Гнев троллей - Хардебуш Кристоф - Страница 93

— Невозможно? У меня аудиенция у Золотого Императора!

Лицо собеседника изобразило извиняющуюся улыбку, но Камрос увидел в глазах Пилона, что тот оскорблен такой резкостью. «Вот и хорошо, ты, надутый, дерзкий выскочка».

— Об этом я знаю, фрикос, но в настоящее время другой находится в елейно благословленной близости нашего любимого властителя и наслаждается благодатным вниманием. Осталось всего несколько мгновений. Но до тех пор я вынужден нижайше просить тебя подождать.

В ответ Камрос лишь пробурчал что-то. Подобающая вежливость была бальзамом для его пошатнувшейся самоуверенности.

С еще одним поклоном Пилон снова исчез в тени прохода.

«Может быть, так лучше», — подумал Камрос, в то время как его тело и душа успокоились. Предстать перед хозяином империи в таком состоянии, запыхавшимся, было бы не очень разумно. А так у чиновника появилось немного времени, чтобы еще раз пройти все фразы, которые он составил во время долгого и постыдного пути назад. Вина за катастрофу лежала однозначно на Склероне и Фирусе. Их некомпетентность отобрала у империи верную победу над варварами. Виновные в такой неудаче должны понести самое строгое наказание. А он, Камрос, был лояльным и старательным слугой, который сообщит об этом своему господину. Он довольно улыбнулся, еще раз произнося в уме все гармонично встроенные обороты. Они переубедят любого.

Позади в проходе раздалось бормотание, и Камрос уловил какие-то движения. Уже скоро подойдет и его время. «Возможно, император даже вознаградит меня за мою прилежную работу на благо империи и неограниченную лояльность», — размышлял чиновник.

Пилон снова вышел из прохода и склонился ниже, чем раньше. На губах мужчины заиграла улыбка, но Камрос был слишком погружен в свои мысли, чтобы обратить на это внимание.

— Заходите, фрикос. Вас уже ожидают.

В хорошем настроении Камрос последовал вперед. Его уже ждали; простая фраза, которая наполняла его радостью…

…пока он не увидел, кто идет ему навстречу по коридору. Гораздо менее роскошно одетый, чем он, но благосклонно улыбающийся.

— Сарган!

— Он самый, — довольно ответил маленький дириец. — Как тебе жилось, Камрос?

В голове чиновника лихорадочно заметались мысли, подобно тому как он спешил через весь дворец. Но понимание происходящего ускользало от него, как он ни старался.

— Ты прекрасно знаешь это, — ядовито ответил чиновник.

— Да, точно. Моя дочь Артайнис — ты, конечно же, помнишь об украшении всего нашего дома? — выслала мне подробный отчет. Она может быть очень прилежной, по крайней мере когда задеты ее интересы. Женщины, что с них взять?

— Что ты здесь делаешь? — шепотом спросил Камрос, так как был не в состоянии произнести что-либо громче.

В нем зародилось ужасное подозрение.

— Я всего лишь рассказал нашему любимому правителю о твоих планах и последовавшей неудаче, мой друг.

Колонны отдалились, пол ушел из-под ног, все звуки умолкли. Мир Камроса рушился.

Улыбка ушла с лица Саргана, когда тот наклонился вперед:

— Тебе не следовало вмешиваться в мои дела, Камрос. Тебе не следовало также портить репутацию моей дочери — а таким образом и моей семьи. И совершенно точно тебе никогда не следовало вызывать гнева троллей.

— Я… я… — пролепетал Камрос, у которого спазм сжал горло.

— Я позабочусь о твоей семье, — серьезно заявил Сарган, снова становясь вежливым бывшим чиновником. — Ты можешь умереть спокойно, зная, что твоя неудача не навредит родным.

С этими словами седой дириец отвернулся и вышел из вестибюля.

Все еще не в состоянии сформулировать хоть одну ясную мысль, Камрос стоял как вкопанный, пока Пилон не закашлялся вежливо.

— Наш любимый господин уже ожидает тебя, фрикос. Он действительно очень срочно хочет поговорить с тобой.

Большой зал наполняла музыка, старая народная песня, в которой певец сначала пел одну строчку, а все остальные затем повторяли ее. Хотя мелодия была простой, ее ускоряющийся ритм захватывал Артайнис, и уже при следующем повторении она подхватила припев.

