Гнев троллей - Хардебуш Кристоф - Страница 40

— Мы здесь проездом. Направляемся к перевалу.

— Торговцы?

— Можно и так сказать…

— Довольно много металла для торговцев, — заявил предводитель масридов, посмотрев на Арвана.

— Ну, путешествие долгое и не совсем безопасное, — ответил Натиоле и улыбнулся, как он надеялся, дружелюбно. — Нужно защищаться.

— Действительно нужно. Вооруженные влахаки на пути к перевалу. Вот так оказия.

Эти слова озадачили Натиоле, и он не мог решить, что делать, но, прежде чем он успел ответить, масрид направил коня к повозкам. Юный влахак обеспокоенно смотрел, как некоторые солдаты покрепче перехватили копья. Конь командира масридов нервно загарцевал, но тот успокоил его, легко похлопав по шее, и подъехал ближе.

— Что у вас там?

— Э… вряд ли тебе будет это интересно, — вяло отреагировал Натиоле.

Он заметил испуганный взгляд Арвана, но поднял брови и слегка покачал головой.

«Что мне было сказать? Что погрузили туда троих троллей?»

— Что ты сказал, парень? Проклятье, я хочу знать, что в повозках, абсолютно точно!

Юный влахак беспомощно поднял руки.

— Поверь мне, ты и сам потом не захочешь…

— Ты, четырежды проклятый пожиратель глины! Что у вас там?

Услышав старое оскорбление масридов по отношению к влахакам, Натиоле вздрогнул. Инстинктивно он снова опустил руки, ощутив успокоительную силу меча на боку. Ариан, казалось, тоже почувствовал, что запахло жареным, жеребец тихо заржал и запрядал ушами.

Масрид подъехал еще на два шага. Его конь отчаянно фыркал, гарцевал на месте, но всадник удерживал бедное животное, и, похоже, его не сильно заботило поведение жеребца. Острие копья медленно опустилось к краю повозки.

— Что там под покрывалом?

Натиоле вопросительно глянул на Арвана, но тот неподвижно уставился прямо перед собой.

— Что?

И, не дожидаясь ответа, масрид копьем откинул в сторону грубую ткань.

— О духи… темноты!!!

Его крик окончательно взбесил жеребца, и он поднялся на дыбы, выкатив глаза, очевидно намереваясь выбросить всадника из седла. Некоторое время масрид был занят тем, чтобы не свалиться. Его спутники мгновенно подняли щиты и копья. Им не было видно, что находится на повозке, но реакция командира послужила достаточным предупреждением.

— Нападение! — прокричал масрид. — Уничтожить их!

Натиоле мгновенно вытащил меч, и другие влахаки последовали его примеру. Противники заняли позиции и замерли. Солнце послало на землю последний золотистый лучик, окутавший вооруженных людей, готовых убивать, и скрылось, не желая видеть смертей и крови…

…И тут Врак с ревом подскочил! Да так, что повозка чуть не перевернулась. Темнота, клубясь, сгустилась вокруг глубинного, мрачные тени буквально липли к нему, подтверждая слова масрида — восстал Дух темноты!

Натиоле хотел уже было напасть на своего противника, но конь командира масридов снова с диким ржанием поднялся на дыбы, развернулся и понес прочь, через поле.

Огромными прыжками дитя Анды помчалось к группе масридов, которые мгновение тупо пялились на восставшего демона ночи. Еще пара шагов, и солдаты на своей шкуре ощутили бы его ярость… Но люди неожиданно поняли, что осторожность мудрее храбрости, и последовали за своим предводителем настолько быстро, насколько могли. Глубинный тролль преследовал их и чуть было не догнал, но им повезло: беготня троллю наскучила и людям удалось скрыться. Врак с ворчанием вернулся к повозке.

— Люди! Фу! Жалкие слабые трусы!

Он презрительно плюнул.

Керр, который только что проснулся, взглянул на Натиоле:

— А что случилось?

— Расскажу по дороге. Нужно поскорее продолжать путь и надеяться, что они не будут преследовать нас. Моему отцу придется объясняться с марчегом, но, думаю, он справится.

И они поспешно поехали дальше. То, что поездка с троллями не будет приятной прогулкой, Натиоле ожидал, но стычка с масридами… Такого он не предполагал.

