Возвращение доктора Фу Манчи - Ромер Сакс - Страница 25

• Предыдущая
• 25/50
• Следующая

— Пошли вниз, — спокойно ответил Смит, — и держите себя в руках.

Нетвердыми шагами я последовал за ним вниз по лестнице на мощенный камнем двор. Какие-то фигуры двигались в конце некоего подобия аллеи между двумя теплицами, и одна из них, с фонарем в руке, склонилась над чем-то, лежащим на земле.

— Тот, что с фонарем, племянник Берка, — зашептал мне Смит на ухо. — Про дядю ему пока ни слова.

Я кивнул, и мы поторопились присоединиться к людям. На земле лежал один из тех коренастых бирманцев, которых я привык отождествлять с командой Фу Манчи. Он лежал лицом вниз, вместо затылка у него было кровавое запекшееся месиво, а рядом лежал тяжелый пастуший бич, рукоятка которого была вся в крови и волосах. В ужасе я отпрянул, и Смит удержал меня за руку.

— Он набросился на своего проводника! — зашипел Найланд мне в самое ухо. — Я по крайней мере дважды попал в него из пистолета, и обезумевшее существо, вернувшись к своему проводнику, прикончило его…

— Так что же оно…

— Да, Петри, оно убежало. Даже в этом состоянии у него силищи на четырех мужиков хватит. Взгляни!

Он нагнулся, разжал пальцы на левой руке мертвого бирманца, вытащил скомканный клочок бумаги и развернул его.

— Посветите-ка мне!

Желтый луч упал на лицо.

— Так я и думал. Это из записной книжки Берка. Понадобилось, чтобы эта дрянь взяла след.

Смит повернулся ко мне, и его серые глаза приняли необычное выражение.

— Интересно, какой же из моих вещей пользуется Фу Манчи, чтобы натравить то же самое на меня?

Он встретился взглядом с человеком, держащим фонарь.

— Я думаю, вам лучше вернуться домой, — сказал Найланд, глядя ему прямо в глаза.

Человек побледнел.

— Сэр, вы хотите сказать. Вы хотите сказать…

— Мужайтесь! — сказал Смит, кладя ему руку на плечо. — В конце концов, он сам выбрал эту игру с огнем.

Человек бросил дикий взгляд на Смита, потом перевел его на меня и нетвердой походкой направился к дому.

— Смит… — начал я.

Он повернулся ко мне и сделал нетерпеливое движение.

— Веймаут уехал в Апминстер, — резко сказал он, — к утру нам нужно прочесать весь район. Возможно, эти убийцы прибыли сюда на машине, но наши выстрелы предупредили шофера, и он имел возможность благополучно удрать. А эта самая дрянь должна вскоре ослабеть от потери крови, и поимка ее — всего лишь вопрос времени.

Закончив телефонный разговор, Найланд Смит вернулся ко мне. Почти сутки миновали с того момента, когда Берк принял свою ужасную смерть.

— Ничего нового, — сказал Найланд. — Похоже, наше неуловимое существо забилось в какую-нибудь недоступную щель и там сдохло.

Я оторвался от своих записей. Между тем Смит, удобно расположившись в плетеном кресле, начал опять загораживаться от мира плотной и ароматной дымовой завесой. А я подобрал исписанный безобразным почерком моего друга (к тому же еще и карандашом!) клочок бумаги, чтобы переписать его в свой исторический отчет и тем завершить очередную главу о последнем преступлении Фу Манчи. Вот что там было:

«Семитское племя Амхарун, родственное фалашам, долгое время обреталось в южной провинции Абиссинии Шоа. Соседи считали людей его нечистыми и отверженными родом человеческим еще со дней правления Менелека, сына Сулеймана и королевы Шебы, от которых они вели свое происхождение. Кроме обычая есть мясо, вырезая его из еще живых животных, за ними числилась еще одна скверность — совокупляться с так называемыми священными бабуинами. Однажды меня проводили к одной хижине на берегу озера Хаваш и показали некое существо… Главной характерной чертой его была совершенно непонятная злобность по отношению к людям и какая-то дичайшая нежность к своим мохнатым собратьям. В обонянии они не уступали ищейкам, а их необычайно длинные передние конечности обладали чудовищной силой. Эти весьма человекоподобные обезьяны не могли жить даже в северных провинциях Абиссинии. Их тут же косила чахотка…»

— Но, Смит, вы мне так и не объяснили, — сказал я, закончив переписывать его листок, — как вы снова напали на след Фу Манчи? Как вы узнали, что мы ошибались, считая его мертвым, хотя он был жив, здоров и деятелен, как никогда.

