Листая календарь летящих будней… - Губерман Игорь Миронович - Страница 10
- Предыдущая
- 10/77
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
10
* * *
Стали бабы страшной силой,
полон дела женский трёп,
а мужик – пустой и хилый,
дармоед и дармоёб.
* * *
Я был изумлен, обнаружив,
насколько проста красота:
по влаге – что туча, что лужа,
но разнится их высота.
* * *
Наш век в уме слегка попорчен
и рубит воздух топором,
а бой со злом давно закончен:
зло победило, став добром.
* * *
Я, друзья, лишь до срока простак
и балдею от песни хмельной:
после смерти зазнаюсь я так,
что уже вам не выпить со мной.
* * *
Я живу, незатейлив и кроток,
никого и ни в чём не виня,
а на свете всё больше красоток,
и всё меньше на свете меня.
* * *
Ещё родить нехитрую идею
могу после стакана или кружки,
но мысли в голове уже редеют,
как волос на макушке у старушки.
* * *
Давно живя с людьми в соседстве,
я ни за что их не сужу:
причины многих крупных бедствий
в себе самом я нахожу.
* * *
Во что я верю, горький пьяница?
А верю я, что время наше
однажды тихо устаканится
и станет каплей в Божьей чаше.
* * *
Несчётны русские погосты
с костями канувших людей —
века чумы, холеры, оспы
и несогласия идей.
* * *
Повсюду, где гремит гроза борьбы
и ливнями текут слова раздоров,
евреи вырастают, как грибы,
с обилием ярчайших мухоморов.
* * *
Компотом духа и ума
я русской кухне соприроден:
Россия – лучшая тюрьма
для тех, кто внутренне свободен.
* * *
О нём не скажешь ничего —
ни лести, ни хулы;
ума палата у него,
но засраны углы.
* * *
В неполном зале – горький смех
во мне журчит без осуждения:
мне, словно шлюхе, жалко всех,
кто не получит наслаждения.
* * *
Со мной, хотя удаль иссякла,
а розы по-прежнему свежи,
ещё приключается всякое,
хотя уже реже и реже.
* * *
Давно я заметил на практике,
что мягкий живителен стиль,
а люди с металлом в характере
быстрее уходят в утиль.
* * *
В земной ума и духа суете
у близких вызывали смех и слёзы,
но делали погоду только те,
кто плюнул на советы и прогнозы.
* * *
Зная, что глухая ждёт нас бездна,
и что путь мы не переиначим,
и про это плакать бесполезно —
мы как раз поэтому и плачем.
* * *
Опершись о незримую стену,
как моряк на родном берегу,
на любую заветную тему
помолчать я с друзьями могу.
* * *
Всё, что было – кануло и сплыло,
есть ещё в мехах моих вино;
что же мне так вяло и уныло,
пусто, равнодушно и темно?
* * *
Повсюду смерть, но живы мы,
я чувством света – тьме обязан,
и даже если нет чумы,
наш каждый пир с ней тесно связан.
* * *
Идея, что мною владеет,
ведёт к пониманию важному:
в года, когда небо скудеет,
душа достаётся не каждому.
* * *
Напористо, безудержно и страстно —
повсюду, где живое колыхание, —
в российское духовное пространство
вплетается еврейское дыхание.
* * *
Человек – существо такое,
что страдает интимным жжением,
и в заветном живёт покое
с нарастающим раздражением.
* * *
До поры, что востребую их,
воплощая в достойных словах,
много мыслей и шуток моих
содержу я в чужих головах.
* * *
Все дружно в России воздели глаза
и в Божье поверили чудо,
и пылко целует теперь образа
повсюдный вчерашний Иуда.
* * *
Устав болеть от наших дел,
порой лицо отводит Бог,
и страшен жизненный удел
живущих в этот тёмный срок.
* * *
Среди любого поколения
живя в обличии естественном,
еврей – повсюдный червь сомнения
в духовном яблоке общественном.
10
- Предыдущая
- 10/77
- Следующая
