Потрясающий мужчина - Робертс Нора - Страница 42
- Предыдущая
- 42/64
- Следующая
Что и говорить, этой женщине можно было посочувствовать. Сделав над собой усилие, Ева спросила:
– Вы отравили его за то, что он слишком много ел?
Розовые щечки Хетты обиженно надулись.
– На первый взгляд может показаться именно так. Но на самом деле все куда серьезнее. Вы еще так молоды, милочка, и, наверное, не замужем?
– Нет.
– Семья, конечно, источник комфорта, но иногда она страшно раздражает. Со стороны невозможно понять, что происходит между супругами. Джо был нелегким спутником жизни и, к сожалению, обладал дурным характером – как ни грешно плохо отзываться о покойных. Он любил доставлять мне неприятности, лишать маленьких радостей. Например, месяц назад я испекла на праздник поваров прекрасный торт «Башня удовольствия», так он нарочно слопал половину!
А потом еще заявил, что, мол, сухой! – Хетта поперхнулась, до сих пор переживая оскорбление. – Можете вы себе такое представить?!
– Не могу, – отозвалась Ева слабым голосом.
– Он сделал это, просто чтобы меня позлить.
Так он показывал свою силу. Я уже тогда решила испечь этот пирог, только надо было все приготовить. А когда испекла, наказала ему его не трогать и ушла играть в картишки. Я совсем не удивилась, когда, вернувшись, узнала, что он не послушался.
Недаром он был обжорой! – Хетта взмахнула печеньем, прежде чем отправить его в рот. – А обжорство – один из семи смертных грехов. Он заслужил такую смерть в наказание за свой грех!
Вкусное печенье? Угощайтесь!
«Раз старушки подкладывают яд в пироги с заварным кремом, значит, мир сошел с ума», – думала Ева, наблюдая за невозмутимым спокойствием Хетты. И ведь скорее всего почтенная бабуля выйдет сухой из воды! Даже если ее посадят, то определят на кухню, где она с радостью будет выпекать печенье и пироги для остальных заключенных.
Ева вернулась в участок, составила рапорт, наскоро пообедала в столовой и снова занялась срочными делами. Она обработала половину Нью-Йоркских банков, когда вошел дежурный и передал ей пакет – очень знакомый пакет…
– Откуда это у вас?!
– Принес рассыльный, – пожал плечами молодой полицейский. – Он назвал ваше имя.
Дрожащими руками Ева извлекла из конверта видеокассету и от волнения никак не могла попасть в отверстие. Наконец на экране появилось изображение: мертвая женщина на окровавленной простыне.
ТРЕТЬЯ ИЗ ШЕСТИ.
Некоторое время она молча смотрела на надпись, заслонившую труп и приписку с адресом.
Потом, опомнившись, позвонила в диспетчерскую.
– Лейтенант Ева Даллас, личный номер 5347BQ. Экстренная срочность. Все свободные машины – к дому 156 по Восемьдесят девятой улице, квартира 21-19. В квартиру не входить. Повторяю: никому не входить в квартиру – ни штатским, ни полицейским из участка! Никого не впускать в дом. Я буду через десять минут.
– Принято, лейтенант Ева Даллас, – невозмутимо отозвался дежурный полицейский. – На место выезжают две патрульные машины. Ожидается ваше прибытие.
Она схватила сумочку и чемоданчик с подручными средствами и побежала вниз.
Ева вошла в квартиру одна, с оружием наготове. В гостиной было уютно: пышные подушки, коврики, кокетливые занавески. Забытая на диване книга и углубление в сиденье говорили о том, что кто-то довольно долго отдыхал здесь. Хмурясь, она шагнула к двери.
Маленький кабинетик, аккуратное рабочее место, несущее на себе личный отпечаток хозяйки: надушенные искусственные цветы, чашка с разноцветными леденцами, белая кружка с красным сердечком.
Стол с компьютером был повернут к незанавешенному окну, выходящему на фасад другого дома. Несколько книг на полке вдоль стены, коробка для дискет, еще одна – для видеокассет, набор дорогих грифельных карандашей и блокнотов. Единственным украшением было кривое глиняное изделие – видимо, создавший его ребенок безуспешно пытался изваять лошадку.
Ева открыла еще одну дверь.
