Я был адъютантом Гитлера - фон Белов Николаус - Страница 33

• Предыдущая
• 33/150
• Следующая

О пребывании в Барте у меня и по сей день сохранились недобрые воспоминания. Пока Гитлер говорил, меня не покидала мысль: неужели генералы проглотят и это? Фюреру удалось очень ловко и впечатляюще вызвать у них понимание его позиции. Генералы не знали подробностей, еще менее им были известны те интриги, которые привели к низвержению Фрича. К узкому кругу посвященных принадлежали только те немногие, кто с самого начала занял позицию, противоположную гитлеровской, – такие, как Бек, Гальдер, граф фон Штюльпнагель{112}, фон Вицлебен{113} и Гепнер{114}.

Другая, такая же небольшая, группа целиком и полностью встала на сторону Гитлера; в нее входили Гудериан{115}, Рейхенау, Кейтель и Буш{116}. Наверняка более трети из присутствовавших примерно 40 генералов можно было считать настроенными индифферентно. Мне казалось непонятным, почему ни один из них на задал вопроса, какие же государственно-политические причины мешали подлинной реабилитации – например, производству Фрича в генерал-фельдмаршалы. Никто не спросил, найдены ли виновные в клевете на него и привлечены ли они к ответственности. Имена Гиммлера и Гейдриха не прозвучали. У меня сложилось впечатление, что генералы давно отмахнулись от дела Фрича. Новые планы Гитлера были им куда важнее. И шанс установить доверие между фюрером и его генералами был упущен. Я придерживался убеждения, что Гитлер понял бы генералов, если бы они в приемлемой форме вступились за своего прежнего главнокомандующего. Это дало бы и ему шанс реабилитировать себя. Обе стороны должны были проявить заинтересованность в устранении всех помех между ними. Барт был последней возможностью для этого. Только один Шмундт мужественно и с сознанием своей ответственности постоянно вступался за Фрича, не находя при этом никакой поддержки у генералов.

На следующий день после выступления Гитлера перед генералами в Барте Геринг попросил фюрера принять его для доклада. Я проводил его в Зимний сад, где уже ожидал Гитлер. По дороге Геринг повторял одно и то же: «Фюрер был прав! Фюрер был прав!».

Что же, собственно, произошло? В мае 1938 г. Гитлер осматривал линию укреплений, предназначенных для защиты восточной границы Германии между Одером и Вартой. Его сопровождали Браухич и инспектор инженерно-саперных войск генерал Ферстер. Гитлер провел осмотр весьма тщательно и заинтересованно. Молчание его при обходе объектов действовало удручающе. Все они устарели. Надземные башни блиндажей были вооружены только пулеметами. Этим танки не остановить. Через некоторое время фюрер, несколько удалившись с Браухичем и Ферстером от сопровождающих лиц, резко напустился на них обоих.

Из последующих разговоров с Гитлером выяснилось, что он пришел от увиденного просто в ужас. Веря прежним донесениям Бломберга, фюрер считал, что излучина Одер – Варта представляет собой более или менее современный укрепленный район. В мае 1938 г. он пожелал набраться там опыта и соображений для строительства Западного вала. Поскольку Бломберг в свое время докладывал ему об оборонительных сооружениях на Западе, особенно в районе Верхнего Рейна и Шварцвальда, Гитлер полагал, что на восточной границе дело обстоит так же. Под этим впечатлением он не ожидал иного и на Западе. Но чтобы быть уверенным, фюрер поручил проинспектировать западные укрепления Герингу. Командование сухопутных войск было глубоко задето таким решением и справедливо возмущалось, что сделать это не поручили его собственному уполномоченному. Геринг же чувствовал себя польщенным.

Геринг воспользовался этой возможностью для обвинений по адресу сухопутных войск, хотя ему, как и каждому, было известно, что армейские генералы за постройку укреплений на Западе не отвечали. Он доложил фюреру, что в так называемом «главном укрепрайоне Шварцвальд» не построено ровным счетом ничего. На горе «Истайнский чурбан», господствующей над южным отрогом Шварцвальда перед рейнской равниной, он обнаружил только легкое пехотное оружие. Ни о какой линии укреплений между Ахеном и Базелем вообще нет и речи.

