Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка - Тимофеев Владимир - Страница 3

• Предыдущая
• 3/83
• Следующая

— Да ну вас, — обиженно пробурчал Марик, спрыгивая с деревянного постамента. — Я думал, вы серьезно.

— Серьезно, серьезно, — произнес сержант. — Уж больно ты какой-то зажатый да неловкий. Расслабиться тебе надо, успокоиться. Мы ж завтра в бой идем. А там все серьезно будет, не до смеха… А сейчас… Сейчас, мужики, давайте-ка на боковую. До рассвета совсем чуть-чуть…

…Укрывшись брезентом, танкисты устроились возле стены отрытого прямо в овражном склоне широкого окопа и через некоторое время затихли. Марик лежал с краю и долго-долго смотрел на звезды, просвечивающие сквозь грубую ткань маскировочной сетки, даже не заметив, как степное небо сменилось картинками снов. Ему снился дом, родная Сретенка, девушка Ася, обещавшая дождаться бойца Красной Армии, мама, отец, сестры — все это было так далеко. А рядом стояли его новые товарищи, все как один герои, и он, Марк Кацнельсон, с боевым орденом на груди…Толчок в бок прервал ночные грезы красноармейца:

— Хорош дрыхнуть, студент. Светает уже…

18 сентября 1942 г. Степь к югу от п. Самофаловка.

Несколько сантиметров брони и рокот моторов заглушали звуки доносящейся со всех сторон канонады. Сзади били по врагу наши артиллеристы, а где-то впереди и слева за холмами по наступающим танкам бригады почем зря лупили немцы. Притулившийся у движка Марик время от времени прикладывался каской о казенник орудия, но пока помалкивал и никак не стеснял командира. От закрывающего двигатель фанерного кожуха несло жаром так, что боец ощущал себя почти Емелей на печке. Но поскольку до зимы было еще далеко, постольку хорошего в этом было мало. Да и газы, изредка прорывающиеся сквозь стыки выпускного коллектора, заставляли Кацнельсона нервно вздрагивать. К подобным "выстрелам" в пятую точку он пока еще не привык.

Машина Винарского под номером "236" шла крайней справа. В верхнюю панораму сержанту хорошо были видны облепленные десантниками легкие танки, идущие третьим эшелоном наступления. На ближних скатах возвышенностей живописно раскинулись разбитые немецкие пушки, обломки бревен и разорванная колючка. Особую радость сержанту доставляли валяющиеся здесь и там трупы в мышиной форме. Правда, радость от созерцания убитых врагов омрачали другие картины. Прямо перед вражескими траншеями в клубах густого черного дыма застыл погибший советский танк, а еще одна подбитая машина с развернутой башней и склоненным стволом стояла чуть дальше. Танкист в разорванном комбинезоне и кто-то из санитаров суетились возле переднего люка, пытаясь вытащить из стального чрева обмякшее тело товарища.

Идущие метрах в пятистах впереди тридцатьчетверки уже переваливали через невысокий гребень холмов, когда поле вокруг вспухло волной дымных разрядов. Шедшие левым уступом семидесятки остановились, и сидящие на них стрелки стали лихорадочно спрыгивать вниз, рассыпаясь по полю, пытаясь укрыться во впадинах и воронках от летящих отовсюду осколков. Даже сквозь закрытый люк Евгений слышал завывающий свист авиабомб и истошные крики пехотинцев "Воздух!". Гулкий грохот и высокие столбы мощных взрывов возвестили о том, что в дело включилась вражеская артиллерия, бьющая откуда-то из-за холмов. В пелене дыма и пыли Винарскому все же удалось разглядеть, как над передним танком появился флажок и, повинуясь его сигналам, все остальные машины двинулись вперед, уходя из-под атаки немецких пикировщиков.

— Вперед, Макарыч, — проорал сержант в шлемофон и для верности толкнул водителя в спину обеими ногами.

Танк взревел моторами и медленно пополз по полю в сторону холмов. Мехвод подтормаживал то левой, то правой гусеницей, отчего машина шла зигзагом, будто бы совершая некий странный танец посреди развороченного бомбами и снарядами поля. При каждом повороте каска Марика с громким стуком ударялась попеременно то об орудие, то о погон башни, внося свою лепту в какофонию звуков развернувшегося сражения.

— Макарыч! На хрен танцы! — Евгений судорожно вертел перископ, пытаясь углядеть проход в дымной стене разрывов. — Вправо, Сима, вправо! Через кусты. Полный, полный давай!