Она знала, что ее ждет, и организм не прореагировал на зрелище приступом тошноты. Кровь была совсем свежая, только что пролитая. Вздохнув, она убрала оружие в кобуру. Кроме нее и трупа, здесь никого не было;
Она потрогала мертвое тело покрытыми защитной пленкой пальцами. Тело еще не успело остыть. Оно было разложено на кровати с раскинутыми руками и ногами. Между ног убитой было оставлено орудие убийства – очередной кремневый пистолет.
На сей раз убийца не воспользовался глушителем, очевидно, не сочтя это необходимым: Ева готова была побиться об заклад, что комната звукоизолирована.
Она подошла к круглому комоду – типично женскому предмету обстановки, – открыла лежавшую на нем сумку из мешковины – последний писк моды – и достала разрешение на предоставление сексуальных услуг, принадлежавшее убитой.
«Красивая женщина», – подумала она, разглядывая фотографию. Приятная улыбка, прямой взгляд, чудесная кожа – настоящий кофе с молоком.
– Джорджи Касл, – прочла она в диктофон. – Пол женский, возраст – сорок три года. Лицензия на профессиональное занятие сексом. Приблизительное время смерти – девятнадцать – девятнадцать сорок пять, причина – огнестрельные ранения. Требуется подтверждение судмедэксперта. Три участка поражения: в лоб, в середину груди, в область половых органов. Скорее всего, смертельные выстрелы произведены из старинного кремневого пистолета, оставленного на месте преступления. Следы борьбы, взлома, ограбления отсутствуют.
Негромкий звук за спиной заставил Еву выхватить оружие. Ее настороженный взгляд упал на откормленного серого кота.
– Господи, ты-то откуда взялся? – Она облегченно перевела дух и убрала револьвер в кобуру.
Кот мигал желтыми глазищами. Она присела и погладила его по пушистой спинке. Кот заурчал, как щедро смазанный механизм. Ева выпрямилась, достала сотовый телефон и вызвала бригаду из отдела убийств.
Немного погодя, сидя на кухне и любуясь котом, с недоверием принюхивающимся к корму, раздобытому ею в буфете, Ева услышала на лестничной площадке раздраженные голоса.
Полицейский, которому она велела охранять дверь квартиры, подвергся нападению решительной дамы.
– Что происходит?
– Лейтенант! – Полицейский был рад возможности переложить проблему на плечи старшего по званию. – Гражданское лицо требует разрешения войти, а я…
– Вот именно, требую! – Женщина тряхнула красиво подстриженными темно-рыжими волосами. – Здесь живет моя мать! Что вы здесь делаете?
– Кто ваша мать? – спросила Ева.
– Миссис Касл. Джорджи Касл. Ее ограбили? – Ева видела, что женщина, пытающаяся протиснуться мимо нее, уже не злится, а все сильнее беспокоится. – Она цела? Мама!
– Пройдемте со мной. – Ева крепко взяла ее за руку и затащила в кухню. – Ваше имя?
– Саманта Беннетт.
Кот окончательно потерял интерес к миске с кормом и стал тереться о ноги Саманты. Та привычно нагнулась и почесала его за ушком.
– Где моя мать?! – Тревога сменилась страхом, голос Саманты сорвался на крик.
Эту часть своей работы Ева ненавидела больше всего. За одно это можно было проклясть службу в полиции и сменить квалификацию.
– Мне очень жаль. Ваша мать умерла.
Саманта ничего не сказала. Ее глаза, такие же светло-карие, как у матери, затуманились. Ева усадила ее на стул, чтобы она не грохнулась на пол.
– Это ошибка! – пробормотала дочь. – Ведь это ошибка? Мы идем в кино. На девятичасовой сеанс. По вторникам мы всегда ходим в кино… – Она уставилась на Еву с безумной надеждой. – Мама не могла умереть! Ей всего сорок, у нее крепкое здоровье. Она сильная женщина!
– Боюсь, здесь нет ошибки.
– Несчастный случай? – Глаза дочери наполнились слезами. – Она попала в аварию?
– Это не несчастный случай. – Ева собралась с духом:
– Ваша мать убита.
– Нет! Это невозможно… – По щекам Саманты покатились слезы, голос стал хриплым, голова беспомощно затряслась. – Ее все любили.
Все! Никто ее не обижал. Я хочу ее увидеть. Немедленно!
– Я не могу вам этого позволить.
- Предыдущая
- 42/64
- Следующая
