Конец авантюристки - Рокотов Сергей - Страница 27
- Предыдущая
- 27/54
- Следующая
Они спустились вниз, где их ждала черная «Волга».
— В Газпром, — скомандовал Иляс, и машина тронулась с места…
3.
— Ну, солдатушки, браво ребятушки, я очень довольна вашей работой, — глядя сквозь золоченые очки, процедила Вера Георгиевна. — Вот так бы все работали, давно бы в нашей бедной стране был бы порядок. Работать надо, а не языком молоть, этого у нас никто как-то не поймет… Так, я полагаю, что завтра у вас последний день работы. Савелий Авдеевич, я полагаю, что усердие солдат заслуживает вознаграждения. Я лично отблагодарю солдат, через вас, разумеется. Чтобы завтра вечером все принимавшие участие в этом благородном труде имели бы праздник. С водкой, пивом, хорошей колбасой, рыбой, овощами, фруктами и тому подобным… Усвоили, Савелий Авдеевич?
— Так точно, Вера Георгиевна, — щерился лейтенант Явных, вставая во фронт.
— И это славно, — почесала она за ухом длинным пальцем с огромным бриллиантом на нем. — Люблю, когда понимают сразу.
— Вера Георгиевна! — спешила к ней длинноногая секретарша с мобильным телефоном в руке. — Это кинорежиссер Траян звонит. Они уже в аэропорту.
— Господи, что же он не предупредил? И почему именно сегодня? Мы же договаривались на послезавтра! — скривилась Верещагина. Но взяла телефон и надела на лицо приветливую улыбку. — Здравствуйте, Альберт Анатольевич. Как я рада, если бы вы знали… Но почему сегодня? Ах, вот что… Ах так… Хорошо, вас проводят в резиденцию, через десять минут за вами придет машина. Вы с кем? Жанна с вами? Отлично, как я рада буду её видеть! Дайте-ка мне её. Жанночка, здравствуй, дорогая моя, я тебя целую… Мы же с тобой после Каннского фестиваля не виделись, я так соскучилась. Ты знаешь, я тебе приготовила у нас такую славную комнатку, такую спаленку, сама подбирала обивку стен, и светильнички сама покупала. Но работы пока не закончены… Но ничего, в резиденции тоже неплохо, я полагаю. Сейчас вас отвезут в резиденцию, а я вас через пару часиков навещу. Только приведу себя в порядок. Я так устала, Жанночка, с этим строительством, если бы ты знала, — вздохнула Верещагина, вдруг поймав на себе какой-то пристальный взгляд. Она обернулась и увидела одного из солдат, белобрысого, пыльного, стоящего поодаль и с какой-то лютой ненавистью глядящего на нее. Солдат тут же отвернулся, но взгляд она запомнила. Но вспомнила она его позднее, ибо теперь ей было не до этого. Она договорила с гостями, махнула рукой лейтенанту Явных и зашагала к дому, сопровождаемая секретаршей, что-то шептавшей ей на ухо.
— Алло, готовьте машину, я пошла в душевую, — скомандовала Верещагина и исчезла за углом.
А солдат Гришка продолжал стоять на месте как вкопанный.
«Завтра работы закончатся», — думал он, и меня сюда уже никогда не пустят. — «Значит, завтра я должен сделать то, что задумал…»
— Чего рот раззявил? — заорал ему на ухо Явных. — Слышал, что сказали? Завтра должны все закончить, а тогда и расслабитесь… Есть мнение, — подмигнул он заговорщически, — что для вас и девочек приготовят… Вот какие тут хозяева… Не цените ничего, бестолочи, смотрите, как бараны на аптеку… До чего же темен у нас народ, удивляюсь… Чего вылупился? Тебя спрашиваю!
Гришка, не говоря ни слова, повернулся и пошел к солдатам, грузящим строительный мусор на носилки.
— А ты борзеешь, парень, — помрачнел лейтенант Явных. — А ну, кругом марш!
Гришка нехотя повернулся и вразвалочку пошел обратно.
— Смирно! В глаза глядеть, рожу не отворачивать, сучара! Тебе тут не санаторий! Разбаловали вас, так я не потерплю! Ты мурло деревенское, понял? Отвечать!!! Отвечать, когда тебя спрашивают!!!
Гришка продолжал молчать, держа руки по швам, и его тяжелый взгляд не предвещал ничего доброго разбитному сибиряку-лейтенанту.
— Понял, понял, — тихо ответил он с едва заметной усмешкой на лице. Но Явных заметил.
— Ничего, я с тобой в части поговорю, — процедил он сквозь зубы, — не здесь же тебя пиздить, щенок… Толчешься здесь, завидуешь, волком на всех смотришь… Люди с тобой по-человечески, а тебе все херово… С вами так — чем хуже, тем лучше. Пшел!!! Кругом!!! За работу!!!
