Странствия Властимира - Романова Галина Львовна - Страница 3

• Предыдущая
• 3/125
• Следующая

— А теперь ты дальше от нее, чем от своего города, — довольно оскалился Гао. — Ты опоздал, любопытный чужеземец, — твоей Резани больше нет!

От удивления хазарин резко сел. Псоглавцы довольно закивали головами.

— Как — нет? — вскричал он. — Или город сей, ровно дворцы джиннов, исчез в одну ночь, унесенный в другие страны? Или дэв разрушил его?.. Но что же тогда коназ?..

Гао огляделся и наподдал что-то округлое ногой.

— Князя Резанского мы съели, — довольно похвалился волк, — Не осталось даже его зубов.

Хазарин отпрянул, когда странный предмет подкатился к самым его ногам. Это был человеческий череп, полностью очищенный от мяса и крови.

— Видишь, — облизнулся Гао, — не богатырь и не полубог твой коназ из Резани, а самый обычный человек, каких много тут побывало. И он ничем не отличался от других: ни вкусом, ни видом. Люди все одинаковы, в чем ты уже не сможешь убедиться… Кстати, раз вспомнил… — Гао склонился к самому лицу хазарина, — этот хилый мальчишка случайно не из Резани?

— Нет. Это раб мой — я купил его на торгу в Сарае перед тем, как переправиться через Итилъ[4]. Он мне дорого обошелся, а оказался строптив не в меру…

— Ну, это не важно — от дурного нрава вкус мяса не меняется. А откормим — вообще сладким будет!

— Гао, — позвал один из псоглавцев. — Он умер! Вожак выпрямился и закричал:

— Раз так — убить пленника!

Несколько псоглавцев бросились на хазарина. Связанный, он не мог дать им отпор. Голову за волосы оттянули назад, и одна из волчиц перерезала ему глотку.

Когда убитый перестал дергаться, его отпустили. Старая волчица принялась за разделку, а другая, помоложе, так же молча и спокойно стала свежевать умершего волка.

Псоглавцы занялись подготовкой к обеду — кто-то пошел за дровами, кто-то помогал разделывать мясо: кроме человека, сегодня были убиты два оленя. Гао некоторое время следил за своим племенем, потом приказал:

— Коня забьем позже. А мальчишку — откармливать. К осени зажиреет!

Мальчик испуганно прижался к дереву, когда один из волков приблизился к нему. Псоглавец легко вскинул его на плечо и потащил к дубам, что росли чуть поодаль. От крайнего шатра до первого дерева было шагов десять.

Под развесистыми кронами царил полумрак. Такой густой, что даже травы здесь было мало. Землю устилали опавшие листья и мелкие сучки, хрустящие под ногами.

Пленника сбросили на землю. Псоглавец прижал его коленом к земле, чтобы он не сбежал, и обмотал его талию сыромятным ремнем, что когда-то играл роль пояса. Другой конец ремня прикрутил к выступающему корню дуба.

— Сиди здесь, — сказал псоглавец. — Позже поесть принесем. Ты должен много есть! — И убежал к шатрам, поскольку вся стая уже рассаживалась у костров.

Ветер доносил запах жареного мяса и дыма. Не дожидаясь, пока обед будет готов, волки жарили кусочки мяса на пламени, и сок, стекая на угли, шипел, распространяя удушливый приторный запах горелой крови. Волчицы разливали варево.

Одну миску, долбленную из черепа какого-то зверя, волчица наполнила до краев. Гао, которому она предназначалась, отмахнулся от угощения и жестом приказал волчице отнести варево под дубы.

Та капризно оскалилась.

— Не буду его кормить больше, — сказала она и отвернулась. Гао поймал ее за шкуру.

— Будешь! — рявкнул он. — Не его, так мальчишку! Забыла, что ли, что я его откармливаю?

Волчица смирилась и приняла миску.

Когда мальчик увидел, что один из зверей идет к нему с дымящейся миской варева, от которой исходил явственный мясной дух, он побелел и шарахнулся прочь так далеко, как позволял ремень на поясе. Ему показалось, что это — похлебка из мяса хазарина.

Волчица оскалилась, показывая все клыки до десен, и, присев подле, поставила миску на землю.

— Ешь, — сказала она. — Это тебе. Ты должен много есть. Она улыбалась, но мальчик смотрел на ее клыки и отползал все дальше, пока ремень не натянулся.

