Эскадренный броненосец “Ростислав”. (1893-1920 гг.) - Мельников Рафаил Михайлович - Страница 2

В тактико-техническом задании, полученном главным командиром Черноморского флота и портов Черного и Каспийского морей вице-адмиралом Н.В. Копытовым от управляющего Морским министерством адмирала Н.М. Чихачева, предлагалось разработать такой проект, который в пределах суммарного 24 000-тонного водоизмещения позволил бы построить несколько малых (по 4-5 тыс. т), но достаточно мощных кораблей.

Оценивая задание, главный корабельный инженер Николаевского военного порта С.К. Ратник в докладе на имя Копытова высказал мнение, что столь малое водоизмещение – это норма вчерашнего дня. Оно годилось для кораблей прежних типов, когда скорость 12-13 уз считалась “блестящей”. Однако к началу 1890-х годов требования к скорости броненосцев повысились до 16 уз, что сопровождалось соответствующим увеличением мощности и веса механизмов. Неуклонно возрастала и масса артиллерийского вооружения, в состав которого теперь включали орудия среднего калибра.

Из ближайших аналогов, отвечавших полученному заданию, Ратник указывал на американский монитор “Монтерей” (1891 год), германский броненосец “Зигфрид” (1889 год), греческий “Гидра” (1889 год) и более ранний французский “Фюрьё” (1883 год). Все они или из-за низкобортности, или из-за недостаточного бронирования и малой скорости, по мнению Ксаверия Ксавериевича Ратника, совершенно не отвечали требованиям современности. Особенно неприемлемыми ему казались устаревшие барбетные установки орудий, не обеспечивавшие ни их защиту, ни безопасность прислуги как сверху, так и снизу.

Предполагавшиеся к постройке в России на Балтике броненосцы водоизмещением около 4000 т С.К. Ратник, не имея о них подробных сведений, считал низкобортными увеличенными мониторами, непригодными для плавания в Черном море. Чтобы сделать оптимальный выбор, он разработал четыре варианта эскизного проекта броненосца, имеющего скорость 16 уз и водоизмещение от 4750 до 6000 т с соответствующим увеличением главного калибра (два орудия в башне) с 229 до 305 мм, утолщением брони и добавлением в последнем варианте двух скорострельных 152-мм пушек.

Отдавая дань складывавшимся воззрениям о преобладающей роли скорострельной артиллерии, Ратник считал наиболее приемлемым третий вариант с вооружением из двух 229-мм и двух 152-мм орудий в носовой и кормовой башнях. Но Н.В. Копытов в докладе управляющему Морским министерством от 17 июля 1892 года отдавал предпочтение варианту с двумя 305-мм орудиями в барбетной установке, шестью 152-мм скорострельными пушками и скоростью 15,5 уз, рекомендовав обратить особое внимание на “морские качества” корабля и предусмотреть непременно два гребных винта и две дымовые трубы.

На заседании, состоявшемся 12 января 1893 года, члены МТК, сопоставив проекты С.К. Ратника с проектами броненосцев “Гангут” и “Сисой Великий”, признали, что в пределах 6000-тонного водоизмещения исчерпаны все варианты оптимального соединеиия наступательных и оборонительных элементов корабля.

Собравшиеся (старшие судостроители Н.К. Глазырин, Н.Е. Кутейников, Э.Е. Гуляев во главе с главным инспектором кораблестроения Н.А. Самойловым) отклонили, однако, мнение Ратника о том, что броненосец типа “Сисой Великий” водоизмещением 8880 т, с проектом которого тот, очевидно, успел познакомиться, будучи переведен на Балтийский завод, является наиболее подходящим для условий Черного моря. Специалисты МТК, впрочем, уклонились от высказывания собственного мнения: считая, что вопрос о количестве и величине броненосцев является сугубо тактическим, они оставляли его на “усмотрение высшего морского начальства”.

Отнюдь не обрадованный таким чиновным искусством уклонения от своих обязанностей, Н.М. Чихачев приказал находившемуся в Петербурге новому главному корабельному инженеру Николаевского порта А.П. Торопову, сменившему С.К. Ратника, составить новый проект, предусмотрев расположение всех орудий в башнях, надежное бронирование и скорость, соответствующую скорости современных броненосцев.

В дополнение к этому проекту (четыре 254-мм орудия в двух концевых башнях и восемь 152-мм в бортовых, броня пояса толщиной 356 мм, водоизмещение 7500 т и скорость 15,2 уз) Чихачев распорядился выполнить вариант с заменой каждой пары 254-мм орудий одним 305-миллиметровым. Оказалось, что с учетом 200-тонного запаса водоизмещения, которое Торопов предлагал предусмотреть для отечественных башен (русские 305-мм орудия имели большие габаритные размеры, чем принятые в проекте французские), водоизмещение увеличивалось до 7700 т. При этом, заменив огнетрубные котлы водотрубными, можно было повысить мощность механизмов с 7000 до 8400 л. с. и тем поднять скорость до 16,2 уз.

