Королева в услужении - Лофтс Нора - Страница 6

• Предыдущая
• 6/60
• Следующая

— А чьей стороне мы сами отдали бы предпочтение? — спросил Луи, настолько захваченный ее рассказом, что забыл свойственную ему осторожность и собственные предписания.

— Оба спорящих — прекрасные рыцари, и у обоих равные, то есть в равной степени необоснованные претензии, — заметила Альенора рассудительно. — Но Уильям Молот уже стар — ему было за тридцать лет, когда он выдвинул свои требования. У него нет сыновей, способных выполнять рыцарские обязанности и наследовать поместье. Поэтому я бы высказалась в пользу Жервеза, хотя для вас, сударь, это не так-то просто: ведь эта семья не пользуется расположением…

Альенора остановилась, так как дверь распахнулась и в комнату вошел аббат Бернар де Клерво. Одо поспешил разыскать его и сообщить, что королева в рабочем кабинете короля и разговаривает, будто член королевского совета.

Учтиво поклонившись королю и королеве, аббат холодно посмотрел на оживленное лицо Альеноры, и его взгляд сделался совсем ледяным, когда он услышал, как Людовик VII сказал:

— Минуточку, господин аббат, — и, обернувшись к Альеноре, повторил: — Не пользуется расположением — кого?

— Церкви, — ответила Альенора слегка сконфуженно. — Так я распоряжусь насчет лошадей и провизии, пока вы беседуете с господином аббатом, и буду готова к отъезду через полчаса. Не теряйте времени попусту, Луи, наш разговор навел меня на некоторые мысли, которыми я поделюсь с вами во время прогулки… о вещах, о которых вы никогда ничего не узнаете, изучая эти безнадежно устаревшие карты!

Бернар провожал Альенору взглядом, когда она шла к двери. Он не испытывал ни малейшего удовольствия, смотря на ее стройную прямую фигуру, горделиво поднятую голову, энергичную, упругую поступь. Для него все эти качества — вместе с красивым лицом и ясным умом — представляли собой серьезную опасность. Они таили в себе угрозу тому, что аббат считал главным делом всей своей жизни — приобретению полной власти над королем. В отличие от многих высоких служителей церкви своего времени у Бернара не было личных амбиций. В этом отношении он был безгрешен. Но он решил, что Людовик VII должен стать святым королем, а Франция — праведной страной, и в его планах не было места веселой, светской, молодой красивой королеве, способной влиять на своего мужа. Более того, и дедушка, и отец Альеноры часто не ладили с церковью, и что-то от их религиозной строптивости повлияло на мнение, сложившееся о ней самой, хотя королева была довольно благочестива.

Усаживаясь за стол, аббат сказал:

— Вы обсуждали с королевой дела чрезвычайной государственной важности.

Говорил он мягким, дружественным, даже, пожалуй, слегка насмешливым тоном.

Подтянув к столу другой стул, Людовик VII бодро ответил:

— В самом деле! Возможно, нам следовало сделать это раньше. По крайней мере, в вопросе с Меридоном, который касается ее собственных владений. Она прекрасно осведомлена о существе спора. По-видимому, ее отец имел привычку обсуждать с ней различные проблемы и поощрял ее интерес к управлению подданными. Это не удивительно, — продолжал Людовик VII в раздумье, — ведь его сын мертв, и герцог поступил мудро, готовя дочь к той важной роли, которую ей предстояло играть.

— Это какую же? — поинтересовался Бернар.

— Герцогини Аквитанской, разумеется, — ответил Луи, бросая аббату недоуменный взгляд.

— Именно. Но сейчас, понимаете ли, она королева Франции, а это совсем другое. Теперь только нам пристало проявлять мудрость. Уверяю вас, сын мой, было бы неразумно позволять королеве вмешиваться в государственные дела. Если бы она осталась и правила в Аквитании, я был бы последним человеком на земле, который поставил бы под сомнение ее политику или ее действия, пока они, конечно, согласовались с законами церкви. Но она вышла замуж за вас и тем самым сделала вас герцогом Аквитанским. Вспомните слова Иисуса Христа: «Никто не может служить двум господам», тем более не может целая страна. Господь призвал вас управлять Францией и своей милостью добавил к вашим владениям Аквитанию. На вас лежит огромная ответственность, и в ваших руках должна быть сосредоточена вся власть, ибо эти две вещи в нашем мире неразрывно связаны и неотделимы друг от друга.

