Корсары Ивана Грозного - Бадигин Константин Сергеевич - Страница 44

• Предыдущая
• 44/102
• Следующая

От левого татарского берега Днепра начинались пустые безжизненные степи, по которым разъезжали разбойничьи орды, двигаясь на земли Московского государства.

Вельможи в Литовском княжестве, чрезмерно чувствительные к московским делам, почти равнодушно относились к татарской опасности на своих южных окраинах.

Две крепости на южной границе Литовского княжества, Черкассы и Брацлава, не могли оградить население от татарских набегов.

Пожалуй, никогда царь Иван не чувствовал себя так плохо. Каждую ночь он видел страшные сны, а днем во всех углах ему чудились изменники и убийцы. Малюта Скуратов докладывал о заговорах, и выходило, что заговоры против царя зреют и в Москве, и в Новгороде, и в других городах.

Мария Темрюковна умирала тяжело. Глядя на ее мучения, царь Иван сожалел. Но разве не он уготовил ей смерть?

И в дружбу датского короля Фредерика он потерял веру. «Продаст, — терзался он, — продаст тому, кто хорошо заплатит. Сегодня он хорош для меня, а ежели что-нибудь произойдет?»

Царь Иван надеялся только на одного человека — на аглицкую королеву Елизавету. Трудно сказать, кто внушил ему такую надежду, может быть, английские купцы, жаждавшие наживы. Царь даровал им новые выгоды. Он разрешил вести торг с Персией через Россию, искать железную руду на Вычегде, предоставил право захватывать чужеземные корабли, которые стали бы ходить к беломорскому побережью. По просьбе купцов он передал английское подворье из ведения земщины в опричнину.

20 июня 1569 года царь направил в Лондон чрезвычайного посла Андрея Григорьевича Совина и теперь с нетерпением ждал его приезда из Англии. С помощью Елизаветы он рассчитывал расквитаться со своими врагами и обеспечить себе безопасность.

А враги не дремали. Усилилось объединенное Польско-Литовское государство. В прошлом году польский король заключил новый союз с турецким султаном и уговаривал крымского хана на войну с Москвой. А сейчас турецкие войска и Девлет-Гирей двигались к Астрахани…

Дьяк Иван Михайлович Висковатый подробно доложил царю о походе кафского паши Касима.

— Турецкое войско, — говорил Висковатый, — двадцать тысяч отборных солдат, движется из Кафы к переволоке, где Волга и Дон близко подходят друг к другу… Крымский хан волей или неволей, а вышел на соединение с пашой во главе пятидесяти тысяч всадников. Турецкие корабли, груженные пушками, ядрами и порохом, плывут из Азова вверх по реке.

— А далее как? — спросил царь Иван, морща лоб. — Волоком, всем воинством, что ли, потянут корабли на Волгу?

— Турецкий султан приказал вырыть ров от Дона к Волге и, соединив реки, вести корабли к Астрахани.

— И выйдет по-ихнему?

— Много копать придется. Не выдержат турки.

Царь вздохнул и потер лоб. Он казался усталым.

— Не вовремя султан поход затеял, — сказал он, помолчав. — Где мне войско набрать?

— Разреши, государь, слово молвить.

— Говори.

— Пошли князя Володимира Старицкого в Нижний Новгород собирать людей. Многие его послушают, из последнего наскребут. До Астрахани, вниз по реке, войско сплавить недолго. А воеводу князя Петра Серебряного с легкой дружиной немедля отправить в Астрахань, и пусть сидит в осаде, пока князь Володимир Андреевич не подоспеет.

— Добро, изготовить приказы… Прогневили мы бога, — добавил царь, — и шлет он на нас напасти.

Иван Михайлович вспомнил просьбу купца Аникея Строганова.

— Король Жигимонд, — сказал дьяк, — держит на своей службе морских разбойников. Со всех сторон они Нарву обложили. Грабят торговых людей, ходу не дают.

Царь Иван молчал.

— Этим летом английский купец Христофор Гудзон на трех кораблях из Нарвы вышел. И на него жигимондовские разбойники напали.

— Заполонили англичан? — спросил царь.

— Нет, великий государь, Христофор Гудзон вооружил свои корабли пушками. И мореходам роздал оружие. Когда разбойники напали, храбрый англичанин вступил в бой и победил.