Вечером Явных позвал к себе Гришку. Он сидел в офицерской комнате, пил пиво и курил.
— А, пришел, засранец, — ощерился он. — Подойди-ка…
Гришка молча подошел. Не говоря ни слова, Явных встал и двинул ему кулаком в челюсть, без замаха, уверенно, так, что Гришка упал затылком на пол.
— Ну? — усмехнулся Явных, спокойно отхлебывая пиво. Как она, жисть-то? Отвечать!!! — вдруг заорал он, наливаясь кровью.
— Нормалек, — ответил Гришка, медленно поднимаясь с пола.
— Ах так… Борзый ты парень, ох, борзый… — И снова без замаха ударил Гришку ногой в сапоге в солнечное сплетение. Когда тот согнулся, Явных разогнул его ударом кулака в челюсть. Гришка загремел на пол.
— Теперь хватит, — затянулся сигаретным дымом Явных. — Теперь иди, не калечить же тебя, завтра работать, последний денек, — блаженно улыбнулся Явных, как ни в чем не бывало. — Попьянствуете завтра, побалдеете, ох, балуют вас хозяева… Пшел отсюда!!! Шагом марш!!!
Гришка встал, утерся и вышел. «Не жить тебе, падло», — подумал он, проходя в дверь. — «Жалко, сейчас нельзя с тобой посчитаться, шестерка мэрская… Ничего, и на тебя пуля найдется…»
Ночью он не спал, ворочался, кряхтел. Челюсть выла от командирской ласки. «Хорошо ещё зубы не выбил, умеет не уродовать, с такой вывеской хоть на парад…»
А завтра он должен быть в форме. Может быть, завтра будет последний день его жизни, и именно поэтому он должен быть в полной форме. Завтра эти люди ответят за смерть бати, ответят сполна… Ничего им больше не понадобится, ни особняки, ни иномарки, ни слуги… Только бы сам мэр появился дома…
Мэра города Южносибирска Верещагина Гришка видел только пару раз издалека. Это был седой с залысинами, довольно суетливый человек лет пятидесяти пяти в роговых очках. Он вел себя вежливо, был очень предупредителен к своей жене, ни в какие хозяйственные дела не вмешивался и, когда жена ему что-то пыталась объяснить насчет строительства и обустройства нового домика, он улыбался и бормотал: «Это уж ты решай сама, Верочка, все на твое усмотрение, я совершенно полагаюсь на твой вкус. А я, честно говоря, так устал…» И, немного сутулясь, уходил восвояси.
… Вот уже год Гришка знал историю гибели своего отца, вот уже год он вынашивал планы мести убийцам. Но предположить, что солдатская судьба занесет его прямо во вражеское логово, он не мог ни в каких смелых проектах. И не воспользоваться таким вариантом он не имел права. Гришка понимал, что охраняемая территория за двухметровым забором это не то место, откуда можно будет скрыться после осуществления своего плана. Хотя попробовать было можно, становиться камикадзе было необязательным, хотя и вполне возможным для него вариантом. Вынашивать этот план он начал уже с первого дня, когда попал в особняк мэра. И уже было сделано главное для осуществления плана. Был похищен пистолет ПМ, который Гришка пронес на территорию особняка и спрятал в надежном месте. К солдатам-работягам настолько привыкли, что их перестали обыскивать при входе, и эта халатность охраны позволила ему доставить сюда оружие возмездия. Спрятанный за поясом ПМ могли заметить много раз и сослуживцы, и Явных, и охранники, но, как ни странно, не заметил никто, занятый своими делами. А все это время напряженный как струна Гришка высматривал, куда же можно спрятать пистолет. И нашел, наконец, в самом неожиданном месте.
Неожиданным оно было потому что находилось на самом, казалось бы, виду. Когда Гришка с товарищем несли носилки с мусором, он случайно задел носилками стоявшую слева от дорожки красивую урну. Урна упала, и Гришка обнаружил, что под ней отколот довольно большой кусок тротуарной плитки. Он приметил это место, а в конце рабочего дня, сославшись на необходимость, вернулся от ворот, где толпились солдаты и побежал к сортиру для прислуги, находящемуся как раз около нового дома. Он огляделся по сторонам, никого не было. Вдали маячили сытые охранники в белых брюках и легких пуловерах, суетилась около дома прислуга. Но никто не глядел его сторону. Гришка быстро убрал урну с места, приподнял кусок плитки и сунул туда пистолет. Оружие вошло в углубление как по заказу. Гришка положил плитку на место, поставил урну и побежал дальше. Операция заняла несколько секунд. Теперь пистолет можно было быстро вытащить в любой удобный момент.
- Предыдущая
- 27/54
- Следующая
