Дочь доктора Фу Манчи - Ромер Сакс - Страница 13

• Предыдущая
• 13/44
• Следующая

— Господь Бог знает: у нас вполне достаточно неприятностей и без известного дипломата, — бурчал Петри, пока мы поднимались в лифте на третий этаж. — Я лично этого мистера Флетчера отродясь в глаза не видел. Можете вы объяснить, чего ради он именно меня попросил вас сопровождать?

— Не могу, — признался я, заставив себя улыбнуться, хотя не ощущал ни малейших позывов к веселью.

Лифт остановился. Лифтер, мальчишка-нубиец, проводил нас до дверей тридцать шестого номера, нажал на кнопку звонка и удалился в свою кабину.

Дверь открылась. Я увидел до блеска выбритого, плотного, коренастого мужчину в великолепно сшитом костюме. Кустистые брови, тяжело нависающие над хмурыми глазами, и могучая нижняя челюсть придавали ему сходство с боксером и, должен признаться, не вполне соответствовали сложившимся у меня представлениям о дипломатах.

Петри уставился на него очень странным взглядом.

— Доктор Петри, я полагаю? — вежливейшим образом осведомился мистер Флетчер. — А вы, по всей видимости, мистер Гревилль? Входите, прошу вас.

И он, продолжая придерживать дверь, отступил в сторону. Мы с моим спутником озадаченно посмотрели друг на друга и вошли в маленькую прихожую.

Почему, интересно, хозяин номера сам открывает дверь, если у него есть как минимум один слуга-араб?

Меня обуревали самые серьезные подозрения.

— Проходите сюда! — услышали мы голос из соседней комнаты.

Мало мне было собственных, далеко не самых приятных ощущений, а тут я еще почувствовал, как мой спутник больно сжал мне руку. Потом он, будто ничего не случилось, прошел в гостиную. Я последовал за ним.

Выходящее на балкон окно было распахнуто. Справа от него стоял письменный стол. А за столом, спиной к нам, восседал тот самый араб, которого я совсем недавно видел в вестибюле.

Тюрбан он успел снять, и я с удивлением отметил, что голова его отнюдь не была выбрита, как положено правоверному мусульманину, а, напротив, украшена пышной гривой седых, со стальным отливом волос.

Флетчер исчез.

Едва мы вошли, человек за столом встал и повернулся. В отсутствие тюрбана темно-коричневый цвет его кожи казался несколько неуместным. Я вновь отметил твердый взгляд стальных глаз, который мне так запомнился, худое, изможденное лицо, которое, однажды увидев, невозможно забыть.

Однако если я всего лишь пришел в замешательство, то мой спутник был совершенно парализован. Я услышал его участившееся дыхание, повернулся… и увидел, что почтеннейший доктор в буквальном смысле остолбенел от изумления, уставившись на высокую фигуру этого таинственного араба.

— Вы! — наконец шепотом произнес он. — Вы, старина! Фантастика!

Араб бросился вперед и сжал руку Петри. Увидев выражение, появившееся в его серых глазах, я почувствовал себя лишним и решил было отвернуться.

— Поверьте мне, у меня не было другого выхода! — воскликнул араб. — Боже, как я рад снова вас видеть! — он повернулся ко мне. — Мистер Гревилль, умоляю простить мне эту комедию. Поверьте, для нее были серьезные причины.

— Гревилль, — произнес Петри, не сводя с араба глаз, выражение которых я не берусь описать, — позвольте вам представить мистера Найланда Смита.

— Я был совершенно уверен, что вы узнаете инспектора-детектива Флетчера, — с усмешкой заметил Найланд Смит. — Вы ведь однажды провели с ним целую ночь — помните, в одном магазинчике, чуть пониже Лаймхауза? Тогда он был еще сержантом. Вспомнили?

— Господи! — вскричал Петри, хлопнув себя по лбу. — Конечно же! Я ведь чувствовал, что где-то его уже видел! Ну, конечно же Флетчер! Слушайте, а что он здесь-то делает?

— А что делаю я, вас уже не интересует? — невозмутимо отпарировал Найланд Смит. — На оба вопроса ответ один. Флетчер теперь работает в моем отделе — вы ведь помните, он всегда интересовался Востоком. А здесь он вполне удачно изображал дипломата, пока я под видом его слуги-араба располагал неограниченной свободой передвижения.

