Русские идут. Как я вырвался из лап ФБР - Сугру Дэнис - Страница 6

Утром она повезла его обратно в США, размахивая своим паспортом гражданки США, когда пересекала границу. Он вернулся к своей семье и возобновил работу. Каждый в общине, включая местную полицию, знал его историю, и все сплотились, чтобы защитить его. Через несколько месяцев он был остановлен агентами ФБР при выборочной проверке водителей автотранспорта. Они провели проверку по его водительскому удостоверению и установили, что Педро был нелегальным иммигрантом. Он получил восемь месяцев тюремного заключения и судебное постановление о депортации. Ему осталось отбыть два месяца по этому приговору, но он, вероятно, проигнорирует постановление о депортации.

– Я должен вернуться к своей семье, – сказал он, – у меня нет другого выбора.

Следующий срок его тюремного заключения будет более длительным.

Утром я попросил охранника сделать телефонный звонок моей семье.

– Надзиратель вышел, – ответил он, – и вернётся после обеда.

Я ожидал, что встречусь с Зибером, так что снова и снова

прокручивал в голове подробности и был уверен, что мы сверились со всеми экспортными правилами и соблюли их. Я видел письмо от Министерства торговли. ФБР совершило ошибку. К этому времени я был уверен в том, что Зибер пришёл к такому же заключению.

Я ожидал, что Зибер извинится. Он мог бы прийти с одним или двумя другими агентами ФБР, чтобы разъяснить ситуацию.

– Произошла ошибка, – мог бы сказать Зибер. – Мы приносим наши самые искренние извинения. Мы надеемся, что Вы примете билет на полёт первым классом обратно в Ирландию в качестве некоторой компенсации.

Я уже пропустил празднование дня рождения Барни. За восемь часовых поясов к востоку торжество уже началось. Но завтра я буду там, и какую историю смог бы рассказать там!

После обеда я опять пошёл к охраннику, чтобы спросить о моём телефонном звонке.

– Надзиратель ещё не прибыл, – было сказано мне.

Я проверял через каждый час, но не было ни надзирателя, ни Зибера, так что не было возможности сделать телефонный звонок, чтобы дать кому-нибудь знать, где я нахожусь.

Сидельцы рассказывали мне свои истории. Они расспрашивали о моей ситуации, но я был очень осторожен, потому что получил предостережение от Педро. И они снабдили меня предметами, которых мне не хватало, так как у меня были только простыня и одеяло. Один человек вошёл в мою камеру и дал мне подушку. Вскоре у меня появилась зубная щётка от другого человека, мыло и зубная паста от третьего, бритва и смена одежды. Я получил много пожертвований в виде книг и проводил время за чтением.

Население блока 7-S состояло из трёх групп, которые собирались преимущественно вокруг трёх телевизоров в блоке камер. Латиноамериканцы составляли одну группу, американцы китайского происхождения – другую, а чернокожие – третью. Белые, как принадлежащие к европеоидной расе, были в меньшинстве, и некоторые из белых тяготели к латиноамериканской группе, а некоторые – к китайской. Чернокожие чётко держались отдельно.

Сюрпризом для меня была организация тюремной зоны. Конфликты были редкими. Люди были осведомлены о неписаных правилах тюрьмы и соблюдали их. Каждая группа камер имела своего лидера. В блоке 7-S это был палестинец, в возрасте около тридцати лет, умный, открытый, прирождённый лидер, человек, которого я буду называть Заключённый. Лидер, по крайней мере в ГЦСС, не избирается, насколько я мог определить, но сам принимает на себя роль человека, решающего проблемы с администрацией, проблемы между сокамерниками и разнообразные личные проблемы. Охранники понимали и уважали роль лидера блока камер.

История того, как я спустился буквально с вершины мира до пребывания в тюрьме, показывает, что может сделать с человеком одновременное увлечение горами и наукой. История началась в горах. Один из поворотных ее пунктов возник непосредственно после того, как я спустился с гор, и мой арест произошёл после того, как я покинул горы, чтобы поехать в Соединённые Штаты.

