Англия и англичане. О чем молчат путеводители (Наблюдая за англичанами. Скрытые правила поведения) - Фокс Кейт - Страница 100

Согласно правилам игры «мой ребенок хуже», строго-настрого запрещается критиковать детей своих собеседников. Своего можете поносить сколько душе угодно, но не смейте слова худого сказать об отпрысках других жалующихся родителей (по крайней мере, им в лицо). В ответ на сетования собеседников по поводу проделок и недостатков их детей позволительно выразить сочувствие, но в мягкой, деликатной форме, так чтобы не нанести им оскорбления. Умышленно уклончивое «Да-а, представляю» или неодобрительное цоканье языком и удрученное покачивание головой — единственно безопасные формы ответа, а следом необходимо непременно посетовать на слабости собственных детей.

Во всем этом нет никакого расчета или сознательного лицемерия, как это может показаться. Большинство англичан следуют правилам выражения недовольства своими детьми машинально, не задумываясь. Они непроизвольно прибегают к циничному тону притворного отчаяния и напускают на себя несчастный вид. Они на подсознательном уровне чувствуют, специально не напоминая себе, что хвастать и выказывать эмоции неприлично. Даже скрытое, непрямое хвастовство — хвастовство, замаскированное под осуждение, — это не результат продуманной хитрости. Англичане не говорят себе: «Хм, хвастаться запрещено, как бы мне так выбранить моего сына/дочь, чтобы все поняли, что он/она — гений?» Подобное лицемерие у нас в крови. Мы не привыкли говорить то, что имеем в виду. Ирония, самоуничижение, преуменьшение, намеки, двусмысленность и вежливое притворство — это все в нашей плоти и крови. Без этого англичане — не англичане. Этот особый склад ума воспитывается в нас с детства, и к тому времени, как наши дети идут в школу, они уже в совершенстве владеют искусством непрямого хвастовства и способны самостоятельно заявить о своих достоинствах путем самоуничижения.

Что, пожалуй, и к лучшему, поскольку в нашей культуре дети воспринимаются как тяжкое бремя, а подростки — сущее наказание. Подростков считают одновременно ранимыми и опасными; они нуждаются в защите и в то же время их следует держать в узде. В общем, от них одни неприятности. Потому, наверно, не удивительно, что в очень немногих культурах принято отмечать наступление этапа полового созревания. Этот трудный, неловкий период, когда начинают бурлить гормоны, мало кто расценивает как повод для торжества. Англичане предпочитают зарывать головы в песок, делая вид, будто с их детьми ничего не происходит. В англиканской церкви есть церемония конфирмации для детей, достигших соответствующего возраста (обычно 11–14 лет), но она еще менее популярна, чем крестины, а светского аналога данному ритуалу не существует, так что большинство английских детей лишено официального «обряда перехода», который ознаменовал бы их вступление в пору полового созревания.

Поскольку в честь подростков, вступающих в период переходного возраста, не устраивают торжеств, они придумывают свои собственные «ритуалы посвящения», связанные с незаконной деятельностью, — употребляют спиртное, экспериментируют с наркотиками, занимаются кражами в магазинах, разрисовывают стены, угоняют автомобили и т. д. или пытаются еще каким-нибудь способом привлечь внимание к своему новому сексуальному статусу (например, среди стран Европы мы занимаем первое место по подростковой беременности).

Но официально их «принимают» в полноправные члены общества только после того, как они преодолеют этап полового созревания и достигнут восемнадцати лет — возраста, знаменующего их переход в категорию взрослых. Для некоторых устраивают маленький обряд посвящения, когда они сдают экзамен на водительские права, но восемнадцать лет — возраст, с которого англичане получают право участвовать в выборах, вступать в брак, не спрашивая родителей, вступать в гомосексуальную связь, смотреть фильмы категории «X» и — что наиболее важно для большинства — покупать спиртные напитки. Да, многие к этому времени уже несколько лет как пьют, занимаются сексом и смотрят фильмы «для взрослых», а многие в шестнадцать оставили школу и с тех пор работают полный рабочий день, возможно, даже женились/вышли замуж или живут в гражданском браке, забеременели или уже имеют своих детей. Но восемнадцатый день рождения все равно считается важной вехой, и его расценивают как повод для того, чтобы устроить большую шумную вечеринку или хотя бы напиться сильнее, чем в обычный субботний вечер.

