Легенда о Велесе - Романова Галина Львовна - Страница 12
- Предыдущая
- 12/91
- Следующая
На склоне, откуда была видна почти вся гора, река с притоками, роща, пашни и несколько небольших селений-вотчин, стоял град, окруженный посадами. По склону к нему вело с разных сторон четыре дороги. Весь склон был изрыт копытами лошадей, колесами повозок и покрыт пятнами костров, но сам град стоял целехонек.
Оглядев следы странной осады, понаторевший в таких делах Перун молвил всего одно слово, кивнув на град:
— Этот?
— Он самый, — тихо вымолвил Стривер, озирая холм. Он не верил своим глазам.
— Что тут было? — спросил Смаргл.
— Сейчас узнаем, — обронил Перун, направляя коня напрямик к городской стене.
Четыре дороги под стенами сходились в две — по числу ворот, открывающихся в две стороны. До ближних было саженей десять, но Перун не захотел свернуть.
Увидев трех всадников, что во весь опор неслись к стене, с заборол закричали, замахали руками, но странные гости не обратили никакого внимания на стражу. Три жеребца одновременно толкнулись в землю, взрыв ее почти на аршин, и взвились в воздух, как три птицы. Распластавшись, они перелетели не только стену, но попавшуюся угловую сторожевую башню и тяжело опустились на доски мостовой-настила. Полетели в стороны обломки и щепки, когда мостовая затрещала, ломаясь. Жеребцы увязли чуть не по бабки, но седоки не дрогнули на седлах.
— Ну, — Перун кивнул Стриверу, — веди к княгине!
Тот вздрогнул, сжимая кулаки, и махнул рукой вперед.
Княжеские палаты находились в самом центре городища, на небольшом возвышении. Широкая улица разрезала град на две части, идя от ворот к терему, который тоже имел стены, сторожевые башни и стражу на заборолах и так же был окружен рвом. Три терема, сад, дружинные избы кметей и конюшни, избы слуг и холопов, ключни и кладовые — это был настоящий град в граде.
Три бурых жеребца неслись в указанном Стривером направлении, перемахивая палаты, гридницы, лавки торговых людей и ремесленников, избы посадских и сады при домах.
В городе началась паника — люди метались по улицам, прячась, кто мог, в подполах или разбегаясь в стороны. Страхи некоторых были обоснованны — порой тяжелое копыто опускалось не на двор, а на крышу, и тогда во все стороны летели обломки, клочья соломы, а угол проседал, разметанный конем.
Всадников заметили со стен. Кмети похватали оружие, бросились затворять ворота, всадникам закричали, приказывая остановиться и не творить бесчинств, но Стривер по дороге успел рассказать братьям, как его взашей выгнали из города, и Смаргл, а тем более вспыльчивый Перун не собирались подчиняться. Не обращая внимания на людей, все трое подхлестнули лошадей — и три жеребца мелькнули над головами людей, приземлившись уже на дворе.
Не дожидаясь, пока осядет пыль, братья спешились и, бросив лошадей, решительно направились в палаты.
Здесь дорогу преградили им княжеские гридни, выскочившие на шум из дверей. В руках их оказались мечи и щиты, но Перун, разогнавшись, уже не мог остановиться. Скачка по городу распалила его. Прокладывая братьям путь, он лишь выставил вперед плечо и с маху врезался в строй. Щиты разлетелись в стороны. Державших их воинов он небрежными взмахами рук раскидал, освободив путь. Тех, кто стоял по бокам и мог заступить дорогу, оттолкнули Смаргл и Стривер, и трое Сварожичей вломились в терем. Перун по-прежнему шел впереди, громко требуя, чтобы его немедля проводили к княгине.
Перед нежеланным гостем пробовали запирать двери, но он просто высаживал их, даже не удосуживаясь складывать кулак — одними ладонями. Идущие вслед за ним молодцы тоже были настроены решительно, и с ними предпочитали не спорить.
Сварожичи ворвались так стремительно, что Синегорку не успели предупредить. Она только ахнула, приподнимаясь со стула, когда гости вошли в светлицу. Окружавшие ее сенные девушки и боярыни брызнули во все стороны, а гридни у дверей лишь беспомощно развели руками.
Стривер с первого взгляда узнал княгиню, хотя та и переменилась со дня отъезда Рады. Сейчас она казалась старухой, и только глаза ее блеснули прежним огнем, когда она увидела Стривера за плечом Перуна.
Тот, догадавшись по лицу княгини, что она его узнала, еле успел одернуть брата.