Повинуясь команде, механик плавно потянул за рычаги. Танк перестал петлять и рванулся вперед и вправо, прочь от губительного огня противника. Через пару минут машина с номером "236" влетела в распадок между холмов и, преодолев небольшую полоску горящего кустарника, остановилась. Спереди на пригорке в поднимающемся от подножия дыму виднелись какие-то чахлые деревца. Слева и справа никакого движения не наблюдалось, и сержант рискнул выглянуть наружу. Откинув крышку люка, Евгений вылез из башни.

— Т-т-тов-варищщ, фух, ссержж… — громкий пыхтящий голос откуда-то сбоку и сзади от танка заставил сержанта резко обернуться.

Взгляд танкиста встретили совершенно очумелые глаза вцепившегося в правый надкрылок красноармейца. Тяжело дыша, тот ловил воздух ртом, пытаясь что-то сказать. Пот, слезы и сопли, текущие по закопченному лицу, а также оттопыренное из-под сдвинутой каски ухо придавали его физиономии весьма комичное выражение.

— Откуда ты взялся, аника-воин? — поинтересовался Винарский у ошалевшего бойца.

— Дык, дык… дык, я…фух…

— Что дык-дык-фух?! — включил командный голос сержант. — Оружие твое где, боец? И отцепись, наконец, от танка, а то ты мне корму сейчас оторвешь на хрен!

Красноармеец испуганно отпустил надкрылок, но, поскользнувшись, чуть не рухнул на землю, успев в последний момент ухватиться за угол радиаторной крышки.

— Ай, горячо! — отскочив в сторону, боец принялся дуть на ладони.

— Так ты что ж, за нами бежал? — изумился Винарский. — У тебя случайно не Знаменский фамилия?

— П-почему… фух…Знаменск…фух?

— Ну, как почему? Дистанция подходящая. Как раз для братьев Знаменских.

— Не-а, Синицын я. Г-григорий Синицын, — наконец, отдышавшись, отрапортовал боец. — А оружие мое в-вот, — указал он на свалившийся с плеча ППШ. — Все з-залегли, а я…я вот…не успел.

— Да уж, тебе только на Спартакиаде выступать… в гонке преследования по пересеченной местности… красноармеец Синицын. Ладно, заползай внутрь, Гриша… Да не сюда, а вон туда, к мехводу.

Боец поправил автомат и, подтянув штаны, побежал вперед к люку механика. Через несколько секунд оттуда раздался громкий мат Барабаша.

— Командир, ну сколько мы еще будем зайцев возить?! Это ж танк, а не автобус!

— Да ладно тебе, Макарыч. В тесноте, да не в обиде. Не бросать же здесь парня.

Спустившись вниз, Евгений закрыл люк и скомандовал все еще ворчащему Макарычу:

— Вперед. Самый малый.

За пригорком пришлось остановиться еще раз. Деревца оказались частью небольшой рощицы, сходящейся клином к южному скату гряды. Сержант снова выбрался из башни и осмотрелся. Справа от рощи начинался неглубокий овражек, уходящий куда-то за деревья. По левой стороне растительность была гуще. Разобрать, что скрывалось за высоким кустарником и ивовым подлеском — не представлялось возможным. Однако шум сражения доносился именно слева.

— Эй, зайцы-кролики. Вылазь наружу, — спрыгивая с машины, крикнул Винарский пехотному пополнению.

Синицын с Кацнельсоном выползли из танка. Макарыч остался на месте, наслаждаясь свежим воздухом, сквознячком протекающим сквозь раскрытые люки. Негромкий рокот ГАЗовских моторов, укрытых фанерным кожухом, позволял говорить спокойно, без надрывов голосовых связок, что было плюсом. Для разведки и недальнего рейда тихий и верткий Т-70 был просто идеальной машиной, в отличие от тридцатьчетверок, шум от которых разносился аж за километр-полтора. Вот только радиостанций на семидесятках почти не водилось, что разом перечеркивало все преимущества.

— Значит так, парни. Ставлю боевую задачу, — внимательно вглядываясь в просветы между деревьев, командир веско ронял слова приказа. — Красноармеец Синицын. Пробираетесь как можно дальше вдоль оврага, выясняете обстановку, возвращаетесь назад, докладываете. При обнаружении противника себя не выдавать, действовать максимально скрытно. Приказ ясен?

• Предыдущая
• 3/83
• Следующая