Призрак счастья - Рощина Наталия - Страница 18

• Предыдущая
• 18/85
• Следующая

— Вам плохо, Аэлита Владимировна? Вызвать врача? — Лита отрицательно качала головой. — Что наговорил вам этот напыщенный индюк?

— Как ты его назвал? — открыв глаза, спросила Лита. На лице охранника появилось выражение неуверенности. Но губы Мартовой вдруг задрожали, и она тихо засмеялась. Глядя на нее, Саша расслабился и шумно выдохнул. — Спасибо, повеселил. Ну что, поедем домой?

— Как скажете, — оглянувшись на памятник, тихо сказал Саша. — Бывайте, Георгий Иванович. Не переживайте: все под контролем.

— Тогда поехали. — Лита подошла к памятнику, коснулась ладонью. Что-то сказала еле слышно и пошла к машине. На ходу, ни к кому не обращаясь, произнесла: — Интересно, какие еще сюрпризы преподнесет сегодняшний день?

А он проходил размеренно. Еще несколько звонков от сотрудников Мартова из банка. Потом позвонил мужчина, представившийся однокурсником Георгия Ивановича. Лита слышала его имя и фамилию впервые — Степан Михайлович Доценко. Он сказал, что проездом в ***нске и обязательно заедет на могилу Мартова. Доценко просил уточнить, где именно ее искать. Лита попыталась пригласить его в дом, однако мужчина вежливо, но категорически отказался. Тогда Лита подробно объяснила, на каком кладбище и где именно находится могила Георгия Ивановича.

— Какой странный звонок, — Мартова поделилась впечатлением от общения с Доценко с Еленой Васильевной. — Вы не знаете кто он, этот Степан Михайлович?

— Это давнишний друг Георгия Ивановича. Они вместе учились на экономическом факультете университета, а потом пути их разошлись. — Стеблова, конечно, вспомнила эту фамилию. Для нее она впервые прозвучала с кассеты, оставленной Светланой Мартовой — первой женой хозяина. Еще тогда стало понятно, что эту троицу связывает какая-то темная история. Похоже, что роль Мартова в ней трудно назвать положительной. Но подробностей Елена Васильевна не знала и потому решила не упоминать о кассете, которую зачем-то до сих пор хранила. — Он столько лет не давал о себе знать.

— Я приглашала его к нам, но он отказался. Мне показалось, что его что-то беспокоит. — Лита прижала трубку к груди, задумалась. Рядом суетилась Елена Васильевна. Время поджимало, но, кажется, ни с чем опозданий не будет. Дело за гостями.

— Бросьте, Литочка. Зачем думать над тем, кто и чего недоговорил. У нас есть дела поважнее.

— Вы правы. Сегодня на меня обрушивается лавина информации, к которой я не готова. Кстати, вы знаете, что сын Мартова Иван в ***нске? — Лита увидела, как дрогнули руки Стебловой. Она присела на стул и недоверчиво посмотрела на хозяйку. — Это сказал адвокат, Юрий Семенович Попов, к которому на днях Иван заезжал в офис по каким-то своим делам.

— Ваня в городе? Господи, неужели он не заедет к нам? — ни к кому не обращаясь, спросила Елена Васильевна. Потом спохватилась и с опаской посмотрела на Литу. — Простите, я не знаю, будете ли вы рады такому гостю… Он вырос у меня на глазах. Он и Мила — они мне словно родные.

— Я хотела общаться с ними, но все попытки к сближению ничего не дали. Они не приехали даже на похороны своего отца. Теперь для меня это несуществующая проблема. Я им ничего не должна, они — мне.

Стеблова никак не прокомментировала услышанное. Конечно, она не могла вычеркнуть из памяти годы, проведенные с первой семьей Георгия Ивановича. Ей часто снилась Светлана, Ванечка и Мила. Только сны постоянно рисовали картины далекого прошлого и ни разу не приоткрывали завесу над будущим. Дети оставались то маленькими, то выглядели как-то нереально. Это пугало Стеблову и заставляло просыпаться среди ночи с неприятным чувством. Она подходила к окну и, как в детстве, шептала: «Куда ночь, туда и сон». Она повторяла эту фразу три раза быстро-быстро, и на дупле становилось спокойнее. Теперь встреча с Иваном могла стать явью. Стеблова очень хотела увидеть его. Обнять, посмотреть, как он вырос, ведь он уже совсем взрослый мужчина. Ему тридцать шесть. Интересно, женат или нет? Поддерживает ли отношения с Милой? Последнее время они совсем забыли о своей Еленочке. Так, подражая отцу, они всегда обращались к ней. Оба знали, что она осталась работать у Литы. Она писала им об этом, признавшись, что была готова покинуть этот дом. Но на деле такое совершить гораздо труднее, чем в мыслях. Уйти — означало оторвать частицу себя, ампутировать без наркоза. И Стеблова осталась, цепляясь за протянутую Литой ниточку. Елена Васильевна писала Миле, что Аэлита — удивительная женщина. Давала понять, что и ей поначалу приходили в голову мысли о молодой пройдохе, которая скрывает корыстные намерения. Но она ошиблась и была этому несказанно рада.

Елена Васильевна последний раз написала Ивану и Миле, когда родился Жорка. Ей так хотелось, чтобы это событие сблизило, воссоединило семью. Лучшего повода, при желании, и быть не могло. Но в ответ она не получила ни строчки, и это молчание длилось уже больше года. Прекратились даже сухие поздравления с днем рождения и Новым годом. Стеблова поняла, что в той далекой, самостоятельной жизни детям Мартова нет дела до того, что происходит здесь с нею, с домом, где они росли, с их маленьким братом, наконец.

— О чем вы задумались, Елена Васильевна? — прервала поток ее мыслей Мартова.

— К пятидесяти годам, поверьте, каждому есть что вспомнить, — уходя от прямого ответа, сказала Стеблова.

— Ладно вам, честное слово. Теперь у вас в голове только и будет крутиться «приедет — не приедет, позвонит — не позвонит».

— Вы правы. Я ведь все эти годы не теряла надежд на то, что вы все-таки найдете общий язык. Люди слишком усложняют ситуации, загоняют себя в тупик. На самом деле все гораздо проще. Наверное, это понимаешь, прожив слишком много лет.

— Каждый ищет в жизни свой путь. Моя совесть чиста, я искренне хотела наладить отношения с молодым поколением Мартовых. Я стремилась к этому только потому, что понимала, как приятно будет их отцу. Я хотела жить одной дружной семьей. Им же на это было наплевать. Даже получив свою долю наследства, они не соизволили изменить своего отношения. Они ведь переживали из-за денег — они их получили.

— Не говорите так, прошу вас. Они не из-за денег, поверьте. Дети восприняли появление в доме новой хозяйки как предательство по отношению к их матери. — Стеблова не заметила, что давно мнет в руках накрахмаленные салфетки. — Вы многого не знаете, все непросто.

• Предыдущая
• 18/85
• Следующая