Секрет на весь свет - Ермолаев Юрий Иванович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/19
• Следующая

Посмотрела вожатая ещё раз на наши самоделки и спросила:

«А почему на парте Костика Гурьева ничего не лежит? Неужели у него нет любимого дела?»

А мы все как закричим:

«Есть! Есть! Костик в музыкальной школе занимается. Он сегодня нам вальс сыграет, который за эту неделю выучил».

Стали мы свои самоделки друг другу показывать и объяснять, как мы их делали. А потом пошли в школьный актовый зал, и Костик сыграл нам вальс, а Толик Портнов станцевал танец, который называется «Нанайская борьба». Нанайцы на севере живут, где его папа работает. И они очень любят в борьбе соревноваться. Весело прошёл у нас этот сбор. Потом мы часто так по субботам собирались. И режим дня мне стал больше нравиться.

Ой! — вдруг всплеснула руками Танечка, посмотрев на часы. — Заговорились мы, а мне по режиму дня уже пора уроки делать. Выучу и опять приду.

Я проводил Танечку и подумал, что её звёздочка совсем неплохо начала свою октябрятскую жизнь… Как вы считаете?

Прошёл час… два… три!.. А Танечка всё не приходила. Сначала я подумал, что ей так много уроков задали, и даже пожалел её. А потом случайно взглянул в окно и ахнул: стоит Танечка у качелей и смотрит, как её подружки вверх взлетают. Наверное, и сама качаться собирается. Открыл я форточку и крикнул сердито:

— Таня, что ж ты не идёшь? Ведь я жду тебя!

Всё-таки нехорошо так поступать. Человек дожидается, отложил все свои дела, а она преспокойно во дворе гуляет. Ну, думаю, приди только, обязательно выскажу свою обиду.

А Танечка и идти не хочет. Подбежала поближе к моему окну, сложила рупором ладошки и крикнула:

— Не буду я больше о нас рассказывать! Я вспомнила, как мы целую неделю бездельничали. Что ж я вам расскажу?

И опять к качелям убежала. Тут я ещё больше рассердился. Что значит «не буду»? Это же не по-октябрятски. Раз договорились всё выяснить, при чём здесь «не буду»!

Вышел я во двор и присел на скамейку рядом с Танечкой. А как с ней заговорить, не знаю. Станешь упрекать — так, пожалуй, обидится. Тогда совсем никакого разговора не получится. Посмотрел я на неё раз — сидит строгая такая, неприступная. Посмотрел ещё — чуть-чуть улыбнулась. А в третий раз посмотрел — оба мы рассмеялись.

— Ну, не хочешь мне о своей звёздочке рассказывать, давай на качелях кататься, — предложил я.

После этого Танечка и сказала мне:

— Не хочу на качелях, буду вам о нашей звёздочке рассказывать.

Уселась поудобнее на скамейке и начала:

— Придумала вожатая Валя каждую неделю собирать все наши звёздочки и спрашивать командиров, что какая звёздочка сделала. Расскажет о своей звёздочке командир, и сразу видно, чем октябрята занимались. А наш командир Вовка на самом первом таком сборе ничего не мог сказать.

— Неужели вы всю неделю бездельничали? — Я даже встал от волнения. В самом деле, обидно — всё так хорошо шло, и вдруг звёздочка опозорилась.

— Ну, мы не совсем бездельничали, — поправилась Танечка, — мы делали, но только не то, что раньше вместе с вожатой наметили.

В понедельник после уроков нам нужно было пойти к четвероклассникам и договориться, чтобы они нам рассказали о героях-пионерах. У них такой сбор был. И мы захотели узнать о героях-пионерах. А как мы могли пойти договариваться, если Оля Кубасова на последнем уроке двойку получила? Вдруг четвероклассники спросят: как вы учитесь? Что ж нам краснеть из-за неё! Остались мы с Олей в классе и все уроки выучили: и вчерашние, и которые на завтра задали. И так всю неделю оставались, пока Оля не исправила двойку. Вот и сорвали беседу.