У образованных классов за «обрядом перехода» по достижении восемнадцати лет зачастую следует «свободный» год — длительный «промежуточный» период между окончанием школы и поступлением в университет, в течение которого молодые люди несколько месяцев путешествуют за границей. При этом многие занимаются благотворительной деятельностью (помогают перуанским селянам строить школу, работают в румынском приюте для сирот, спасают тропические леса, копают колодцы и т. д.), знакомясь с настоящим (то есть бедным) миром и набираясь жизненного опыта, который формирует характер. Путешествие, предпринятое в «свободный» год, рассматривается как своеобразный обряд посвящения — менее трудный вариант обычая, практикуемого в некоторых племенных обществах, суть которого заключается в том, что взрослеющих мальчиков на некоторое время посылают в джунгли или в дикую местность, где те борются с трудностями и тяготами, доказывая, что они достойны быть официально принятыми в сообщество взрослых.

Для детей из среды высшего общества и верхушки среднего класса таким испытательным полигоном зачастую является закрытая частная школа, куда родители их отправляют на весь период отрочества. До относительно недавнего времени представители высшего класса и аристократии были убежденными противниками интеллектуальности (в этом, а также в своей увлеченности спортом и азартными играми они схожи с рабочим классом) и смотрели свысока на средние классы, почитающие высшее образование. Их дети могли учиться в университете, но это не считалось жизненной необходимостью — служба в армии, сельскохозяйственный колледж[145] или какое-либо другое учебное заведение их бы тоже вполне устроили, — а уж дочерям, по их мнению, высшее образование и вовсе не к чему. Леди Диана Спенсер никогда особо не стыдилась своей необразованности и, выступая перед общественностью, весело шутила по поводу своих удручающе низких результатов в средней школе. Девушка из среднего класса скорее бы сквозь землю провалилась. С некоторых пор представители верхушки общества несколько пересмотрели свое отношение к высшему образованию, особенно ее низшие или менее богатые слои, дети которых ныне вынуждены конкурировать за престижные рабочие места с представителями средних классов, имеющих университетское образование. Молодые люди из высшего класса и даже аристократии, в том числе королевских кровей (например, принц Уильям), теперь общаются, взаимодействуют в одном коллективе и сравнивают следы от укусов москитов с юношами и девушками из средних классов в ходе поучительных путешествий, предпринятых в «свободный» год.

Считается, что молодые люди всех классов, прошедшие испытание «свободным» годом, должны вернуться из путешествия зрелыми, сознательными, серьезными людьми, готовыми к самостоятельной жизни в университетском общежитии, способными постирать свою одежду и иногда открыть консервную банку с бобами, если к моменту их возвращения из паба кафетерий уже закрылся. Студенты первого курса, «пережившие «свободный» год», смотрят свысока на тех, кто поступил в университет «сразу после школы». Они считают себя более зрелыми и умудренными жизненным опытом и постоянно подчеркивают, что они гораздо взрослее своих инфантильных, глупых, «непосвященных» сверстников.

В некоторых менее привилегированных слоях общества аналогом «свободного» года является срок, проведенный в тюрьме или в колонии для несовершеннолетних преступников примерно в таком же возрасте. Считается, что в этих исправительных учреждениях так же закаляется характер, как и во время испытаний «свободного года», поэтому «выпускники» тюрем и колоний зачастую демонстрируют то же чувство превосходства по отношению к своим незрелым, не знающим жизни ровесниками. В сущности, можно заметить поразительное сходство в манере изъясняться тех, кто «побывал за решеткой», и тех, кто прошел испытания «свободного» года.