Я был адъютантом Гитлера - фон Белов Николаус - Страница 91

• Предыдущая
• 91/150
• Следующая

Я часто бывал у Ешоннека, к которому имел постоянный доступ, а потому и возможность получать от него всестороннюю информацию. Ешоннек был в отчаянии от того, что программа выпуска нового вооружения для люфтваффе постоянно отодвигалась на будущее. Он говорил, что времени теперь терять нельзя, ибо за последний период состав и вооружение ее фронтовых соединений понесли большие потери и ослабли. Программа Ешоннека предусматривала значительное повышение уровня производства, поскольку центром тяжести для люфтваффе, на его взгляд, по-прежнему являлся Ла-Манш в борьбе против Англии. Ешоннек утверждал, что если Гитлер данную программу выполнить не пожелает, то уже только по одному этому войну никогда не выиграет.

Я разговаривал об этом с Гитлером. Хотя он и сознавал важность проблемы, но отвечал: прежде всего надо обеспечить необходимым оружием сухопутные войска, а эта акция может быть закончена лишь весной 1942 г.; вот тогда и высвободятся производственные мощности для люфтваффе. Я сообщил фюреру и о том, что в настоящее время английские воздушные налеты стали относительно незначительными, но мы должны считаться и с возможностью новых, более сильных. Он понимал это, но полагал, что люфтваффе сможет преодолеть создавшееся напряженное положение. Я с этой точкой зрения согласиться не мог и возражал ему, в ответ на что он сказал: следует обсудить данный вопрос с Герингом.

Мои задачи как адъютанта по люфтваффе приобрели теперь иное измерение. Я перестал получать указания по своей работе и сам выискивал для себя дела. До недавних пор Гитлер интересовался только числом боеспособных самолетов. Теперь он стал задавать вопросы, к какому времени будут вооружены и оснащены новые соединения, когда будет пополнен их самолетный парк и т. п. Таким образом, я был обязан постоянно находиться в курсе вооружения люфтваффе и корректировать свои данные. Наблюдение за вооружением зенитной артиллерии мне, скажем прямо, доставляло мало радости, но делать это приходилось, ибо фюрер по особым причинам придавал этому очень большое значение. На Восточном фронте противник в значительном числе применял танки с более толстой броней, чем у прежних, и ее можно было пробить только 88-миллиметровыми зенитками, иначе успешную борьбу с ними было вести невозможно. Гитлер с особым нажимом сказал, что поэтому на Восточном фронте все действующие корпуса зенитной артиллерии должны быть полностью вооружены такими пушками, дабы успешно вести наземную противотанковую борьбу.

1 ноября мы с Гитлером поехали в ОКХ, где была устроена выставка зимнего обмундирования. Генерал-квартирмейстер{243} сухопутных войск генерал Вагнер заверил, что подготовка его идет полным ходом и войска будут этим обмундированием полностью обеспечены. Фюрер принял это к сведению и казался удовлетворенным. 7 ноября он отправился в Мюнхен, чтобы, по обыкновению, выступить перед «старыми борцами» 1923 г. 9-го он выступил также перед рейхсляйтерами и гауляйтерами, а затем немедленно вернулся в «Волчье логово».

В Мюнхене мне временно пришлось с Гитлером расстаться, так как потребовалось отправиться на длительное лечение в Констанцу. Четыре недели до 8 декабря тянулись томительно, без особых событий, но я продолжал, насколько возможно, внимательно следить за ходом военных действий. Мне казалось, что на Восточном фронте продвижение наших войск приостановилось. Новостей я получал мало, и доходили они до меня из газет. Но особенно потрясли меня вести о смерти Удета и Мельдерса. Удет, как сообщалось, разбился 17 ноября, а Мельдерс погиб 22-го.

Когда я прочел в прессе известие об Удете, меня сразу же озадачила приведенная причина его смерти. Гибель в авиационной катастрофе я счел исключенной, а потом узнал из Берлина, что в действительности Удет покончил жизнь самоубийством. Его смерть очень взволновала меня. Я хорошо знал Удета с тех времен, когда он еще не находился снова на действительной военной службе. Это был на редкость достойный уважения камерад, но Геринг дал ему неподходящую для него задачу. Да он и сам замечал, что в качестве генерал-мейстера самолетостроения не отвечал повышенным напряженным требованиям войны, но тем не менее хотел оставаться на этом посту и не был готов уйти. Удет был холостяком и любил всегда окружать себя друзьями, которые последнее время поддерживали его и словом и делом, но сам он видел все в другом свете и повлиять на него было невозможно. Самоубийство Удета не оставило равнодушной всю люфтваффе.

