Гнев троллей - Хардебуш Кристоф - Страница 33

— Несмотря ни на что, тролли опасны, хотя среди них, возможно, и есть более понятливые, чем остальные сородичи. Но я не хочу читать проповедей, вам известно мое мнение по этому вопросу и известны мои опасения.

— И я воспринимаю их серьезно, Корнель. Можете мне поверить. Я знаю лучше, чем кто-либо другой, что такое тролли и насколько опасными могут стать глубинные тролли. Мне не нравится, что один из них сейчас находится в моей крепости. Но это не меняет моего мнения о Керре.

Стук в дверь прервал их разговор. После приглашения Стена дверь открылась и в комнату проковылял Винтила, старый прорицатель шел сгорбившись и тяжело опирался на палку.

— Ах, Корнель. Ваши песнопения уже закончились?

Лишь с большим трудом священнику удалось убрать с лица мрачное выражение.

— Да. Мы восхваляем Божественный свет на рассвете, как вы знаете.

— Конечно, конечно, — ответил Винтила, усмехнувшись, отчего его острые черты еще больше стали походить на лисьи.

Каждый раз, когда старый прорицатель оказывался поблизости, Корнель чувствовал себя неуютно, словно Винтила знал что-то о нем, какую-то тайну и постоянно давал ему понять это. Другим священникам Винтила казался безобидным и немного чудаковатым, что объяснялось долгим общением прорицателя с мистическими существами, но Корнель смотрел сквозь маску старика. За доброжелательной улыбкой скрывался острый ум. Не только его черты напоминали лисьи, о и разум был быстр и проворен, как у этого небольшого хищника.

— Надеюсь, вам по вкусу новое пристанище? — вежливо поинтересовался Корнель.

— О, да. Мне много не надо. Ни комнаты, ни здания, чтобы выполнять свои обязанности… Кроме того, изменения — это всегда хорошо. Они воспитывают дух юных.

Корнель кисло ответил на лукавую улыбку старика. Винила, зевая, потянулся, после чего снова оперся на палку.

— Садитесь, прорицатель, — предложил Стен и указал на стул, на котором он перед этим сам сидел рядом с сыном…

«…всю ночь, — предположил Корнель. — Он просидел рядом всю ночь». Воевода был способен на многое, но в первую очередь он был предан своему народу и своей семье.

Винтила устроил целое представление из того, как он усаживался на стул с мягким сиденьем. Иногда Корнель задавался вопросом, насколько показной была дряхлость прорицателя. Но такие мысли были недостойны ни его самого, ни его поста, и он жалел о том, что так думал.

— Бедный мальчик, — пробормотал Винтила и положил Ионнису на лоб ладонь, покрытую голубыми корявыми венами. — Ему повезло, что у него такой смелый брат.

— Да, об этом мы как раз говорили. Я волнуюсь за Ионниса, но горд за Нати.

— Произошла бы трагедия. Когда я думаю, что в этом могла быть моя вина…

— Не мучьте себя, прорицатель. Это не ваша вина.

Корнель молча следил за разговором между воеводой и прорицателем. До прихода Винтилы он мог говорить со Стеном вполне свободно, а теперь казался себе отодвинутым на второй план, лишним, нежеланным в собственной стране, среди своих соотечественников.

— Да… Последние несколько дней я и огня не зажигал… А в тот день отправился в дорогу задолго до наступления темноты, чтобы помочь крестьянам из пригорода. Они неожиданно вызвали меня. Если бы не они и их животные… Я, скорее всего, тоже был бы в своих комнатах.

— И вы не зажигали огня?

Вопрос Стена возник сразу же, да и Корнель мгновенно насторожился.

— Нет, нет. Этим старым костям не нужно много тепла. Как я уже говорил, мои запросы невелики.

Воевода задумчиво потер подбородок. Он был небрит, и в тишине Корнель услышал скребущий звук, издаваемый щетиной.

— Никакого огня…

Значение сказанного было понятно всем присутствующим. Возможно, кроме Винтилы, который наклонился вперед и с закрытыми глазами держал руку Ионниса в своей. Прорицатель, казалось, совсем не замечал того, что происходит за его спиной, да и слышал ли он, о чем говорили? Будто его все это не касалось. «Или словно он достиг цели своими словами и спокойно доверился тому, какое действие они произведут».

