Кольцо великого магистра - Бадигин Константин Сергеевич - Страница 42

• Предыдущая
• 42/97
• Следующая

Воины поспешили выйти из церкви, грубо вытолкнув русского морехода. Дверь осталась неплотно закрытой.

— Повтори еще раз, что сказала княгиня Улиана, — донесся из-за двери резкий голос.

— Княгиня Улиана, — отозвался тот, что стоял перед князем, — сказала так: если Витовт уничтожит немецкие крепости на нашей земле, он искупит свою вину и снова получит Троки и все свои отчины. Но латинянин Витовт получит свои земли обратно, если станет православным.

— Первый замок рыцарей — в литовских руках. Через десять дней все войска будут под стенами Мариенвердера, — не задумываясь, сказал Витовт. — Но Мариенвердер взять не простое дело, — добавил он, — нужна помощь Ягайлы. Расскажи княгине все, что здесь видел…

Понизив голос, князь еще говорил что-то, но Андрейша не мог разобрать больше ни слова.

Наконец дверь распахнулась, и монах показался на пороге. Едва подняв глаза на Андрейшу, он крупным, тяжелым шагом прошел комнату. Черная густая борода веником закрывала ему всю грудь. Из-под бороды сверкал золотой крест на толстой цепочке. Если бы Андрейша хотя бы раз видел отца Давида, духовника княгини Улианы, он бы сразу узнал его.

Мореход услышал троекратное хлопанье в ладоши. Жемайтский воин сказал:

— Иди, тебя зовет князь Витовт.

Андрейша склонил голову у княжеского креста.

— Куда ты держишь путь?.. — спросил Витовт, устремив на морехода внимательный взгляд.

— Моя невеста находится в храме богини Прауримы, — смотря в глаза князю, ответил Андрейша, — я ехал к ней. — Он произнес эти слова по-литовски.

Услышав литовскую речь, князь Витовт посветлел лицом.

— Что ты делал в Вильне? — продолжал он расспрашивать.

— Спасал от смерти княгиню Бируту. — Андрейша решил не говорить о послах московского князя.

— Княгиню Бируту?! — воскликнул Витовт и поднялся с кресла. — Ты шутишь со мной? За ложь ты лишишься головы!

— Не вини, князь, во лжи, а лучше выслушай! — И Андрейша рассказал, как он спасал княгиню. Не забыл упомянуть и о своей невесте.

Витовт слушал молча. Тени часто набегали на его тонкое, подвижное лицо.

— Если бы так, как ты говоришь, — воскликнул трокский князь, — ты мне друг на всю жизнь! — Он подошел к Андрейше и развязал ему руки. — Боги, ты спас мою дорогую мать!.. Анна, я верю каждому слову этого юноши! — И Витовт обнял морехода. — Вечером мы празднуем победу, за пиршеством ты сядешь рядом со мной. А сейчас возьми эту цепь, пусть будет она тебе наградой.

Князь снял тяжелую золотую цепь со своей шеи и надел ее на Андрейшу.

Мореход горячо поблагодарил князя за большую честь. Золотая цепь делала его высоким жемайтским боярином.

Витовт еще раз обнял Андрейшу.

Княгиня Анна в синем шелковом платье и красных сапожках приблизилась к Андрейше. Она величественно подала свою шелковистую белую руку, и мореход, став на одно колено, приложился к ней губами.

— Как зовут твою невесту, юноша? — спросила княгиня.

— Людмилой, прекрасная госпожа.

— Я хочу быть на вашей свадьбе, — глуховатым, приятным голосом сказала княгиня, ласково взглянув на морехода.

— Спасибо, прекрасная госпожа, — низко поклонился Андрейша. — Клянусь, я не забуду вашей доброты!

— Подходящее место для клятв, — отозвался трокский князь. — Посмотри наверх, как красивы своды… А вон две голубки сидят на кресте… Это церковь. Они заставили меня принять свою веру, но великий Перкун не захотел бесчестья. Крестильную воду я смою кровью врагов… Эй, — крикнул он, — привести сюда молодого попа, того, кто играет на этих трубах! — Витовт кивнул на металлические трубы органа.

Жемайты под руки ввели в церковь молодого священника. Он был бледен и толст. Навстречу попу из недр алтаря неожиданно вышел жрец бога Поклюса в черных одеждах. С его длинного лица стекала тощая бородка в колечках.

Увидев жреца, толстяк задрожал.

— Возьми его, криве, — обернулся к жрецу князь Витовт. — Пусть его пепел вознесется сегодня к небесам на вечернем жертвенном огне.

