Странствия Властимира - Романова Галина Львовна - Страница 15

• Предыдущая
• 15/125
• Следующая

— Дядя, а ты кто? — спросила она наконец.

— Я князь. Из города Резани, — запнувшись, ответил Властимир.

— А ты самый сильный, да?

Буян, сидевший рядом, зафыркал, зажимая рот ладонью. — Почему ты так думаешь? — удивился Властимир.

— А мне отец говорил, что князь всегда самый сильный, — серьезно заявила девочка. — Ты всех сильнее, и тебя выбрали князем, да?

— Да, —не задумываясь, согласился князь.

— И ты сильнее моего отца?

— Не знаю, мы силой не мерялись, — ответил Властимир под фырканье Буяна.

— Ты, наверное, сильнее, — рассудила Забава, — потому что мой отец не князь, а ты князь… А твоя Резань — она большая?

Если бы мог, Властимир закрыл бы глаза, улетая мыслью в родной город. Его стены, терема, улицы и дома всегда, с самого первого дня плена, так и стояли перед его мысленным взором. В памяти город был краше, чем он знавал.

— Очень большая, — тихо ответил он.

— Больше Новгорода?

— Нет.

— Почему?

Буян уже стонал от смеха.

— Не ведаю… Новгород старше, — нашелся Властимир.

— А почему?

В это время Мечислав, присевший на минутку, решительно подошел и протянул сестре руки:

— Ну-ка, слезай немедля! Заговорила ты его совсем — чисто сорока трескучая. Угомону на тебя нет. Дай ему отдохнуть — устал он!

Но девочка крепко вцепилась в князя и протянула капризно:

— Не хочу!

На помощь ей пришел Властимир.

— Уж прости, коли что не так скажу, — молвил он, отстраняя Мечислава, — но позволь ей остаться — ребенок ведь… Невинный совсем.

Мечислав поймал предостерегающий взгляд Буяна и отошел — гусляр, лучше знавший князя, уловил в его голосе тоску, от которой и ему стало горько.

Забава поудобнее устроилась на коленях Властимира.

— А где твоя Резань? — спросила она.

— Далеко-далеко — за лесами, реками да озерами глубокими. Идти до нее не день, не два, а много дней, и стоит она на берегу реки, в воды ее чистые смотрится…

— И ты прямо оттуда пришел?

— Да, — Князь опустил голову.

Забава потянулась к его лицу и осторожно дотронулась до щеки, опасаясь касаться белой повязки на глазах.

— Открой, — попросила она, — я хочу на тебя посмотреть. Властимир отвел ее ручку:

— Не могу.

— Почему? Не получается? Дай, я развяжу…

Она с готовностью полезла ему к затылку, нащупывая узел, но князь отмахнулся почти с испугом:

— Не надо!

— У тебя глаза болят? — Девочка склонила голову набок. — Ты скажи маме — она всякие болезни лечит. Мама траву приложит, заговор скажет — и глаза болеть перестанут. У меня вот палец болел, так она…

— Ничего этого не надо, — прервал ее Властимир, — не поможет это все — нет у меня глаз!

— Почему? — не заметив его досады, поинтересовалась Забава.

Судорога бессильной ярости исказила лицо Властимира. Заметивший опасность Буян бросился к нему и снял девочку с колен друга, взглядом подзывая Мечислава и вручая ему сестренку.

— Убери-ка ее, — молвил он, — не ведает она, что говорит. Слово ее, по незнанию молвленное, страшнее ножа отравленного… И сам с нею отсядь — дай мне с другом словом перемолвиться: никак, ведь пять лет не видал я его…

— Меньше того, — хмуро поправил его князь. — По осени пять лет сровнялось бы… Теперь я тебя дольше не увижу — всю жизнь.

Он понурился, низя голову к груди. Буян подсел вплотную, взял руку Властимира, сжал ее и стал как ни в чем не бывало расспрашивать его о тех годах, что миновали.

Вначале князь угрюмо молчал от боли в разбереженных ранах, но постепенно знакомый голос словоохотливого гусляра отвлек его от сегодняшних бед, и к тому времени, как хозяйка собрала на стол и позвала всех к ужину, он почти забыл о происшедшем и охотно рассказывал сам и слушал Буяна.

