Выбери любимый жанр

Красный бант - Воскресенская Зоя Ивановна - Страница 5


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

5

— Идут! — шепнул он, — Теперь ни гугу!

Послышалась команда Жоры «грузиться». Зашаркали ноги.

Вагон стал быстро заполняться. Над самой головой Женьки заговорили девчата. В голосе одной из них он узнал Зинку. «И здесь она! Значит, и Борис в этом вагоне».

Перед глазами «зайцев» мелькали ноги, обутые в чувяки, в туфли на верёвочной подошве, в сандалии. Проскрипели кожаные башмаки — это фронтовики.

Комсомольцы рассаживались по скамейкам. В вагоне стало шумно. Слышно было, как постукивали в стену молотком.

— Ребята, бюллетень сегодня был? — спросил кто-то.

— Нет, не было.

Женька и Янек потёрлись лбами. Раз бюллетеня не было, значит, в здоровье Владимира Ильича никаких ухудшений нет, значит, дело идёт на поправку. «Как Ильич?» — было первым вопросом по утрам в школе, в пионеротряде, в комсомольском клубе, на заводе — везде, повсюду.

Молоток постукивал. Комсомольцы прикрепляли к стене портрет Ильича.

— Эх, если бы Ильич здоров был, и Тельману было бы легче, и германскому пролетариату веселее. — Это сказал Борис.

Вагон дёрнуло, и ребята чуть не выкатились из-под скамейки.

Загромыхали винтовки, и один приклад больно ударил Женьку по ноге, по самой косточке.

Поехали!.. Сердце у Женьки забилось громко, как маятник у ходиков ночью.

В вагоне заговорили все разом, не разберёшь, потом все примолкли. Поезд шёл мимо комсомольского клуба.

— А клуб-то мы отмахали на ять!

— На большой палец!

— А был-то просто склад, и даже без пола.

Женька понял, что комсомольцы прощаются со своим клубом, куда они больше не вернутся, и ему самому до слёз стало жаль расставаться с клубом, и он подумал о том, что кто-то другой, а не он будет венчать пирамиду физкультурников 7 Ноября.

— Я не боюсь смерти! — Это говорил Миша Лившиц, — Я, ребята, согласен погибнуть на баррикадах, готов сколько угодно пролежать в могиле, но чтобы при коммунизме меня разбудили хоть на минутку. Я посмотрел бы, что и как, и тогда согласился бы умереть навеки.

«Я тоже», — подумал Женька и тронул лбом голову Янека.

Янек кивнул головой: согласен, мол.

— Миш, расскажи, что ты увидишь, когда тебя разбудят? Только не знаю, добудятся ли тебя. Поспать ты любишь.

— Норного увижу тебя, Борис, тебя — мирового насмеши цка.

Нет, я серьёзно. Скажи, как ты узнаешь, что на земле наступил коммунизм, — по витринам, по домам?

— Скажи, скажи, Миша, — просили ребята.

Миша помолчал…

Я пройдусь по улицам нашего города, я не посмотрю ни на дома, ни на витрины, я загляну в глаза людям. И, если не увижу в них страха, не увижу недоверия, равнодушия, я пойму, что на земле коммунизм!.. Вот тогда я скажу…

— …«чёрт возьми», скажешь ты, — перебил его Борис, — «а ведь мне вовсе не желательно умирать навеки, разрешите, дорогие товарищи, пожить при коммунизме!»

— Факт, — согласился Миша.

Кругом засмеялись, и Женька понял, что ему тоже не хочется умирать.

— Давайте споём, — предложил Борис. — Слышите, в других вагонах поют.

Вздохнула гармонь.

Наш паровоз, вперёд лети,
В Коммуне остановка,
Иного нет у нас пути,
В руках у нас винтовка.

— Кстати, о винтовке, — вспомнил Борис, — послезавтра нам сдавать экзамен по боевой подготовке. Давайте-ка повторим… Видите?

— Видим, — ответили хором комсомольцы.

Женькаи Янек ничего не видели, кроме теней от болтающихся ног.

— Это револьвер системы «наган». Как называется эта часть?

Женька слушал внимательно, но понять не мог. Чего только в этом нагане не было: и барабан, и ствол, и мушка. И как Женька ни закрывал по команде Бориса левый глаз и как ни старался представить себе мушку, летающую в какой-то прорези, — изучить материальную часть нагана, лёжа под Скамейкой, он так и не смог. Янек тоже сердито вздыхал.