«Пусть я не достойный слуга Божественного света, но все равно мы не заслужили этого нового испытания», — думал Корнель, спеша по улицам Теремии. Священнику совсем не пристало бежать, но выбора не было. Подобрав одеяния, он несся по улицам, и его сандалии шлепали по брусчатке. Люди уступали ему дорогу, часто неохотно, но Корнель не обращал на это внимания и при необходимости просто протискивался сквозь толпу.

Один из немногих верных прихожан принес известие, что разгневанная толпа захватила Гарьяса. Влахаки угрожали повесить юного священника ордена Альбус Сунас на ближайшем дереве! Ну или просто забить до смерти…

С того момента, как в городе распространилась весть о смерти боярыни Флорес сал Дабран, город бурлил, как адский котел. Большинство жителей обвиняли масридов. «И, наверное, в Ардолии точно так же отреагировали на убийство марчега Бекезара, только там скорее обвиняют влахаков».

Когда он наконец добрался до квартала Апас, солнце почти скрылось, и священник заторопился. Он боялся, что обнаружит бездыханное тело Гарьяса подвешенным на дереве. Портовый квартал находился в Ремисе, восточной части города, на его кривых улочках трудно было не заметить толпу, которая окружила священника. Еще издали Корнель услышал крики возбужденных влахаков.

— Масридская собака!

— Месть за Флорес!

— Смерть всем форбсам!

— Смерть угнетателям!

То, что Гарьяс на момент масридбкого господства над Влахкисом был еще маленьким мальчиком, казалось, совсем не волновало возмущенных горожан.

Наконец Корнель обогнул угол дома и оказался прямо перед орущими людьми.

Здесь собралось несколько дюжин жителей Теремии, а в центре находился Гарьяс, с руками, связанными за спиной, и мешком на голове. Его когда-то белое одеяние было покрыто грязью и нечистотами. Дети развлекались тем, что бросали в священника гнилыми овощами и всем, что находили на замызганной улице. Двое мужчин как раз в этот момент пробирались к Гарьясу. Один из них сжимал в руке прочную веревку. Было несложно разгадать их намерения. Они принялись подталкивать пленника в сторону небольшой группы деревьев.

Корнель сделал глубокий вдох. Может кончиться плохо как для юного помощника, так и для него самого, если он вмешается. Но какой у него выбор? «Мы все находимся в руках Божественного света, — подумал он. — Он защитит меня. Или лишит своей милости. Все в его власти».

Одним рывком Корнель пробился вперед, в центр взволнованной толпы. Он проигнорировал гневные крики собравшихся и просто поднял к небу обе руки. Затем он призвал к себе Божественный свет, вызвав на темном небе сверкающую молнию.

— Послушайте меня! — громогласно крикнул он.

— Эй, а вот еще один! — раздался возмущенный ответ, и какая-то на редкость деятельная женщина крикнула:

— Давайте его тоже повесим!

— Тихо! — крикнул Корнель еще громче, и действительно люди притихли.

— Вы все знаете, кто я, — начал священник. — Вы не очень любите меня, но мне безразлично. Вы знаете, почему я все еще здесь, в Теремии, и почему каждый трижды проклятый день читаю проповеди в честь Божественного света. Потому что воевода Висиния сал Сарес позволила это мне. Она хотела, чтобы я это делал. Она хотела мира между влахаками и масридами. И она доверяла мне.

Он задержал дыхание на мгновение. Имя Висинии все еще имело большой вес, влахаки чтили память воеводы. И он хотел использовать имя покойной княгини.

— Флорес сал Дабран мертва, — продолжил он, и сразу же раздалось несколько гневных выкриков, но он не обратил на их внимания, а лишь крикнул еще громче: — Подло убита в Соркатах! Но вы же не верите на самом деле, что Гарьяс имеет к этому какое-то отношение! Он все это время был здесь, в Теремии!

— Он — проклятый форбс! Масрид! — прозвучало гневное восклицание.

— Он — влахак, проклятье! Посмотрите на него! Влахак, которому доверяет ваш господин. Точно так же, как он доверяет мне.

И мысленно добавил с горечью: «Он доверяет мне ровно настолько, чтобы не повесить». Но ни один мускул на его лице не дрогнул, словно он ни капельки не сомневался в своих словах.