— Если это не было несчастным случаем, остается лишь одно. Коварное, трусливое нападение.

Это были слова, которых Корнель боялся. Он почувствовал, как волосы на затылке поднялись. Следующие слова он мог предугадать почти дословно, будто Божественный свет ненароком сделал его пророком: «Масриды нарушили мир». В мыслях он вознес короткую горячую молитву, так как эти слова будут означать войну.

— Пожары возникают постоянно, — неожиданно вмешался Винтила. — Его мог вызвать не только огонь в камине, но также неосторожно оставленная лампа или что-нибудь подобное.

— Мы должны быть абсолютно уверены, — быстро вмешался Корнель. — Ложное обвинение может привести к фатальным последствиям.

Он выдержал долгий взгляд Стена с внешним спокойствием, хотя внутри все вздрагивало.

— Да, мы… должны.

— Если это было нападение, то это могли быть только масриды. — Не отрывая взгляда от Ионниса, Винтила все-таки произнес то, чего так боялся Корнель. — И тогда нужно быть готовыми к новым нападениям, ведь на этот раз принцу удалось выжить.

— Мы не знаем… — начал было Корнель, но Стен поднял руку, заставив его замолчать.

Воевода, очевидно, уже взял себя в руки, превратился из отца во властителя, который этим простым жестом требовал уважения.

— Корнель, я задам вам эти вопросы только один раз, так что постарайтесь честно ответить на них. На чьей вы стороне? Если дело дойдет до конфликта, то можем ли мы вам доверять?

«Конфликт, какое красивое слово для отвратительного дела», — с сарказмом подумал священник солнца.

А вслух он сказал:

— Моя любовь принадлежит Божественному свету, воевода. Но в вашем вопросе кроется ответ: если вам приходится его задавать, значит, вы не доверяете мне.

На щеке Стена дрогнул мускул. Винтила все еще сидел спиной к ним, и его внимание, казалось, было направлено только на Ионниса. Старый прорицатель разжег своими словами огонь, который, наверное, охватит всю страну, но это, казалось, совсем не волновало его.

— Простите меня, Корнель, — неожиданно сказал воевода. — Я устал и говорил необдуманно, хотя это и не оправдание.

— Сейчас тяжкие времена, — пробормотал священник с огромным облегчением. — Меня прислали сюда. Не только ради ордена, но и ради моих обязанностей по отношению к Божественному свету. И не важно, что происходит, я — влахак, точно так же как и вы, господин.

Он почувствовал испытывающий взгляд Стена и выдержал его. Проходили мгновения, и никто не произносил ни слова.

Прежде чем воевода успел что-либо ответить, дверь снова открылась, и в комнату вошла дирийская гостья. Корнель видел Артайнис в последний раз в ночь пожара, когда она, к его удивлению, участвовала в тушении пожара. «Не совсем то, что можно было бы ожидать от дворянки из золотой империи».

Прорицатель устало поднялся со своего места.

— Я вижу, наша гостья разделяет мое беспокойство о немесе Ионнисе, — сказал он со странной улыбкой, после чего поковылял к двери.

Артайнис не ответила на его улыбку, да и на Корнеля фактически не обратила внимания. Она остановилась рядом с воеводой и тихо сказала:

— Вам нужно немного отдохнуть, Стен. Я могу немного подежурить. Если что-нибудь — хоть что-нибудь — изменится, я сразу же пошлю за вами.

Стен сал Дабран, казалось, возмутился и хотел уже возразить девушке. Но усталость воеводы красноречиво говорила о правоте дирийки. Со сжатыми губами он медленно кивнул.

— Ну хорошо.

— Я тоже могу остаться, — поспешил заверить его Корнель.

Воевода посмотрел на них по очереди. Потом он глянул на Ионниса. И наконец произнес слова, которые означали спасение для священника:

— Я доверяю вам.

Ни в его голосе, ни во взгляде Корнель не уловил скепсиса. Но воевода — это только один человек, которому в совете будет противостоять целая толпа, которая не разделяет этого мнения. Если снова возникнет угроза войны между влахаками и масридами, то орден Альбус Сунас подвергнется прямым нападкам. И это будет справедливо, так как Корнель знал: многие священники чувствовали себя частью Ардолии. С содроганием он подумал о бесчинствах после битвы троллей и помолился про себя, чтобы эта история не повторилась.