— Боря, расскажи, как вы Колчака надули…

Поезд стал замедлять ход. Колёса на стыках рельсов стучали всё реже и реже. Вот паровоз, словно выбившись из сил, спустил пары и остановился.

8

Что такое? Почему остановка?

Кто-то приоткрыл пошире дверь.

— Уже станция Средняя.

— Выходи-и-и! — прозвучала команда.

Комсомольцы стали выпрыгивать из вагона.

Рассветало. В открытые двери Женьке было видно бесконечное мокрое поле с пожухлой картофельной ботвой. Пахнуло сыростью. Утро было пасмурное.

Борис спрыгнул последним.

Женька зашептал:

— Станция Средняя. Рядом артсклад. Понимаешь? Оружие будут давать, наверно, всем не хватило.

— А мы выйдем? — спросил Янек.

— Нет, подождём, чего доброго, обратно вернут.

Комсомольцы строились на насыпи перед вагонами. Секретарь райкома начал перекличку:

— Борис Лещинин!

— Здесь!

— Васильева Зина!

— Я!

— Миша Лившиц!

— Он самый!

— Володя Бобров!

— Да!

— Ваня Матвеев!

Молчание.

— Матвеев, где ты?

Женька видел, как комсомольцы поворачивали головы, ища по рядам Ивана.

— Ванька был на сборе, а по пути он куда-то исчез! — крикнул Володя Бобров.

— Может быть, отстал? Ногу поранил? Надо было проверить при посадке.

— Итак, мы вычёркиваем Ивана Матвеева из списка. На одного бойца будет меньше, — сказал Жора Спичкин.

9

Женька не помнил, как он вылез изнггод скамейки, как подбежал к открытым дверям теплушки и крикнул:

— Нет, не будет на одного бойца меньше. Запишите меня!

Ряды смешались. Все головы повернулись к головному вагону.

Это что за шкет? — спросил удивлённо Жора, — Откуда взялся?

Я вместо Ивана Матвеева, — твёрдо ответил Женька, спрыгивая на землю.

— Подойди-ка сюда! — подозвал его Жора.

Комсомольцы посмеивались.

Женька одёрнул рубашку, захватил с пола вагона узелок и подошёл красноармейским шагом. Когда он проходил мимо Зинки, она зашипела: «Ты с ума сошёл, вот отправят обратно пешком, будешь знать», но Женька даже глазом не моргнул.

Ты комсомолец? — строго спросил Жора.

Нет, комсомольского билета пока нет, но у меня есть вот что… — Женька положил узелок с картошкой па песок, вынул из-за пазухи кусок картона и протянул его секретарю.

Жора принялся внимательно рассматривать. Глаза его смеялись.

— Это что же?

— Не видите? — удивился Женька, — Вот Владимир Ильич Ленин, а вот я, — И Женька ткнул пальцем в фотографию.

Жора присмотрелся. Это была фотография первого пионерского отряда в Заречье. Двадцать босых мальчишек и три девчонки с пионерскими галстуками окружили большой портрет Ильича. Одни выглядывали поверх рамы, другие сидели, прижавшись к портрету. Женька стоял сбоку у самого портрета, как часовой.

— Этого вам мало? — спросил он внушительно.

— Нет, вполне подходяще, — ответил Жора, — Ну что же, ребята, внесём в список нового бойца нашего отряда. Как зовут тебя? — спросил он Женьку.

— Евгений Васильев.

— …бойца Евгения Васильева. — И Жора оглядел ряды. — Парень он вроде неплохой, рядом с Владимиром Ильичём Лениным сфотографирован.

— Записывай! — раздались голоса.

Женька облегчённо вздохнул и оглянулся на вагон.

— Ну, тогда и моего дружка Янека записывайте. Я за него ручаюсь, он тоже на этой фотографии есть и немецкий язык знает, может быть переводчиком.

Янек, смущённый, появился в дверях вагона.

— Может быть, у тебя там и другие дружки есть, давай и остальных.

— Нет, мы больше никого не взяли. Не все справятся с таким делом.

— А ты справишься?

— Если винтовку дадите, небось не оробею.

— Зачем же тебе винтовка?

— Что же, с голыми руками на буржуёв идти? Вы с винтовками, а мы так?

— Понимаю, — задумчиво сказал Жора, — Вот где мы только тебе винтовку возьмём?

— А под скамейками в вагонах вон сколько навалено, и артсклад рядом.

5
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело