Можете нас поздравить! - Ермолаев Юрий Иванович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/47
• Следующая

— Светка будет на катке, — как ни в чём не бывало ответила Аня и воскликнула: — Ой, Мошкин, какой у неё красивый тренировочный костюм! Светка в нём настоящая снежинка. Вот увидишь.

— Не видел и смотреть не буду, — сердито сказал я Ане. «Надо же! Позвала свою подружку и не предупредила. А я из-за неё даже про Павлика забыл». И, не объяснив, в чём дело, я побежал к своему другу.

— Где ты пропадаешь? — накинулся на меня Павлик, когда я влетел к нему в квартиру, точно космическая ракета. — В кино нас уже не пустят, следующий сеанс для взрослых.

— Вот и хорошо, — здороваясь со мной, сказала мама Павлика, — сейчас я вас угощу тресковым филе.

Мать Павлика домашняя хозяйка. Она целый день варит-жарит. И кто бы к Павлику ни пришёл, обязательно заставит его что-нибудь съесть. Она считает, что все мальчишки, у которых матери работают, целые дни носятся по улицам голодные. И переживает за нас. Кроме того, ей кажется, что Павлик плохо ест один, и она пользуется нашим приходом, чтобы лишний раз подкормить его. Отказываться и говорить ей, что сыт, бесполезно. Но сегодня я и не стал отказываться. В один момент проглотил вкусный поджаристый кусок рыбы и, пока Павлик доедал свой, предложил ему:

— Сходим к Принцу, предупредим о сборе. Ведь в прошлый раз мы ему ничего не сказали. — И, чтобы Павлик не отказался, поспешно добавил: — А заниматься не будем, пока не начнёт действовать наш план.

Идти вместо кино к Принцу-Федьке радость небольшая. Павлик сморщился от моего предложения так, точно выпил столовую ложку рыбьего жира. Но всё-таки он не оставил меня одного. Молча пошёл рядом.

Принц-Федька сидел за столом в окружении своей свиты. На клеёнке кучей лежали костяшки домино.

Принц только что выиграл и отвешивал покорному Гришке Гвоздикову щелчки. Ровно столько, сколько у него было очков на костяшках, и ещё один добавочный, чтоб умел соображать. Расправившись с Гришкой, Принц-Федька с сожалением посмотрел на единственную фишку Антона, на которой с одной стороны было «мыло», а с другой всего один беленький глазок, и сказал:

— С тобой и мараться не стоит.

С Антоном Принц-Федька «марался» гораздо меньше. Антон был здоровый и мог дать сдачи.

— Новое пополнение пришло, — потирая отщёлканный лоб, запищал Гришка и охотно уступил нам своё место.

— Сразимся? — оживился Принц.

— Некогда, — отказался я и спросил свиту: — Вы Федьке ничего не говорили?

— Это о чём? — не догадался Антон.

Всё было ясно. Они даже забыли, что мы хотим провести сбор, посвящённый Наде.

— Запиши, что нам задали, — деловым тоном сказал я Федьке, — уроки будешь делать один. Вечером я забегу, чтобы взять тетрадь для Ираиды Кондратьевны.

— Это ещё зачем? Я больной и имею полное право ничего не делать.

— Не делай! Только завтра заработаешь за домашнее задание двойку, — пообещал Павлик.

— Ну и жизнь! — взвыл Федька.

— Что ты с ними разговариваешь! — сказал Антон и спокойно предложил Федьке: — Спустить их с лестницы?

— Мы сами сейчас уйдём, — торопливо проговорил Павлик, — дел по горло. К сбору готовимся.

— В газетах напечатали Указ о Наде Матвеевой, — сказал я, — ей присвоено звание Героя Советского Союза.

— Ну-у! — по-настоящему обрадовался Федька. — Она достойна! Она — мужественный герой!

— Послезавтра день её рождения, — продолжал я, — ей исполнилось бы пятьдесят лет. Мы проводим сбор, посвящённый её памяти.

— Ну и жизнь! — снова заохал Принц. — Они на сборе развлекаться будут, а я тут, больной, домашнее задание делай!

— Не горюй, — сказал я, — этот сбор мы решили провести у тебя.

— Помещения, что ль, больше нет? — хихикнул Гришка Гвоздиков.

— Болван! — осадил его Федька. — Кто решил?

— Все мы, — ответил я, — по предложению Игоря.