— И все же я не понимаю, чем именно вы здесь занимались, — признался я. — Вообще не могу представить, что могло понадобиться здесь, в Луксоре, одному из высших чинов Скотланд-Ярда. Это ведь не совсем обычно, верно? Я имею в виду то, что совсем недавно вы бродили вокруг нашего лагеря, сэр.

Найланд Смит улыбнулся, и мое представление о нем в корне изменилось. Как часто бывает у людей, которые улыбаются редко, лицо его буквально преобразилось. Впервые я почувствовал, что меня отпускает вся эта англо-индийская чертовщина. Мне позволили заглянуть под маску — и я немедленно полюбил человека, которого увидел за ней.

— Весьма необычно, — согласился он. — Однако ничего не поделаешь, так уж сложились обстоятельства, — он повернулся к Петри. — Можете себе представить, я так быстро мимо вас проскочил, что не узнал Веймаута! Надо за ним послать. Сейчас Флетчер сбегает.

Он выглянул в прихожую, отдал распоряжение и, внезапно помрачнев, принялся нервно ходить по комнате.

— Смит! — воскликнул Петри. — Но я ведь тоже не понимаю. Зачем вам понадобилась вся эта секретность?

Найланд Смит остановился перед ним, мрачно уставившись в пол.

— Послушайте, — произнес он, — вы вообще-то как, представляете себе, с кем мы имеем дело?

— Нет, — язвительно отпарировал Петри, — не представляю.

Смит какое-то время молча его рассматривал, потом повернулся ко мне.

— А вы, мистер Гревилль?

— Я что-то слышал о докторе Фу Манчи, — ответил я, решив, что состязание в остроумии в данный момент не вполне уместно. — Но ведь он, насколько я знаю, давно умер.

— Возможно, — согласился Смит, вновь начиная мерить шагами комнату, — вполне возможно. Но, — и он повернулся к доктору, — вы узнаете его методы, Петри? Не так ли?

— Несомненно. И бедняга Бартон тоже. Вы ведь в курсе, что в свое время мне совершенно случайно удалось приобрести противоядие. Тогда оно совершало чудеса. Однако теперь, похоже, дало сбой.

— Да, я знаю, — кивнул Смит и, подойдя к письменному столу, принялся набивать крупно нарезанным табаком отлично обкуренную, внушительных размеров вересковую трубку. — Может быть, с годами это лекарство теряет силу — кто знает? Но в одном я уверен, Петри. К вам, мистер Гревилль, это тоже относится, — голос его звучал вполне спокойно, но трубку ему удалось раскурить, лишь сломав две спички. — Все эти жестокие фокусы говорят о том, что зло, казавшееся нам погребенным, готово вновь обрушиться на мир. Потому я и здесь.

Мы с Петри сочли за благо воздержаться от комментариев. Найланд Смит, теперь с дымящейся трубкой в зубах, возобновил свое кружение по гостиной.

— Вам надо познакомиться со всей этой историей, Гревилль, — промолвил он. — Затем мы составим план. С самого начала нам нужно уяснить себе вот что: мы сможем предотвратить опасность, только если ударим достаточно быстро. Похоже, это перст судьбы, Петри: я снова опоздал. Первое сообщение пришло ко мне из Китая, потом адреса стали приближаться: Каир, Москва, Париж и, наконец, Лондон. Противник таков, что приходится сомневаться буквально во всех, поэтому я предпочел действовать сам. И точно могу сказать: впервые мне удалось скрестить с ней шпаги за ужином в дешевом ресторанчике на Ковентри.

— Скрестить шпаги? С ней? С кем именно? — опередив меня, взялся уточнять доктор.

Однако Смит, игнорируя его вопрос, продолжал вышагивать взад-вперед, размышляя вслух.

— Потом, очень кстати, пришло сообщение о внезапной смерти немецкого египтолога профессора Зейтланда. Она заинтересовалась этим. Меня это устраивало. Я послал Флетчера на встречу с ней, однако она исчезла. Мы окончательно потеряли ее след; больше недели о ней ничего не было известно, несмотря на все наши усилия. В конце концов неоценимый подарок преподнесла нам французская полиция, опознав ее в Марселе. Она плыла в Египет. Прекрасно! Я немедленно связался с Флетчером. Вы бы лучше поняли, почему я прилагаю такие старания, если бы узнали, от кого исходит приказ! Вслед за тем я получил информацию из Китая, открывшую наконец мне глаза. Две недели назад я приехал в Порт-Саид, причем с абсолютно пустыми руками. Ни единого доказательства и один-единственный факт; все остальное — не более как теории…

• Предыдущая
• 13/44
• Следующая