Адам и Отка - Ржига Богумил - Страница 34

• Предыдущая
• 34/40
• Следующая

— Встретимся через четверть часа на этом же месте, — и показывает пальцем на полосочку, вымощенную ярко-бежевыми камнями.

В эту минуту Отка начинает действовать. Она приказывает Адаму:

— Ты иди за мной и делай вид, будто ты меня не знаешь. И следи, чтобы я не потерялась.

— Ты что опять придумала? — настораживается Адам. Он не верит больше Отке, та и вправду может потеряться.

Отка бежит к киоску с лимонадом и шепчется там с Терезой. Адам вспоминает, что они встречали эту барышню дома, около лифта, но сам к ней не подходит. Отка возвращается и велит Адаму спрятать билет в кино. Адам видит, что Отка снова вдруг начинает из себя воображать невесть что. Она вертится, крутится, строит глазки, будто ей все пятнадцать. Ладно, ладно, думает Адам, но о билете в кино даже и не спрашивает. К чему ему быть любопытным? Что он, девчонка? Проходит несколько минут, и Адам с Откой уже стоят на условленном месте террасы. Дядя приходит и говорит детям:

— Всё-таки увидели меня, хоть я и переоделся в штатское.

— А зачем тебя вызывали?

— Переменили маршрут. Через три дня я должен лететь в Конакри.

— Вот видишь, дядя, — говорит Адам, очень довольный, — без тебя всё-таки не могут обойтись. Некому лететь в Конакри.

Вечером дети быстро отправляются спать, но сон не приходит, Да это и понятно, после такого беспокойного шумного дня. Они ведь знакомились с Прагой и побывали даже в аэропорту. Для того чтобы детям уснуть, им требуется вспомнить что-то очень привычное, что-то совершенно домашнее, чтобы они успокоились.

— Ты помнишь, Адам?

— Что?

— Как мы с Азором подбирались к беличьему гнезду.

— К тому дубу у леса?

— Ну да. Ох, тогда я и есть хотела!

— Помню.

— А какая тогда была погода?

— Страшный ветер.

— Да-да, помню. Азор тогда упал с первой же ветки.

— И заскулил.

— Он ведь почти как человек.

— А наша кошка тоже.

— Как охота погладить Азора!

— А я бы лучше погладил кошку.

И дети поглаживают одеяло, а это значит, что они скоро уснут. Адам почти уже совсем спит, а Отка только начинает дремать. Её гложет одна забота. Может, и зря, но всё-таки гложет.

— Адам?

— Чего тебе?

— Ты думаешь, Владя будет больше, чем наш Яхимек?

— Как же он может быть больше, когда он ещё не родился?

— А может, будет лучше нашего Яхимки?

— Ну, скажешь тоже! — рассердился Адам и даже приподнял голову. — Разве может быть кто-нибудь лучше нашего Яхимки?

— Конечно, нет, — вздыхает Отка и засыпает.

Адам думает, а ведь Отка умная девочка, во всяком случае для своих шести лет умная. Ну конечно, с ним, Адамом, ей пока не сравниться. Адам уже знает, как люди на свете живут. Не только дети, но и взрослые. Он всегда представляет себе, что бы сказал или сделал отец или дядя Сук на его месте, и потому он почти не ошибается. Эти мысли успокаивают Адама, он доволен сам собой и наконец засыпает.

Утром квартира Суковых выглядит как после землетрясения. Вся одежда на спинках стульев, все шкафы раскрыты, ящики выдвинуты, ковры перевёрнуты, кругом какие-то свёртки с едой и раскрытые чемоданы. Тётка бегает по квартире не останавливаясь, она волнуется, а рядом вышагивает хладнокровный дядя. Оба выглядят совершенно иначе, чем всегда. Отка их буквально не узнаёт. И Адам замечает в них что-то новое, только не знает что. Отке кажется, что тётя помолодела лет на десять. На ней короткая юбка и красивая кофта. Губы накрашены ярче, чем всегда, лицо покрыто кремом, и волосы причёсаны по-модному. И голос у неё стал немножко выше и мягче, как это бывает у молодых людей. Да и дядя тоже переменился, и немало. Он даже сбрил усы. И вообще, побрился так усердно и тщательно, что не видно ни одного волоска. На это обратил внимание и Адам и подумал: к чему бы всё это?