Но МТК и на этот раз, несмотря на участие двух представителей действующего флота – контр-адмирала С.О. Макарова и капитана 2 ранга А. А. Вирениуса, воздержался от рассмотрения вопросов тактики.

Подтвердив правильность расчета нагрузки и водоизмещения в обоих вариантах А.П. Торопова, участники заседания, не высказав никаких соображений и предложений, предоставляли окончательное решение на усмотрение управляющего Морским министерством! Не полагаясь, как это смело делал его предшественник И.А. Шестаков, на свои чутье и амбицию, Н.М. Чихачев, впрочем, предложил обсудить вопрос в собрании “некоторых адмиралов, начальника ГМШ и командиров 1-го ранга судов, находящихся в Петербурге”.

На расширенном заседании МТК 22 апреля 1893 года присутствовали; приглашенные – полный генерал Ф.В. Пестич, вице-адмиралы O.K. Кремер (генерал-адъютант, начальник ГМШ), Я.И. Купреянов, П.Н. Назимов, В.П. Верховский, контр-адмирал С.С. Валицкий, капитаны 1 ранга Н.Н. Ломен, П.Н. Вульф, В.Е. Вилькен, А.К. Сиденснер, А.А. Бирилев, члены МТК контр-адмирал С.О.Макаров, генерал-майор И.И.Кремков, инспекторы механической части Н.Г. Нозиков и В.Ф. Геймбрук, старшие судостроители Н.К. Глазырин, Э.Е. Гуляев, флагманский инженер-механик В.И. Афонасьев и подполковник А.Ф. Бринк. Председательствовал инспектор кораблестроения Н.А. Самойлов.

При всей своей представительности собрание явило удручающую картину тактической беспомощности собравшихся. Вместо оценки эффективности действия корабля против береговых укреплений и бронированных морских целей разговор свелся к умозрительным, без единого цифрового примера, сравнениям некоторых свойств 254- и 305-мм пушек. Игнорируя фактор бронепробиваемости, эффект разрыва снаряда и обеспеченную дальность стрельбы, собравшиеся пришли к выводу о “несомненных преимуществах боевой способности” двух 254-мм орудий перед одним 305-мм. Такими преимуществами посчитали сравнительную легкость и быстроту заряжания при почти одинаковой настильности стрельбы, большую скорострельность, повышенную живучесть в бою (поврежденное 305-мм орудие лишало корабль половины главной артиллерии, а выведенное из строя 254-мм – “с некоторой долей вероятности” – только четверти). Не забыли и о таких благоприятных факторах, как меньшая “вредность” стрельбы для корпуса корабля и возможность пополнять запасы снарядов за счет имеющей такие же 254-мм пушки крепостной артиллерии!

Вся эта сомнительная аргументация (а почему бы не сравнить два 254-мм орудия с таким же числом 305-миллиметровых?) была, по-видимому, продиктована, с одной стороны, очень модными в то время теориями (их особенно настойчиво пропагандировал крупный артиллерийский специалист генерал Ф.В. Пестич) о преимуществах скорострельной артиллерии среднего калибра – всех завораживал вес металла, обрушиваемого на противника, а с другой, протолкнуть на флот только что созданное новое 254-мм орудие. Оно, как вскоре выяснилось, неоправданно облегченное, обнаружило ряд “труднообъяснимых дефектов и, в известном смысле, погубило в Цусиме броненосец береговой обороны “Адмирал Ушаков”. Со временем его усовершенствовали, в частности, значительно утяжелили, и оно прекрасно себя проявило на береговых батареях и на балтийском крейсере “Рюрик”, построенном в 1906 году.

Установку же 254-мм орудий на броненосцах приходится признать безусловной ошибкой – хотя бы уже потому, что вместо закрепления уже складывавшегося и поддерживавшегося до 1914 года единообразия калибра главной артиллерии линейных кораблей (305 мм) появился второй и притом уменьшенный. Это снижало боевую мощь кораблей, усложняло производство и снабжение их боеприпасами. Еще больший вред “разнобой” в калибрах принес в будущем – уже после русско-японской войны, – когда единообразие баллистических свойств орудий стало непременным требованием для достижения высшей степени артиллерийского искусства – массирования огня, т.е. сосредоточения его по одной цели стрельбой из орудий нескольких кораблей.