— Но использовать ее специальные знания, как в данном случае…

— Ну что ж, давайте рассмотрим этот случай, — сказал Бернар, пресекая возражения, но отмечая влияние Альеноры: прежде Людовик редко с ним спорил. — Она сказала, кто из претендующих должен владеть Меридоном?

— Да… однако только когда я прямо спросил ее. В этом, думается мне, нет ничего предосудительного.

Бернар смог воочию убедиться, что королева заметно преуспела: король уже заступался за королеву.

— И каков был ее ответ?

Луи передал Священнику мнение Альеноры и ее аргументы.

— Именно это я имел в виду, когда предупреждал вас, — заметил Бернар и начал обстоятельно объяснять — спокойно, но твердо, — почему нужно удовлетворить претензию Уильяма Молота.

Поспешив распорядиться относительно лошадей и провизии, а также пригласить на прогулку Амарию, Сибиллу и еще двух молодых кавалеров, Альенора испытала большой душевный подъем. Она непременно постарается лучше узнать Луи, несмотря на барьеры, которые возвели между ними существующие обычаи, придворный этикет и мрачные люди, окружавшие короля. Они научатся вместе трудиться и вместе развлекаться.

Альенора была убеждена, что в состоянии помочь Луи. Ее всегда интересовали государственные дела, и под руководством отца она научилась разбираться не только в политике, но и в людях. Она хорошо помнила, как однажды во время судебного процесса, где двое мужчин — оба вполне добропорядочные граждане — давали противоречивые показания, он наклонился к ней и спросил:

— Как, по-твоему, милая моя, кто из них лжет?

Когда она ответила, что не может определить с уверенностью, он пояснил:

— А я могу. Смотри, как вон тот с черной бородой сжимает в кулаках свои большие пальцы. Он ощущает потребность за что-то держаться. Запоминай подобные вещи. Человека часто выдают с головой поступки, которые он совершает неосознанно.

После переезда в Париж она один или два раза попыталась поговорить с Луи о государственных делах, но он всегда находил различные отговорки вроде: «Это слишком долго объяснять», «Это чисто французская проблема», «Не забивай свою прелестную головку такими скучными вопросами». Будто в мире есть что-то еще более скучное, чем бесконечное вышивание! Однако сегодняшнее утро явилось уже определенной вехой: она говорила со знанием дела, и Луи с интересом ее слушал.

Кони под нарядными попонами уже стояли во дворе под присмотром конюхов. Сокольничьи со своими птицами, головы которых были укрыты колпаками, прислонились к нагретой солнцем стене. Альенора и ее небольшая свита ждали… Прошел целый час, когда, наконец, к ним выбежал маленький паж, следивший за камином в кабинете короля, и передал Альеноре записку.

«Моя дорогая, — говорилось в ней, — к моему великому сожалению, я не могу сегодня участвовать в прогулке. Аббат пришел с делом, которое задержит меня до ужина. Солнце, видимо, уже достигло парка, попробуй отдохнуть здесь».

«Итак, учитель не позволил маленькому ученику прогулять хотя бы один день», — подумала Альенора с презрением и жалостью.

— Его светлость не сможет поехать сегодня, — объявила она, — но прогулка тем не менее состоится. Пьер, я вижу, что вы захватили с собой лютню. Когда мы поупражняемся с соколами и поедим, мы ляжем под деревьями, и я научу вас некоторым песням Аквитании. Они более веселые, чем ваши.

За ужином Луи поинтересовался, как она провела день.

— Очень хорошо, — ответила она, а затем, заметив его бледность и устало опущенные плечи, добавила: — Аббат принуждает вас слишком много работать, забывая, что вы еще очень молоды. Мы собирались поговорить во время верховой езды, и я кое-что вспомнила, что вам следовало бы знать…

— Все уже улажено, — перебил он торопливо, в глазах вновь мелькнула настороженность.

• Предыдущая
• 6/60
• Следующая