В середине недели мы должны были на карандашную фабрику с одной из мам идти, которая в родительском активе. А эта мама не пришла. Мы, конечно, могли пойти на фабрику с вожатой, но не пошли. Вместо этого мы всей звёздочкой отправились к этой маме выяснить, что случилось. А как выяснили, что она ногу подвернула, пожелали ей поскорей поправиться и по домам разошлись. Так и сорвали экскурсию.

А в конце недели у нас ещё одна неприятность получилась, — вздохнула Танечка. — Хотели мы после уроков в игру на сообразительность поиграть, чтобы узнать, кто у нас самый умный. Только начали, а какой-то второклассник стал нам мешать. Вовка показал ему кулак, а он всё равно то и дело дверь в класс открывал и задирал нас. Тогда Вовка взял его и стукнул. Тут они начали драться. Еле мы Вовку отцепили от второклассника. А как отцепили, стали его стыдить и мирить с второклассником. Так никого, кроме драчунов, и не выявили. Что ж нам после этого на сборе звёздочки было рассказывать?

— А по-моему, вам было что рассказать, — ответил я Танечке. — Я бы на месте командира вашей звёздочки не стал молчать. Ведь вы помогли Оле исправить двойку, навестили больную маму вашего товарища да и своего командира Вовку примирили с задирой второклассником. Разве это плохие дела?

— Что это за дела! — отмахнулась Танечка. — Вот если бы мы утренник о героях-пионерах провели, на карандашную фабрику сходили да чемпиона по уму в своей звёздочке определили, было бы здорово. А это всё пустяки какие-то!

— Вот уж не пустяки!

— Пустяки!

Танечка расстроилась, а я никак не мог убедить её в том, что их звёздочка сделала тогда хорошие дела. И совсем не важно, что они оказались не такими большими и ответственными. Главное, октябрята людям помогли. И тут я вспомнил про одну магнитофонную запись. Может быть, она поможет мне? Я позвал Танечку к себе домой, нашёл нужную плёнку и включил магнитофон. Танечка сейчас же узнала голос известного артиста и стала внимательно слушать.

В те годы, когда произошла со мной эта история, я ещё не был актёром и даже не учился в театральном училище. Было мне десять лет, и я, как и все мои одногодки, ходил в четвёртый класс самой обыкновенной общеобразовательной школы. Но любовь к театру уже завладела мной. Однажды я увидел в школьном вестибюле объявление: «Организуется драмкружок. Запись у преподавателя литературы такого-то». Я тут же сломя голову побежал к этому учителю. Желающих заниматься в драмкружке оказалось много, и в школе был устроен конкурс. Я решил читать «Песню о Буревестнике». Дождался, когда меня вызовут, вышел на середину школьного зала и закричал, чтобы показать, какой у меня громкий голос: «Над седой равниной моря ветер тучи собирает…» Очевидно, от волнения я забыл объявить название стихотворения. По залу прокатился смешок. Но потом ребята притихли и слушали меня внимательно. Когда я кончил, учитель сделал мне несколько замечаний и попросил прочитать «Песню о Буревестнике» ещё раз. Я прочитал, и он сказал, что принимает меня в кружок. Помню, он даже похвалил меня и назвал способным. Похвалил! А на первом же занятии обидел.

В тот день Виктор Семёнович, так звали учителя литературы, читал нам отрывки из пьесы-сказки «Снегурочка».

Во время чтения я примеривал себя то к одной, то к другой роли и наконец пришёл к заключению, что больше всего мои актёрские данные подходят к роли царя Берендея. Голос у меня был сильный. Черты лица, как я сам считал, мужественные. Вот только рост маловат. В драмкружке большинство ребят было из шестых и седьмых классов, трое из пятого, а из четвёртого приняли меня одного. «Но при чём тут рост? — возражал я сам себе. — Наложу в царские сапоги побольше бумаги, вот сразу и вырасту».

Однако царя Берендея Виктор Семёнович почему-то поручил худому робкому семикласснику, который всю репетицию моргал глазами и смущённо ёрзал на стуле, точно его вот-вот должны были вызвать к доске решать трудную задачу.

• Предыдущая
• 5/19
• Следующая