Волчица придвинулась ближе и протянула миску

— Ешь, — повторила она.Это тебе. Не бойся.

— Я не буду есть, — прошептал мальчик.

— Это не твой хозяин, — успокоила его волчица. — Не бойся — сегодня наши поймали оленя. Это оленина. Ешь.

— Все равно не буду, — повторил он.

— Как знаешь. — Волчица поставила миску в расщелину между двумя корнями, — Когда остынет и станет невкусной, ты захочешь есть… Все рано или поздно хотят есть — даже такие упрямые.

— А я все равно не буду! — Мальчик опрокинул миску, пролив варево.

— Ну и глупо. — Волчица поднялась, ничуть не огорченная. — Значит, сегодня тебе больше ничего не достанется. А если и завтра ты запоешь то же самое, тобой займется сам Гао. А после этого кто угодно будет и есть и пить.

Забрав миску, она ушла. Мальчик погрозил ей вслед кулаком.

Он был настроен решительно. Он не покорится этим чудовищам, не похожим ни на людей, ни на зверей. Но ближе к вечеру, когда среди шатров опять загорелись костры и по поляне пополз запах жареного, мальчик почувствовал голод. Хазарин кормил его мало и плохо, считая, что голод усмиряет лучше плети. Сегодня утром он вообще забыл покормить своего раба, а теперь и вовсе позаботиться о нем некому.

В животе что-то урчало, требуя пищи. Мальчик смотрел на костры, на ходящих меж ними волков — они и вправду разделывали тушу оленя, подвесив ее за заднюю ногу. Они бродили совсем близко, и он, натянув ремень, подполз ближе и попробовал обратить на себя их внимание.

— Эй! — позвал он чуть слышно. — Эй, вы! Я есть хочу… Проходящая мимо волчица покосилась на него и оскалилась.

— Можно мне кусочек? — позвал он ее. — Самый маленький…

Волчица рассмеялась и ушла. Мальчик видел, как она что-то тихо сказала вожаку. Вожак посмотрел на мальчика и кивнул.

Тот обрадовался, что ему сейчас дадут поесть, но волчица и не думала приближаться.

Было ясно, что поесть он сможет только завтра. Чтобы не будить в себе мыслей о еде, мальчик забился под самые корни дуба так, чтобы не видеть костров. Но отблески пламени все равно были заметны, а запах жареного мяса долетал и сюда. Обхватив колени руками, чтобы сдавить живот, мальчик терпел и дожидался утра.

Над его головой мягко шелестела листва дубов. Хотя ветра и не было, в кронах все время раздавался шепот и шорох, словно могучие дерева шептались между собой о чем-то своем. Невольно заслушавшись их мерных спокойных голосов, мальчик различил вдруг явственный вздох. Ему показалось, что дуб, под которым он сидел, из листвы углядел его печаль и жалеет его. В благодарность мальчик прижался спиной к стволу и тихо промолвил:

— За добро исполать[5] тебе, князь лесной! Все ты видишь, все тебе ведомо. Помоги мне — защити, укрой от этих тварей невиданных. Ты же все можешь — и то, что витязям и богатырям-богам не под силу. Помоги! Перуновым[6] светлым именем заклинаю тебя!

Он вскинул голову и увидел, что дуб и в самом деле необычный: поперек толстого ствола, несколько раз опоясывая его, шла железная цепь. Местами она уже натерла кору, содрала чешую, словно дубу было тесно в таком поясе, и он, как богатырь, поводил могучими плечами, пытаясь освободиться. Мальчик приник к стволу, стоя на коленях и пытаясь дотянуться до цепи.

— Помоги мне, Перунов Дуб, — позвал он. В листве опять пронесся тихий шелест.

— Прости, но я вряд ли чем смогу тебе помочь, — послышался голос.

От удивления мальчик отскочил от дерева — дуб заговорил с ним!

— Кто ты? — воскликнул он. — Человек зачарованный или бог?

— Тише говори, — вновь прозвучал тот же голос, но на сей раз в нем ясно слышались тревога и горечь. — Они могут услышать, и тогда несдобровать тебе… Ведь ты так молод… Ты правда молод?

Мальчик прислушался — в речах этих было что-то странное.

— Кто ты? — повторил он, — И где?

• Предыдущая
• 3/125
• Следующая