Мельдерс же погиб 22 ноября во время полета на похороны Удета при промежуточной посадке в Бреслау{244} многомоторного самолета, который вел не он. Его смерть явилась тяжелой потерей, особенно для летчиков-истребителей.

9 декабря я с женой ранним утром приехал на Ангальтский вокзал в Берлине и сразу услышал из репродуктора обращение к пассажирам срочно освободить перрон. Я знал, что именно на эту платформу обычно прибывает в столицу рейха спецпоезд фюрера, и предположил его приезд. Приехав домой, я тут же позвонил в Имперскую канцелярию. Я оказался прав. Быстро переодевшись в военную форму, я отправился туда. Я даже и понятия не имел, насколько сильно изменилось за это время политическое положение и что ожидает меня в ближайшие недели.

Доложил Гитлеру о своем прибытии. Он встретил меня очень дружелюбно, спросил о моем самочувствии. В квартире фюрера царило оживление. Я попытался поскорее получить представление о последних событиях. Самым важным было нападение японцев на Перл-Харбор – базу американского военно-морского флота на Тихом океане. Без объявления войны утром 7 декабря японские самолеты нанесли удар по этому крупному порту и потопили несколько американских линкоров, авианосцев и других боевых кораблей. Фюрер увидел в этом шаге японцев сигнал для объявления войны Америке. Я просто ужаснулся его явной неосведомленности насчет американского военного потенциала, который в конечном счете решил исход Первой мировой войны.

В этом выразился политический дилетантизм Гитлера, проявилось его недостаточное знание зарубежья. Он полагался на то, что Америка в обозримый период – также и ввиду столкновения с Японией – не сможет вступить в войну на Европейском континенте, и был уверен в успехе (как это назвал позже историк Андреас Хильгрубер) своего «мирового блицкрига»{245} – то есть в том, что сумеет быстро победить всех противников одного за другим. Вероятно, Гитлер также считал (поскольку в это время по различным поводам заявлял о необходимости более тесного германо-японского взаимодействия), что должен помочь японцам, а это, по-моему, было за гранью реального. Каким образом формировал он свои внешнеполитические взгляды (скорее, по собственному желанию, чем в соответствии с действительностью), так и осталось для меня неизвестным. Предполагаю, что, хотя бы временами, фюрер испытывал сильное влияние со стороны Риббентропа, представление которого обо всем мире не очень-то сильно выходило за рамки Европы. Когда позже из-за попытки Риббентропа вести самостоятельную политику в отношении России у Гитлера произошел временный разрыв с ним, предпочтительным собеседником фюрера по внешнеполитическим вопросам стал посол Хевель.

День моего возвращения прошел в большом волнении. В Имперской канцелярии, в надежде узнать непосредственно от Гитлера самые последние новости о военном положении, собралось множество посетителей. Но на сей раз фюрер был замкнут. После обеда у него состоялись беседы с Риббентропом, Гиммлером, Тодтом и Геббельсом. Затем помещения опустели, Шмундт передал мне текущие дела, и я остался в одиночестве.

В тот день фюрер часто разговаривал со мной, а вечером долго ходил взад-вперед по Зимнему саду. Его занимали главным образом вопросы главнокомандования сухопутными войсками. Уже давно сотрудничество с Браухичем характеризовалось недостаточным доверием фюрера к нему. Гитлер искал преемника. Шмундт порекомендовал ему на некоторое время принять главнокомандование сухопутными силами на себя. Фюрер поначалу противился, но, увидев, что после объявления им войны США возникло новое положение, уже сильнее склонялся к тому, чтобы согласиться со Шмундтом. Гитлер сказал, что многим генералам нужна передышка. 1 декабря ему пришлось освободить от должности Рундштедта, внушает опасения Гудериан: совсем «свихнулся». Группа армий «Юг» получила Рейхенау, этому генералу он доверяет полностью.

• Предыдущая
• 91/150
• Следующая