Геринг раздул целый пожар. Результатом явилось то, что Гитлер передал строительство Западного вала д-ру Тодту{117}. Фюрер вызвал к себе Браухича и сообщил ему: саперы должны лишь указывать, какие именно долговременные огневые точки должны быть построены в тех или иных местах, а за само строительство их отвечает только «Организация Тодта». Сам он имеет вполне определенные представления насчет того, каким должен быть Западный вал; свои идеи он изложит в специальной памятной записке, а потом направит ее Главному командованию сухопутных войск и «Организации Тодта». Понятно, Браухич был решением Гитлера шокирован, но еще более его поразило нетоварищеское поведение Геринга. Такое поведение фаворита фюрера оказывало отрицательное влияние на взаимодействие обоих Главных командований – армии и люфтваффе.

Задание Гитлера Герингу и тот способ, каким тот выполнял его, отчетливо характеризовали изменения, произошедшие а Главных командованиях в 1938 г. Геринг сумел выдвинуться в глазах фюрера на первый план в качестве представителя всего вермахта и таким образом сделаться необходимым фюреру. После отставки Бломберга Гитлер просто цеплялся за Геринга, он нуждался в таком доверенном человеке, с которым мог бы беседовать о вермахте, о генералах и своих военных планах. Оба они зачастую вели такие беседы целыми часами, о чем мы судили по их распоряжениям и случайным репликам. При этом Геринг был со своим штабом откровеннее, чем Гитлер с нами. В то же время чем сильнее становилось доверие фюрера к Шмундту, тем интенсивнее он использовал его как советника. Кейтель же функционировал только в качестве исполнителя указаний фюрера. К совещаниям по вопросам вермахта Гитлер его до войны не привлекал.

К новому стилю руководства вермахтом следовало подходить с совершенно другими масштабами, нежели к традиционному руководству в духе представлений генерального штаба сухопутных войск. Этому штабу новый стиль оказался непонятен. Ему не удалось приспособиться к изменившимся условиям. Результатом явилось то, что пострадавшее из-за кризиса Бломберг – Фрич взаимное доверие между фюрером и сухопутными генералами так и осталось невосстановленным.

Вследствие этого я оказался среди нашей адъютантуры в затруднительном положении. Шмундт и Энгель энергично старались установить доверие между Гитлером и Браухичем. Они с неодобрением наблюдали за поведением Геринга, который осложнял их усилия. Я не мог не присоединиться к их аргументам, но не мог и открыто занять позицию против Геринга: ведь он был моим главнокомандующим. С другой стороны, я считал пассивность армейских генералов со времен кризиса из-за Фрича непригодной для того, чтобы исключить влияние Геринга на дела сухопутных войск. Таким образом, я находился в состоянии раздвоенности, о чем мог поговорить откровенно только с одним Ешоннеком. Мой контакт с ним становился все более тесным и личным.

Я знал, что Ешоннек все сильнее становился самым доверенным советчиком Геринга и его назначение на пост начальника генерального штаба люфтваффе – лишь вопрос времени. Я просил Ешоннека раскрыть Герингу последствия его поведения и разъяснить, что в интересах целого было бы полезно, чтобы он содействовал установлению доверия между Гитлером и Браухичем. Я говорил Ешоннеку: Гитлер прислушивается к Герингу, тот может сказать фюреру все, что хочет, и способен повлиять на него. Ешоннек должен воздействовать на Геринга, внушив и наглядно показав ему необходимость основанного на доверии сотрудничества всех трех главнокомандующих – его самого, Редера и Браухича. Ешоннек полностью разделял мое мнение, но видел огромную трудность в том, что Геринг считал себя стоящим на одной ступени с Гитлером, а отнюдь не со своими коллегами из сухопутных войск и военно-морского флота.

Впрочем, у Ешоннека хватало и собственных забот. Он ожидал своего предстоящего назначения начальником генштаба люфтваффе со смешанными чувствами, ибо знал: сотрудничество с Герингом и его друзьями, летчиками времен Первой мировой войны, будет трудным. Ведь они самые близкие советчики Геринга и принципиально настроены против генштаба, поскольку не желают признавать его претензии на руководство люфтваффе. К сожалению, Ешоннек потерял и доверие Мильха, а потому оказался довольно одиноким перед лицом поставленной Герингом генштабу задачи: удвоить силу люфтваффе, численность летного состава и зенитную артиллерию. Особенные опасения внушал ему приказ Геринга создать позади Западного вала так называемую зону воздушной обороны с оборудованными позициями для зенитной артиллерии и прожекторов. Для осуществления такой огромной программы вооружения не хватало необходимого сырья и подготовленных кадров – это были те узкие места, которые тормозили расширение люфтваффе. Геринг неоднократно обещал при помощи Четырехлетнего плана создать для своей люфтваффе привилегированное положение. Но на практике все это выглядело иначе.

• Предыдущая
• 33/150
• Следующая