Уловив знак, Перун на ходу отвесил короткий поклон сидящей у окна женщине и, подойдя, сразу заговорил о главном.
— Проведал я, — сказал он, — что за беда у тебя приключилась, княгиня, — Черный Змей житья не дает. Города жжет, людей в полон берет, твой род — и то обидел…
Вспомнив при этих словах о дочерях, Синегорка отвернулась к окну, закусив губу, чтобы не разрыдаться при чужаках. Последние дни она только плакала или сидела, отрешенно глядя вдаль.
Улучив момент, Стривер выступил из-за спины брата.
— Уж прости, княгиня-матушка, — заговорил он, — но не мог я мимо горя твоего пройти. Не только твоя — это и моя печаль… Утешься и не плачь — один я не смогу, а с братьями точно привезем мы тебе дочь любимую, а там…
Синегорка резко повернулась к нему, сжимая побелевшими пальцами ручки стула.
— Ты, — прошептала она, закусывая губы, — все ты!.. Что ты натворил!.. А теперь у тебя хватает смелости являться после того, как тебя взашей вытолкали?.. Да я тебя казнить в тот день могла лютой смертью, как чуженина!.. А ты…
Она не договорила — Перун и Смаргл, не сговариваясь, одновременно шагнули вперед, заслоняя брата от пылающей гневом Синегорки. Перун положил руку на меч.
— Ты здесь хозяйка, — прогудел он угрожающе, — а мы лишь гости и чужаки. Ты имеешь все права, ты можешь нам приказать, и мы должны повиноваться тебе, но я никому не позволю чернить моего единокровного брата. Будь ты мужчина и воин, я бы не посмотрел на то, что я гость, но ты женщина и мать. Горе помутило твой разум, но ты должна понять, что виновна перед нами.
Синегорка возмутилась было и собиралась кликнуть стражу, но взглянула на кулаки Перуна, на широкие плечи его и спутников и поняла, что она больше положит народу, пытаясь задержать строптивых гостей. А потому она только сжала кулаки, белея от душившего ее гнева.
Положение спас Стривер, снова выступив вперед.
— Прости княгиня-матушка, — быстро заговорил он, — брат не со зла, а от досады. Ему известно, как ты со мною обошлась. Моей вины в том, что случилось с Мерой, нет, а коли есть, то готов искупить ее — и братья мои в том мне порука и подмога. Ты же благослови нас на бой с твоим обидчиком, а заодно… Заодно обещай мне руку твоей дочери, княжны Меры, что отдашь ты мне ее в жены, когда спасу ее и приведу назад целой и невредимой!
Он говорил горячо и вдохновенно, Перун и Смаргл согласно молчали, и это тронуло Синегорку сильнее всего. Она уронила голову на грудь и сдержанно зарыдала, стесняясь своих слез.
Озадаченный ее слезами, Стривер замолчал.
— Что с тобой, матушка? — удивленно спросил он.
— Ты… ты, — еле выговорила Синегорка. — Теперь уже поздно!
Сварожичи переглянулись.
— Она за Змея замуж выходит, — выдавила княгиня и, прерывая речь рыданиями, рассказала об осаде города и об условии, которое поставил Змей.
— Раду уже третий день как увезли, — молвила она под конец. — Сейчас, верно, она уже там… Вы опоздали — и явились только для того, чтобы напомнить мне о моем горе…
Перун топнул ногой:
— Где это?
— В первый раз видели его у Козьего перевала, в восточной стороне.
— Верхами до него сколько?
— Как раз три дня, коль спешить…
— Верно, они не доехали, — молвил Перун. — А значит, мы успеем… Жди нас с дочерьми, княгиня!
Он махнул рукой братьям и первым ринулся к выходу так же стремительно, как и вошел. Княгиня посмотрела им вслед.
— Постой, — вдруг вымолвила она.
Уходивший последним Стривер остановился на пороге, готовно обернувшись.
— Если исполнишь, что задумал, — прошептала Синегорка, — тогда поговорим… о сватах…
Она отвернулась, чтобы скрыть волнение, и Стривер бегом догнал братьев.
Пока Сварожичи говорили с княгиней, к их оставленным без присмотра коням никто не решался подойти — встав плечо к плечу, те выкатывали налитые кровью глаза, лязгали зубами, как голодные волки, и ревели от ярости. Сварожичи вскочили им на спины, задержавшись только для того, чтобы вызнать, в какой стороне Козий перевал — и исчезли тем же путем, что и приехали.
- Предыдущая
- 12/91
- Следующая