Князь громко говорил по-немецки, чтобы священник понял.

— Я никому ни причинил зла! — простонал поп, стуча зубами. — За что предаешь меня страшной смерти? Заступись, пресвятая дева! — И толстяк рухнул перед статуей богоматери.

Княгиня Анна брезгливо отвернулась.

— Не причинил зла? — насупил брови Витовт. — Ну ладно, я пошутил, поп. Иди заставь играть эти трубы, я хочу слушать музыку… Что, не пойдешь? — грозно спросил он, увидев колебание на лице капеллана.

— Я согласен, согласен! — быстро сказал священник, искоса глянув на молчаливого жреца. — Я не отказываюсь! — Его жирные щеки тряслись.

— Вот толстая рожа! — сказал вполголоса воин своему товарищу. — Чуть ткни — жир потечет.

Сопровождаемый воинами, священник, едва передвигая ноги, стал подниматься по деревянной лестнице.

— Играй веселое, поп, — бросил вдогонку князь, — воины помогут тебе вертеть машину…

Он внезапно оборвал речь и стал прислушиваться.

Застучали сапоги в соседней комнате. На пороге появился седовласый воин с золотой цепью на шее и с жезлом, на конце которого сидел бронзовый петух.

Витовт молча ждал.

Андрейша широко раскрыл глаза от удивления. Он узнал старого кунигаса Видимунда, брата княгини Бируты, получавшего оружие у кормщика Алексея Копыто. Кунигас тоже узнал Андрейшу.

— Князь, — воскликнул Видимунд, — из Рогнеды плывут барки, много больших барок!

Витовт бросился к окну.

— Их не видно отсюда, князь, — поспешил добавить кунигас, — о врагах донесли дальние дозоры. Только к полудню барки будут возле замка.

— Воинам спрятаться в лесу, — подумав, распорядился князь. — Враг не должен видеть ни одного литовца. Иди передай приказ начальникам отрядов… Скоро я приду сам.

— Князь, — сказал снова жемайтский боярин, — этого юношу я знаю. Он привез нам из Новгорода мечи и кольчуги… Мы с тобой еще увидимся, юноша.

Видимунд поклонился князю и, постукивая посохом, вышел из церкви.

— Ты пришел к нам в тяжелую минуту, — сказал Андрейше князь, — и мы не можем принять гостя, как велит обычай… Решается судьба Литвы. Если не уничтожить на нашей земле рыцарские гнезда, Литва станет добычей ордена. Прольется еще много крови. Я пустил сюда рыцарей — я должен их уничтожить. Прости нас, юноша.

Андрейша задумался. Как он должен поступить? Зла против рыцарей у него накопилось много. Вспомнился рыцарь Гуго Фальштейн, сожженное село в лесу, Людмила, безвинно убитые люди. Немецкие рыцари без всякого повода нападали на русскую землю.

— Я пойду с тобой, князь Витовт, воевать рыцарей, — сказал он, взглянув в глаза князю, — вели отдать мой меч.

— Спасибо, — ответил князь, — я не забуду твою дружбу… — Что это там?.. Ах, поп начал свою музыку!

Тоскливые звуки полились сверху. Они затопили церковь волнами страсти и покаяния. В них слышались слезы и мольба…

Глухой, непонятный шум слышался вдали. Казалось, кричали люди, много людей.

Стоявший стеной по берегам Немана лес отвечал неясным гулом.

За мыском дозорные увидели странную картину. Множество лодок и барок выплывало на середину реки. Их были сотни — больших и малых. Вся армада двигалась против течения. Тяжелые барки тащили на веревках впряженные в лямки рабы, идущие по берегу, лодки шли на веслах. На барках развевались орденские знамена с богородицей и святым Георгием.

Как ни старались рыцари соблюдать тишину, это им плохо удавалось. Всплески весел, команды, подаваемые трубами, ругань и подбадривание рабов, идущих с бечевой, создавали своеобразный гул, многократно повторяемый лесом.

Рыцари хотели захватить крепость и везли осадные орудия. На первых барках находились по две камнебросательные машины. С их помощью можно засыпать каменным дождем осажденный замок. Медленно проползли барки, груженные баллистами — огромными самострелами на колесах, и камнебросательными машинами.

Мимо литовцев проплыла отвратительно смердящая барка, доверху груженная мокрыми шкурками — ими закрывали деревянные машины от огня. На самых больших судах, крепко привязанные веревками, лежали осадные башни.

• Предыдущая
• 42/97
• Следующая