорим?…
— Исходя из того, что раньше я никогда не видел у вас такого интенсивного румянца, думаю, это нужно, — сообщил он. — Идемте.
«Разговор» ограничился одной фразой, сказанной с абсолютно непроницаемым лицом:
— Это ваша жизнь. И меня она не касается.
- Предыдущая
- 61/83
- Следующая