Борьба за огонь - Рони-старший Жозеф Анри - Страница 11

• Предыдущая
• 11/34
• Следующая

– Гав пойдет к реке, – прошептал молодой уламр.

Нао лег и приложил ухо к земле, потом долго принюхивался к воздуху. Ничто не обнаруживало присутствия льва. После боя жажда стала невыносимой. Вождь поднял на руки Нама и отнес его на берег реки. Там он напился вволю и напоил Нама, вливая ему с ладони воду между губ. Затем вернулся к валунам, неся на руках Нама и поддерживая Гава, который то и дело спотыкался.

Уламры не умели врачевать ран; они просто покрывали их ароматными листьями, следуя инстинкту животных. Нао отыскал листья ивы и мяты, размял их в ладонях и приложил к груди Гава. Кровь приостановилась, по-видимому, раны не были смертельны. Нам пришел в себя, хотя его ноги все еще оставались неподвижными. Желая ободрить товарищей, Нао сказал:

– Нам и Гав хорошо сражались… Сыновья уламров прославят их храбрость…

Щеки молодых воинов зарделись от радости: еще раз их вождь одержал победу!

– Нао победил тигрицу, – прошептал сын Сайги глухим голосом. – Нао победил серого медведя.

– Нет воина сильнее Нао, – простонал Нам.

– Мы вернем огонь! – воскликнул сын Леопарда. И добавил: – Лев еще далеко… Нао пойдет отыскивать добычу.

Проходя мимо тигрицы, Нао поглядел на нее. Она еще была жива. Оставшиеся неповрежденными глаза ее с ненавистью следили за победителем. Раны в боку и на спине были легкие, но лапы – совсем изуродованы.

Нао остановился, и думая, что тигрица его поймет, крикнул ей:

– Нао переломал лапы тигрице… Он сделал ее слабее волка.

Когда воин приблизился, животное привстало с угрожающим рычаньем. Уламр поднял палицу.

– Нао может убить тигрицу. Тигрица не может причинить вреда Нао.

Послышался какой-то неясный шум; воин прилег в траву. Это оленьи самки убегали от собак, которых еще не было видно, слышен был только их отдаленный лай. Самки прыгнули в воду, и в тот же миг одна из них упала, раненная в бок дротиком Нао. Нао настиг ее и прикончил ударом палицы. Потом взвалил ее на плечо и понес к убежищу, ускоряя шаг, ибо почуял близкую опасность… Едва он успел проскользнуть между камнями, как из лесу появился лев-великан.

Шесть дней прошло после битвы с тигрицей. Раны Гава зарубцевались, но от потери крови он чувствовал еще большую слабость. Что касается Нама, то хотя боли его и прошли, но одна нога все еще не двигалась. Нао снедало беспокойство и нетерпение. С каждой ночью отлучки льва становились все продолжительнее, – ему нужно было кормить себя и поддерживать тигрицу, – часто оба хищника терпели голод; им жилось хуже, чем волкам.

Тигрица выздоравливала; она передвигалась теперь с такой медлительностью, что Нао даже не убегал от нее. Он намеренно не убивал тигрицу, так как забота об ее пропитании изнуряла льва и делала его отлучки более продолжительными. С течением времени уламры и тигрица начали понемногу привыкать друг к другу. В первые дни появление человека вызывало в раненом животном ярость и страх. Заслышав человеческий голос, такой не похожий на рев и вой других зверей, тигрица поднимала голову, оскаливая зубы.

Нао, вращая своей палицей или поднимая топор, повторял:

– Чего стоят теперь когти тигрицы? Нао может выбить ей зубы палицей, распороть живот рогатиной. Тигрица бессильна против Нао, как лань или сайга!

Но понемногу тигрица привыкла к его речам и его оружию. Воспоминание о нанесенных ей ударах больше не пугало ее. Поднимая палицу, Нао не бил больше тигрицу, поэтому она перестала бояться его угроз. С другой стороны, она поняла, что человек – опасный враг, и, уважая его силу, она больше не рассматривала его как добычу. В конце концов она свыклась с людьми, а привычка у животных равносильна симпатии.

Нао не раскаивался в том, что оставил в живых хищницу; это увеличивало блеск его победы и делало ее более продолжительной. Он даже привязался к своему побежденному врагу.