— А чего? Пожалуйста, — засиял улыбкой Принц, — у меня места хватит. Комната просторная, рассядемся.

— В тесноте, да не в обиде, — моментально перестроился Гришка.

— И Игорь придёт? — спросил Федька.

— Наверное, — сказал я и заторопился: — Ну, пока! Нужно к сбору готовиться. Вечером забежим за тетрадями.

Вечером, когда мы с Павликом снова пришли к Федьке, он, чем-то очень довольный, сказал нам:

— Уроки мне теперь делать некогда. Я тоже к сбору готовлюсь.

— Как же ты готовишься? — спросил Павлик.

— Пока это тайна. На сборе сами увидите, — ухмыльнулся Федька и выставил нас за дверь.

Но на этот раз мы не особенно огорчались. Через день сбор звена, а сразу после него должен вступить в действие разработанный нашей спасательной командой план Игоря. Всего сорок восемь часов отделяло нас от этого знаменательного события. Можно и подождать.

Два дня промелькнули, как две минуты. Но мы с Павликом успели сделать всё, что от нас требовалось. Кроме этого, мы ещё были на работе у Федькиной матери и спрашивали разрешения провести у них на квартире сбор. А то соберёмся, а она придёт и, чего доброго, всех разгонит. Мать у Федьки нервная. Сгоряча может весь сбор сорвать.

Теперь полный порядок. Федькина мать поблагодарила нас за то, что мы не забываем её сына, и даже прослезилась. Наверное, замучилась она с Федькой не меньше нас. Я после этого чуть было не раскрыл ей наш план, чтоб не так расстраивалась. Хорошо, сдержался. Мать ведь она Федьке. Вдруг с радости всё ему выложит. Тогда полный крах будет. Вместо этого я её тоже поблагодарил за разрешение собраться у них.

Весь наш класс у Батовых в комнате поместиться, конечно, не мог. Поэтому мы решили так: у него соберётся только наше звено и часть актива — председатель Генька и редактор Рогов. А остальные ребята во главе со старостой и звеньевыми займутся в это время оформлением школьного уголка Нади Матвеевой. А когда мы вернёмся в школу, то все вместе пойдём собирать в память Нади металлолом.

На сбор мы с Павликом пришли раньше всех. Федька встретил нас в прихожей. Он сидел на стуле перед дверью в свою комнату.

— Придётся подождать, — сказал он и помахал у нас перед носом ключом от комнаты, — как все соберутся, так и войдём.

— Что ты выдумываешь!

— Открывай скорее! — потребовали мы.

В ответ Федька только загадочно присвистнул.

Мы поняли: он что-то затеял, и не стали ломиться. Ждать пришлось недолго. Все собрались, как условились, к четырём часам. Поздоровавшись с Игорем за руку, Федька тут же отпер дверь.

Мы вошли в комнату и сразу догадались, почему Федька не впускал нас. В ней был образцовый порядок. Постель Принц прибрал по-праздничному. На одеяло даже надел кружевной пододеяльник, а подушку взбил и положил не прямо, как всегда, а фасонно — углом вверх. Захламлённую этажерку тоже нельзя было узнать. На её нижней полке ровной стопкой лежали учебники, а наверху осталась только карандашница с карандашами и глиняный пёс бульдог. Вокруг стола стояло много стульев. Наверное, Принц попросил их у соседей. А пол-то как блестел! Точно зеркальный. Войди мы раньше, в момент затоптали бы. Но, посмотрев на пол, я расстроился. Ведь Федька не мог натереть его с больной ногой, значит, весь порядок навела его мать. Нечем тогда и хвалиться! Но тут всё прояснилось.

— Это мы всё прибрали, — похвастался своим писклявым голосом Гришка, — Федька нам с Гришкой наряд вне очереди дал.

— А сам тоже без дела не сидел, — заметил Антон и достал из-под подушки, которая лежала углом вверх, большой лист чертёжной бумаги.

— Посмотрите, — как-то робко попросил нас Федька и повернул лист, поданный ему Антоном.

Мы все так и ахнули. Даже Игорь.

— Это же Надя Матвеева, — сказал он.

— Вылитая!

— Как живая…

— Неужели сам рисовал? — спросил Игорь.

Вместо него ответили Антон с Гришкой:

— Мы Федьке краски покупали.

— На кровные, от завтраков.

• Предыдущая
• 17/47
• Следующая