Найланд Смит поднялся и посмотрел на меня с каким-то загадочным выражением. Затем ответил:

— Да, я действительно не стал вам говорить. А вы все-таки хотели бы это знать?

— Разумеется, — ответил я не без некоторого удивления, — и мне совершенно непонятно, почему это надо от меня скрывать.

— Действительно, непонятно, — подтвердил Смит. — Я надеюсь, — сказал он, как-то странно на меня поглядывая, — что нет сколько-нибудь серьезной причины скрывать это от вас.

— Да что вы все ходите вокруг да около?

— Ну, хорошо, — примирительным тоном ответил он мне, взял со стола свою трубку и стал яростно набивать ее табаком. — На правдивую информацию о Фу Манчи я набрел совершенно случайно, когда в один прекрасный день оказался в Рангуне. Я там снимал небольшой домишко, и вот однажды, выйдя на улицу и повернув за угол, я буквально нос к носу столкнулся…

И тут он опять как-то замешкался, затем завязал свой кисет и бросил его на плетеное кресло. Затем чиркнул спичкой.

— Итак, я столкнулся с Карамани, — возобновил он свое повествование, часто затягиваясь и пуская облака табачного дыма в потолок.

Я затаил дыхание. Так вот почему он так долго держал меня в полном неведении. Он знал о моих безнадежных и неистребимых чувствах к этой прекрасной и чертовски лицемерной дочери Востока, которая теперь стала, возможно, одним из самых опасных агентов доктора Фу Манчи. Губительность ее магических чар я уже не раз испытал на себе.

— Ну и как же вы поступили? — спросил я совершенно спокойно, барабаня пальцами по столу.

— Совершенно естественно, — продолжал Смит, — с радостным криком к бросился навстречу, протянув ей обе руки. Я приветствовал ее как старого друга, с которым мы давно расстались. Я тут же подумал, с какой радостью вы узнаете, что я нашел вашу пропажу, и уже предвкушал, что вы появитесь в Рангуне с первым же быстроходным судном.

— Ну, а дальше?

— Карамани отпрянула от меня, и в ее взгляде я прочитал такую враждебность, что даже опешил. Ничего хотя бы отдаленно напоминавшее дружеские взаимоотношения, только ненависть и презрение.

Найланд пожал плечами и стал расхаживать взад и вперед по комнате.

— Не знаю, как бы вы, Петри, поступили в подобных обстоятельствах, но я…

— Что вы?

— По-моему, я поступил наилучшим образом. Без лишних слов я сгреб ее в охапку прямо на людной улице и потащил ее к себе домой, хотя она дралась и вырывалась, как маленький демон. Нет, она не визжала, не вопила, ничего подобного, но боролась, как озлобленное дикое животное. Следы этой схватки я до сих пор ношу на теле. И все же я водворил ее в свою контору, которая, на мое счастье, к этому времени оказалась совершенно пустой, усадил ее на стул, а сам стал напротив.

— Продолжайте, — попросил я его глухо. — Что было потом?

— Ее прекрасные глаза жгли меня такой ненавистью, что у меня просто мурашки побежали по коже. И это после того, что мы для нее сделали, после нашей замечательной дружбы и сверх всего после вашей… близости — нет, я отказывался что-либо понимать. Она была одета очень модно, на европейский манер. Говорю вам, все это было настолько непонятно и неожиданно, что в какой-то момент я подумал: вот сейчас проснусь и все кончится. Но, увы, происходящее было столь же реально, сколь реальна была ее враждебность. Все это надо было основательно обдумать, и, после нескольких безуспешных попыток втянуть ее в разговор и не получив в ответ ничего, кроме ненавидящих взглядов, я оставил ее в конторе, заперев дверь на ключ.

— Не слишком ли своевольно?

— Знаете ли, Петри, инспектор полиции все-таки имеет некоторые полномочия, и в своих действиях он никому не обязан давать отчет. В конторе было единственное окно на высоте шести с лишним метров над землей. Оно выходило на узенькую улочку — ответвление главной магистрали (как вы помните, я уже говорил, что наш дом был угловым), так что я не боялся ее побега. Дело в том, что наша встреча с Карамани произошла в тот момент, когда я спешил на одно весьма важное свидание, которое никоим образом нельзя было пропустить. Поэтому, отдав распоряжение туземному слуге у входной двери, я бросился наверстывать потерянное время.

• Предыдущая
• 25/50
• Следующая