Скоро Нао стал ходить на реку уже вдвоем с Гавом. Утолив свою жажду, они приносили воду для Нама в полой бересте. На пятый вечер тигрица кое-как доползла до берега, но она не могла достать до воды, так как берег был крутой. Нао и Гав посмеивались над ней.

Сын Леопарда сказал:

– Гиена теперь сильнее тигрицы. Ее могли бы растерзать даже волки!

Затем, зачерпнув в бересту воды, он ради шутки поднес ее тигрице. Она осторожно лизнула воду и стала пить. Это настолько понравилось уламрам, что Нао возобновил игру. Затем он крикнул насмешливо:

– Тигрица больше не умеет пить из реки!

Он был горд своей властью над хищницей.

На восьмой день Нам и Гав почувствовали себя достаточно сильными, чтобы двинуться в дальнейший путь. Нао назначил побег на ближайшую ночь. Ночь выдалась сырая и душная. Закат цвета красной глины долго маячил в небе; травы и деревья никли под мелким дождем; листья падали, шумя, как крылья, или шелестя, как насекомые. Из чащи лесов и дрожащих кустарников поднимались стоны голодных зверей, а те, что не были голодны, попрятались в свои логовища. После полудня лев-великан проснулся, дрожа от холода. В его памяти возникла пещера, в которой он жил до наводнения. Он стал искать себе логово, нашел глубокую яму и поселился в ней вместе с тигрицей. Но это не было настоящим логовом.

Нао рассчитывал этой ночью, пока лев будет на охоте, отыскать себе тоже какое-нибудь убежище. Отсутствие зверя будет продолжительным. Уламры успеют переплыть реку; дождь облегчит побег: он прибьет землю, сотрет запах следов, и льву будет трудно преследовать беглецов.

В сумерки хищник отправился на поиски пищи. Сначала он обследовал места по соседству, затем, убедившись, что поблизости нет добычи, углубился в лес.

Нао ждал, он боялся обмануться, влажный аромат растений заглушал запахи зверей, шум листьев и дождя, рассеивал слух. Наконец, Нао подал сигнал и первым вышел из пещеры. Нам и Гав следовали за ним по обе стороны. В таком порядке легче было распознать приближение опасности. Сначала надо было переплыть реку. Во время своих отлучек Нао нашел брод, он вел до середины реки; затем надо было плыть по направлению к скале, а там снова можно было достать ногами дно. Прежде чем перейти реку, воины постарались запутать свои следы; они сделали около берега несколько петель и, останавливаясь, долго топтались на месте. Чтобы скрыть место переправы, они добрались до него вплавь.

На другом берегу они снова стали заметать следы, выписывая длинные петли, причудливые кривые. И только пройдя триста или четыреста локтей, оставили все эти предостережения и продолжали путь по прямой линии.

Некоторое время они шли молча, затем Нам и Гав стали перекликаться. Нао напряженно прислушивался. Издали раздалось рычание, оно повторилось три раза, за ним последовало продолжительное мяуканье.

Нам сказал:

– Это лев-великан!

– Идемте быстрее, – прошептал Нао.

Они сделали еще сто шагов; ничто не нарушало покоя сумерек. Затем рычание раздалось ближе.

– Лев на берегу реки!

Уламры ускорили шаг. Рычания следовали одно за другим, прерывистые, пронзительные, полные гнева и нетерпения. Уламры поняли, что зверь бежит по их запутанным следам.

Очутившись в саванне, они нарвали травы и, раскладывая ее перед собой кучками, ступали по этим кучкам и убирали их следом за собою. Это была хитрость, которая могла ввести в заблуждение самого чуткого зверя. Их сердца били в грудную клетку, как клюв дятла в древесную кору. Они чувствовали себя слабыми и беззащитными среди давящего мрака. Но в то же время темнота защищала их от хищных взоров. Если даже лев переплывет реку, он, благодаря их хитрости, совсем собьется с пути.

Оглушительный рев пронизал пространство; Нам и Гав подбежали к Нао.

– Лев перешел реку! – прошептал Гав.

– Идите вперед! – приказал вождь.

Сам он остановился и приник ухом к земле. Вставая, он воскликнул:

– Лев еще на том берегу!

Грозный рев стал утихать; очевидно, хищник бросил преследование и ушел на север. Опасность миновала, путь был свободен. Серый медведь редко встречался в этих низких местах, а пантеры и леопарды были не опасны трем отважным воинам.

• Предыдущая
• 11/34
• Следующая