— Сколько было кораблей у разбойников? — с интересом спросил царь.

— Шесть. Один корабль англичане сожгли, другой успел уйти в море. Четыре корабля они привели в Нарву и выдали нашему воеводе. И матросы числом восемьдесят, и капитан Асмус Кендриксон тоже отданы нашему воеводе. Что прикажешь с ними делать, великий государь?

— Повесить за ноги, пусть висят, пока птицы не исклюют, — сразу сказал царь.

— У капитана Асмуса Кендриксона английские купцы отняли опаснуюnote 59 грамоту короля Жигимонда и прислали ее тебе, великий государь.

— Что написано тамо?

— Король Жигимонд называет тебя нехристем и язычником и обвиняет в поступках противу всей христианской церкви. Он пишет, что для борьбы с тобой он посылает в море своих разбойников.

— А еще что?

Висковатый прочитал каперское свидетельство, написанное по-немецки. В нем были оговорены условия, на которых воевал Асмус Кендриксон против московского царя.

— Значит, в глаза одно, а за глаза вон что Жигимонд творит, нехристем называет, врагом церкви христианской… А ежели я найду мореходов и пошлю воевать разбойников, что король на свою службу взял?

Иван Михайлович ждал этого вопроса.

— У Аникея Строганова есть такой человек, доньских земель, Карстен Роде. Он берется разбойников унять. Аникей ему два корабля дает и мореходов своих природных русских. Тебе, великий государь, иноземца надобно к себе в услужение взять и опасную грамоту ему выдать.

— Согласен, — оживившись, сказал царь, — пиши грамоту. Григорий Лукьяныч мне тоже о доньском мореходе сказывал… Да я болел и Строганова отпустил, не повидавши. Короля Жигимонда назови настоящим, истинным наследным врагом святой апостольской церкви и вечным союзником турок против всех христианских государей. А еще сошлись в грамоте на морские разбои, чинимые Жигимондом, и на жалобы тех, кого он обидел. И на письма сошлись иноземных правителей, где просят они положить конец такому порядку. Объяви, что решил я на будущее время защищать от короля польского неповинных купцов и гостей, ради чего приказываю корабельщику…

Царь Иван приостановился, забыв имя датчанина.

— Карстен Роде, великий государь.

— Приказываю Карстену Роде с товарищами преследовать огнем и мечом в убежищах и в открытом море, на воде и на суше не только поляков и литовцев, но и всех тех, кто бы стал привозить к ним либо отвозить от них товары, припасы или что бы то ни было… Ну, а все прочее пиши, как в грамоте короля Жигимонда.

Иван Михайлович записал все приказы царя Ивана.

— Исполню, великий государь.

— Пленников, кои ему достанутся, пусть Карстен Роде передает моим людям в Нарве. А ежели сам Карстен Роде в плен попадет, буду выручать. Не забудь капитана Асмуса Кендриксона повесить вместе с матросами, зачем согласился с королем Жигимондом меня называть нехристем и врагом христианской церкви.

— Исполню, великий государь, — повторил Висковатый и низко поклонился.

— И откуда все напасти на нас идут? — помолчав, сказал царь Иван. — Скажи мне, Ивашка.

И тут Иван Михайлович Висковатый решился сказать о том, что, по его мнению, угрожает безопасности Русского государства. Он в мягких и расплывчатых выражениях предложил закончить войну в Ливонии, укрепив прежде взятые города.

— Когда меня в животе не будет, тогда и отцовский наказ забуду, — приподнявшись в кресле, не спуская тяжелого взгляда с Висковатого, сказал царь.

Иван Михайлович знал, как трудно уговорить упрямого и самолюбивого царя. Но другого выхода не было.

— Великий государь, не следует забывать родительских наказов, но можно отложить их осуществление. Войну в Ливонии необходимо закончить. Я говорю, временно закончить. Собравшись с силами, мы снова начнем воевать. Король Жигимонд хочет мира — надо мириться. В отчинах твоих, — продолжал Висковатый, — большое оскудение в людях. Шведский король Юхан, твой супротивник, за Ревель будет стоять. И турецкий султан войско в Астрахань гонит и Девлет-Гирей с ним.

• Предыдущая
• 44/102
• Следующая