Турпоход по «Верхнему маршруту» был одним из предметов моей мечты – переход по сложному маршруту летом и лыжный переход зимой, который начинается в Шамони во Франции и заканчивается в Церматте в Швейцарии. Существуют несколько вариантов перехода по «Верхнему маршруту», но тот, который завладел моим воображением, включает подъём из долины Шамони, проход через хижину Альбер-Премьер и по леднику Глясье-дю-Тур и переход через Кол-дю-Тур в Шампе в Швейцарии. Маршрут пересекает ряд долин, переходя из одной в другую через ледники, чтобы спуститься, миновав Маттергорн, в Церматт. Это не альпинистское восхождение на вершину, а скорее переход по сложному горному маршруту, но для безопасности необходимо иметь такое альпинистское снаряжение, как верёвка, кошки и ледоруб. Переход занимает пять или шесть дней, в зависимости от погодных условий.

Август является, как правило, периодом покоя для бизнеса, так что летом 2003 года я выкроил неделю для пешего перехода. Меня сопровождал мой сын Марк. Условия были несколько необычными. Погода была очень жаркой с самого начала лета. Ледники растаяли больше, чем обычно, открывая трещины, которые в другие годы были бы перекрыты снегом или были более узкими. Во время короткого пребывания в Шамони мы могли слышать непрерывный шум вертолётов, доставлявших травмированных альпинистов с гор в больницу, Жандармерия заблокировала обычный маршрут на Монблан, потому что альпинисты на маршруте погибали или получали травмы от камнепадов. Несколькими годами ранее мой сын и я прошли до вершины Монблана по обычному маршруту. Хотя нас заставил понервничать скальный обломок размером с автомобиль, просвистевший мимо нас, когда мы пересекали одну из узких долин, условия были идеальны.

Мы выступили на «Верхний маршрут» с некоторым трепетом, но наше путешествие оказалось очень приятной прогулкой с небольшой опасностью. Через пять дней мы начали движение от хижины Кабин-де-Виньетте и достигли конечного приюта, хижины Кабин-де-Бертоль, сидевшей, как птица, на скале на высоте 3300 метров. Конечный пункт перехода в тот день, согласно карте, находился за ледником Глясье-де-Бертоль. Однако всё, что осталось от ледника, представляло собой каменные обломки и куски льда, торчащие из грязи, подобно рёбрам сломанной грудной клетки, как напоминание о глобальном потеплении климата.

Хижина Кабин-де-Бертоль возвышается над обширными ледяными полями ледника Глясье-дю-Мон-Мин и плато Д’Эренс. Величественный пик Маттергорна был виден над облаками, закрывающими его основание, за которым находился наш пункт назначения – Церматт. В хижине был телефон. Я позвонил Эшвину Моди, через которого я поддерживал контакт с фирмой «Wideband», и обнаружилось, что он должен был в ближайшие два дня проследовать через аэропорт Мюнхена. Я договорился встретиться там с ним. Это должно было житься моей первой встречей с человеком из фирмы «Wideband Computers».

На следующее утро мы выступили в 7:00 утра. От хижины Кабин-де-Бертоль пошли вниз по каменистому гребню и по леднику. Перед нами там была семья Роски – Джеймс Роски с двумя дочерьми в возрасте около девяти и десяти лет, и их проводник Серж Ламберт. Они уже были связаны друг с другом верёвкой. Пока мы связывались, они отвязались. Почти сразу раздался пронзительный детский визг. Одна из девочек провалилась сквозь снежный мост в трещину в леднике и заглубилась по самые плечи так, что её руки перекрывали трещину как мост, а ноги болтались в пустоте, – и смеялась. Мы сделали фотоснимки. Ламберт собрал своих клиентов и повёл их по направлению к Тет-Бланш. Мы направились вниз по леднику Мон-Мин и плато Д’Эренс и далее к Церматту. Оттуда я сел на поезд до Женевы и полетел в Мюнхен на назначенную встречу.