Размышляя дальше, Адам должен был признать, что бритый дядя гораздо моложе, чем дядя с усами, и вид у него более весёлый. Да, вместе с усами у него исчезло с лица печальное выражение. Так что в глубине души Адам одобрил этот поступок дяди. У самого Адама усы ещё не растут. Но если вдруг начнут расти, он сразу же будет их брить. Зачем ему в свои десять или даже в одиннадцать лет выглядеть как дедушка? Тётя наконец зовёт детей на кухню.

— Итак, дети… — начинает она торжественно и на миг замолкает.

Дети чувствуют торжественность минуты и смотрят ей в рот.

— Сегодня мы станем родителями.

— Как мама, ты красивее, чем когда была просто нашей тётей, — дипломатично замечает Отка. Глаза у неё светятся, будто у ласочки, и она гладит тётку по руке.

— Дяде это тоже идёт, — добавляет Адам.

— Мы поедем с отцом на Мораву и вернёмся завтра с нашим ребёночком.

— На Мораву? — удивилась Отка.

— На Мораву? — не меньше удивился Адам.

— Одна мама уступает нам своего сыночка. У неё уже пятеро детей, и своего шестого она отдаёт нам.

— Пятеро детей для одной семьи хватает, — рассуждает Отка.

— Владя будет нашим приёмным сыном, но он об этом не узнает, вы должны мне сейчас пообещать, что никогда об этом ему не скажете.

— Ну, тётя, это же разумеется само собой, — успокаивает её Адам.

— А я лучше об этом вообще забуду, — говорит Отка.

— Что ж, это ещё лучше, — соглашается тётка. — Мы его привезём и тут же все сразу забудем, что он с Моравы. С самого начала он будет наш.

— А что нам делать, пока вы не вернётесь? — интересуется Адам.

— Можете пойти и посмотреть Пражский град.

— Вот было бы здурово!

— А можете сходить к Прокопу на Петршин, — говорит тетка. Прокоп — двоюродный брат детей из Выкани.

— Но смотрите не заблудитесь и не попадите под машину, вы ведь знаете, какое здесь движение.

— Да, мы уже видели, — соглашается Отка.

— Но мы уже привыкли, — смеётся Адам.

— И смотрите, чтобы ни один из вас не потерялся.

— Мне больше не хочется теряться, — заявляет Отка.

— И мне тоже.

— Еда в холодильнике, постели останутся разостланными, окна оставьте открытыми. Вы ведь знаете: кран надо закрывать, не открывайте газ, в квартиру никого не впускайте. Ясно?

— Ну хватит договариваться, — говорит дядя. — Тётя, на старт!

— Тётя, на старт! — повторяет Адам.

— Тётя, на старт! — смеётся Отка.

Пан Венцл в Пражский град детей одних не отпустил. Как такое им могло прийти в голову! Вот он закончит с часами, вставит колёсико, чтобы оно не потерялось, и пойдёт с ними. В Пражский град он ходит часто и всё им там покажет.

— Хорошо, — согласились дети.

Адам смотрит на его ловкие пальцы и говорит:

— Пан Венцл, вы, наверное, здурово разбираетесь в часах!

— Ты думаешь? — смеётся пан Венцл.

— А что вы ещё умеете?

— Да больше ничего.

— Ну, наверное, ещё что-нибудь умеете.

— Умею жить в городе.

— А что это значит?

— Это значит: помнить лица и уметь знакомиться.

— Но это мы в деревне тоже умеем, — говорит Отка. Она не видит в этом ничего особенного.

— Ну, я не знаю, — говорит старый часовщик. — Может быть, и умеете, но докажите мне это здесь, в Праге.

— Попробуем, Адам?

— Ну давай, — соглашается Адам.

Они идут пешком через Погоржелец, и с Градчанской площади перед ними открывается Пражский град.

Чехи строили свой кремль в течение тысячелетия. Здесь увековечены труд и фантазия давних художников и ремесленников. Ворота, кованая решётка, мощёный двор, остроконечные крыши храма святого Витта, стрелы башен храма святого Иржи. Дети сразу же поняли, что это и есть Пражский град. Тут уж не ошибёшься.

Только вот Отку больше, чем ворота в Пражский град, интересуют солдаты, которые здесь стоят. На глазах у них чёрные очки, и стоят они совершенно неподвижно. Может, не моргают даже. А ведь должны были бы, потому что без сомнения они живые. И вот Отка решает с одним из них познакомиться поближе. Она покажет сейчас пану Венцлу, на что способна девочка из Выкани. Отка подходит к солдату, осматривает его с головы до ног, от синей фуражки до вычищенных ботинок, и говорит:

• Предыдущая
• 34/40
• Следующая