Влахаки собрались сегодня в Теремии, чтобы почтить нового воеводу, но также здесь было много масридов. И маленькая делегация из Дирии, так как могущественный Сарган Вульпон справедливо отметил, что сейчас как никогда необходимо наладить дипломатические отношения между двумя странами. Тем не менее ему с трудом далось принятие решения предложить свою дочь в качестве дирийской посланницы во Влахкисе. Но в конце концов он поддался на уговоры Артайнис, хотя, конечно, и не без заверения, что она станет причиной его ранней смерти. Но при этих словах он улыбался.

И таким образом юная дирийка снова стала гостьей в крепости Ремис, но на этот раз лишь на короткое время — так как новый воевода настоял на том, что дирийский посланник должен еще раз осмотреть Влахкис, и поэтому попросил своего брата составить посланнице компанию в путешествии, во время которого в течение нескольких недель они должны побывать во всех уголках Влахкиса, прежде чем Ионнис переедет в Дезу, приняв на себя титул бояра Мардева.

Артайнис рассматривала толпу людей в зале. Многие танцевали. Среди танцоров юная дирийка узнала Воису и ее Михалеса. «Значит, для них все закончилось хорошо», — довольно подумала она.

Ее взгляд переходил то на нового воеводу, то на его брата.

Оба молодых человека за последние недели и месяцы стали сильнее походить друг на друга. Ионнис, который отпустил волосы в соответствии с традицией влахаков, и Натиоле, который гораздо лучше ощущал себя в новой роли, чем она даже предполагала. Как раз в этот момент он разговаривал с мужчиной преклонных лет, тирады которого переносил так терпеливо, что Артайнис показалось, будто она видит перед собой Стена сал Дабрана. Ионнис стоял, прислонившись к колонне, и с закрытыми глазами подпевал бардам. Ей сообщили о том, что во время великой битвы он повел свои отряды в самую гущу врагов, туда, где пал его отец. Он отвоевал знамя и снова поднял его, и когда влахаки увидели, как взвился ворон, то получили новую надежду и неотступно следовали за ним в самые горячие места.

Теплая волна гордости поднималась у нее внутри, когда она смотрела на него, а рука сжимала пакет, который все еще закрытым лежал в ее сумке. Ионнис рассмеялся, увидев, что она не открывала его. Но это действительно принесло ей счастье, и теперь она не собиралась раскрывать его, по крайней мере до тех пор, пока ей не нужно будет окончательно распрощаться с Ионнисом.

Словно заметив ее взгляд, Натиоле посмотрел на нее. Он улыбнулся, сказал что-то коротко мужчине, с которым только что беседовал, и пошел к ней.

— Ну, Артайнис Вульпон, вы наслаждаетесь праздником? — спросил он с лукавой улыбкой.

Они уже давно больше не разговаривали так официально, но, очевидно, юному воеводе нравилось дразнить ее таким образом.

— Конечно. Я надеюсь только, что, несмотря на такое количество ядовитых взглядов, мое вино не стало ядом, — легко ответила она.

Естественно, не все влахаки были в восторге от того, что юная дирийка снова появилась при дворе в Ремисе. Но она спокойно воспринимала отрицательное отношение отдельных дворян. Благодаря полученному образованию она была хорошо подготовлена к такой трудной дипломатической миссии.

— Кубки с ядом и планы подлых убийств, надеюсь, остались в прошлом.

Ионнис открыл глаза и посмотрел в их сторону. Он махнул им и стал пробираться к ним сквозь толпу гостей.

— Когда ты будешь жить с Ионнисом в Дезе, люди быстро забудут, что ты чужеземная шпионка из империи, — заявил Натиоле, снова шутливым тоном.

— Пока я не забуду о своих корнях, среди вас, варваров, мне и так неплохо.

Натиоле рассмеялся.

— Ионнис уж точно никакой не варвар. Боюсь, ты испортила его раз и навсегда.

Она с упреком приподняла бровь:

— Немного больше такой порчи не повредит также тебе и твоим немытым товарищам.

— Я буду скучать по брату, — признался Натиоле после короткой паузы, когда ее смех утих. — Вы должны часто приезжать сюда, в Теремию.