Из пяти годков на Резанщине только одно лето было мирным — в иные года по весне приходили не только купцы с товарами, но и степняки: хазары, половцы, черные клобуки, даже мадьяры наведывались. Впрочем, с одним из хазарских князьков удалось заключить союз мира — Ратмир, младший брат Властимира, взял за себя его дочь. Случилось это два года назад, а по прошлой весне у самого Властимира наконец-то родился долгожданный сын, по прадеду названный Всегневом. Слушая эту подробность, Явор и Ярок пододвинулись совсем близко и вытянули шеи.

О беде, пришедшей на Резанскую землю этой весной, Властимир почти не поведал — упомянул только о степняках, с которыми пришлось сражаться в шести десятках верст к юго-востоку от города. Пока он принимал бой, на оставшийся без защиты град напали волки… Большего он не сказал, да слушатели и не настаивали, понимая, что вспоминать об этом тяжелее всего. Властимир сказал только, что волками он называет псоглавцев, к племени которых принадлежал и встреченный когда-то князем и гусляром Рат, но в память о давнем знакомце князь отказывался называть его и своих мучителей общим именем.

Голос Властимира дрожал от гнева, и Буян поспешил увести друга от неприятного разговора.

О себе болтун гусляр говорил туманно. Из его путаных речей, полных недомолвок, Властимир уяснил только, что его друг связал судьбу и судьбу своей жены с племенем Чистомысла и богами, которым служит волхв, и даже переселился куда-то в земли дэвсов — сейчас Прогнева оставалась там.

— Помнишь женщину, ту, что нам выход из пещер Змеиных подсказывала? — говорил он, — Из племени дэвсов она?.. Так сейчас она с нами вместе живет — мужа-то ее убили Змеи, так мы ей до поры помогали, детей поднимали. А сейчас она второй раз замуж выходит…

Своих детей у Буяна и Прогневы не было, но гусляр с ними не торопился — он готовился к непонятному для Властимира обряду Посвящения, который должен был свершиться над ним в будущем году. Пройдя этот обряд, он мог стать волхвом.

На ужин к столу собрались все — даже Явор с Яроком покинули свой угол у двери. Кончив трапезничать, хозяева и гости так и остались у стола — надо было решать, что делать.

— Одного я тебя не оставлю, так и знай, — решительно заявил Буян. — Ты без меня пропадешь, а я теперь полезнее, тебе могу оказаться, чем когда-то… Хотел я Чистомысла дождаться, да, видно, придется старику погодить немного — служба службой, а дружба дружбой! Так и порешим — куда ты, туда и я.

— И я с вами! — неожиданно воскликнул Мечислав, приподнимаясь. — Возьмите меня с собой!

— А зачем?

— Как зачем? — так и вспыхнули щеки юноши. — Мир посмотреть да себя показать… Отец меня многому учил, я его науку крепко запомнил — еще и пригодиться могу. Возьмите, добром прошу. Мать, хоть ты скажи!

Потвора выпрямилась, отходя от каменной печи, и строго взглянула на сына.

— Воин… — про себя молвила она и прибавила громче: — Негоже, когда женщина за мужчину просит, да только сын он мне, да сын еще юный совсем, себя нигде показать не успел… Коли порешите его взять с собой, преград чинить не стану.

Мечислав гордо взглянул на гостей.

— Но ты даже не знаешь, куда мы едем, — урезонил его Буян.

— А мне того знать и не надобно — стрела летит, куда лук укажет!

— Мне тоже многого не надо, — нарушил молчание Властимир, склонив голову на грудь. — Только волкам отомстить за город да за семью мою погубленную. Я совсем один на земле остался — кабы не ты, Буян, никого близкого во всем свете у меня бы не было. Не изгнания врага — смерти и мести ищет душа моя за Веденею, за сына малого…

— А что Веденея? — насторожился Буян. — С нею случилось что?

— Что случилось, того точно не вызнать, — горько и сурово отмолвил Властимир. — Говорили мне, что жена моя в болотах с сыном моим вместе погибла. Мои слуги ей от погони уйти помогли, да только с нею невесть где и сгинули, а у меня волки все выпытывали, куда я велел ей отправиться… Они мне и солгать могли, чтобы я покоя не знал, тревогою сердце бередил. Надеялся я, что жива она, да теперь понял, что погибла.

Не зная, чем утешить друга, Буян пожал ему руку. Он не представлял, что бы случилось с ним, если бы исчезла Прогнева.

• Предыдущая
• 15/125
• Следующая