Любовная паутина - Росс Джоу Энн - Страница 2

• Предыдущая
• 2/45
• Следующая

Но так он считал до того, как вернулся домой из Ливана на похороны отца и обнаружил, что девочка из соседнего подъезда выросла и превратилась в очаровательную юную женщину.

– Если ты в самом деле не хочешь в «Коммодор», то предлагаю «Саммерленд», – сказал он. – После прошлогоднего попадания снаряда он снова открылся.

– Можно, конечно, и в «Коммодор», – покачала головой Эланна. – Только...

– Только там всегда торчит пресса, и ты боишься, что нам не удастся долго посидеть вдвоем и я не смогу поиграть с твоей ногой под скатертью.

Эланна почувствовала, как кровь приливает к щекам. Прошло уже двенадцать месяцев, а Митч все еще мог возбудить ее одним лишь словом, лукаво поднятой бровью или хитрой улыбкой. Недаром читатели журнала «Космополитэн» пять лет подряд называли Митчелла Кентрелла самым сексуальным журналистом на телевидении.

– Отчасти и это.

– Дорогая моя новобрачная, – он привлек ее к себе, ласково вглядываясь в поднятое к нему лицо, – неужели ты всерьез думаешь, что после двух долгих холостяцких недель мне придет в голову разделить мою несравненную жену с бандой сексуально озабоченных и полупьяных репортеров?

– Я надеялась, что мы побудем вдвоем, – призналась Эланна, проклиная краску, заливавшую лицо.

Костяшками пальцев он нежно, но с уверенностью собственника провел по ее пылающим щекам.

– И мы побудем. Так уж вышло, что твой ужасно умный и ужасно сластолюбивый муж снял номер для медового месяца на весь уикенд... – он поиграл бровями, изображая сексуальное нетерпение, – где он намерен безвылазно провести целых двое суток, наслаждаясь любовью со своей женой всеми мыслимыми способами. И кое-какими немыслимыми тоже.

Забыв, что они на людной улице, Эланна обхватила его за шею.

– Я люблю вас, мистер Кентрелл.

– Но не так сильно, как я вас, миссис Кентрелл, – возразил он. – Предупреждаю: если мы сейчас не двинемся дальше, то можем попасть в неловкое положение: я опрокину тебя прямо здесь на теплый песок и сделаю то, чего больше всего хочу. При всем честном народе.

Он всегда заставлял ее чувствовать себя такой сексуальной... такой желанной... Эланна засмеялась и запустила пальцы в его светлые волосы, отливавшие на солнце золотом.

– Подумаешь, испугал!

Держась за руки, они пошли дальше. На углу Митч остановился, чтобы купить с овощной тележки два ярко-красных яблока, и велел положить каждое в отдельный пурпурный пакет.

– На десерт, – объяснил он, вручая Эланне одно из яблок.

– Мне думалось, я десерт, – ласково упрекнула она.

– Ах, даже такому несравненному любовнику, как я, время от времени надо поддерживать силы.

Только она собралась было сказать, что прежде во время их любовных игр он не выказывал признаков усталости, как какая-то бронзового цвета машина вдруг резко свернула к тротуару и остановилась возле них с душераздирающим визгом тормозов.

Три человека, вооруженные автоматами, выскочили на мостовую. И не успела Эланна опомниться, как они схватили Митча и грубо швырнули на заднее сиденье. Машина сорвалась с места и понеслась по рю Блис.

Понимание запоздало поразило ее, прошивая ужасом, будто град осколков кассетной бомбы. Опустившись на колени на том самом месте, где только что стоял Митч, Эланна начала кричать.

Июнь

Пять лет спустя

Ночь выдалась холодная. Спустившийся туман окутал городские фонари мягким белесым одеялом, приглушая яркое сияние. Легкий ветерок, налетевший из залива Сан-Франциско, раскидал хлопья тумана по долинам всех сорока трех городских холмов. Эланна вздрогнула, когда одинокий вой противотуманной сирены эхом отразился от холодной морской воды.

– Я так и подумала, что найду тебя здесь. – На балкон вышла Элизабет Кенгрелл с кремовой кашемировой шалью в руках. Она накинула шаль на голые плечи Эланны. – Ночь слишком холодная, дорогая, чтобы стоять здесь в одном платье.

– Я не сообразила. – Эланна плотнее закуталась в шаль и вспомнила, как холеная продавщица в «Саксе» убеждала ее, что изумрудное шелковое платье для коктейля, обнажающее плечи, очень пойдет к глазам и подчеркнет достоинства ее великолепной фигуры. Продавщица не обещала, что в платье будет тепло.

– Ох, по-моему, беда в том, что ты чересчур много думаешь, – вздохнула пожилая дама.

Эланна не ответила. У нее не хватило духу встретить взгляд, в котором она прочтет сострадание и даже жалость. Она притворилась, будто ее вдруг заинтересовало здание «Трансамерика», пирамидальные очертания которого просвечивали сквозь туман. Из квартиры доносился шум компании, приглушенный стеклянной дверью со звукоизоляцией, вечеринка была в разгаре.

– Тебе не в чем винить себя, Эланна, – тихо проговорила Элизабет.

Эланна повернулась к ней, подавляя в себе противоречивые чувства.

– Вы полагаете, я не говорю себе этого? Но иногда, как вспомню о тех счастливых днях... Я буду думать о Митче и...

Голос у нее сорвался.

– О Боже, – прошептала она. – Еще так тяжело. После стольких лет.

– Эланна, дорогая, – Элизабет положила украшенную кольцами руку на плечо невестки, – ты не можешь упрекать себя за смерть Митча.

– Он вернулся днем раньше, чтобы не пропустить нашу, годовщину, – почти беззвучно пробормотала Эланна. – Если бы его не было на этом углу улицы в тот самый момент...

– ..его бы украли в другом месте. И в другое время.

– Мы этого не знаем, – покачала головой Эланна. – Совсем не обязательно.

Глаза у Элизабет были сухими. Несколько лет подряд непрестанно проливая слезы по сыну, она в конце концов приняла решение заняться собственной жизнью и считала, что так же следует поступить и Эланне. Хотя, возможно, она и не права.

– Дорогая, госдепартамент еще пять лет назад объяснил тебе, что эти фанатики твердо наметили украсть Митча. И ты ничего бы не смогла сделать, чтобы изменить ход событий.

– Я могла настоять, чтобы мы вернулись домой, в Сан-Франциско, еще до того, как его украли. Я могла с самого начала отказаться поехать с ним в Ливан.

– Хм, скажи честно, ты веришь, что это остановило бы моего сына от поездки в Бейрут?

– Нет, – вздохнула Эланна, рассеянно проводя пальцами по волосам. – Ничто не помешало бы Митчу охотиться за сенсацией. – Ей даже не хотелось вспоминать, сколько раз он пробирался на оккупированную территорию, сколько раз нарушал комендантский час в поисках новостей.

Элизабет в задумчивости смотрела на Эланну. Темные, остриженные до подбородка волосы обрамляли лицо, оттеняя большие глаза, и от этого печаль, таившаяся в них, становилась еще заметнее.

– Эланна, почти пять лет назад его взяли в заложники. И почти три года назад захватившие его фанатики распространили эту фотографию.

Три года назад укравшие Митча «воины священной войны» распространили заявление, в котором утверждалось, что за преступления против ислама Митч Кентрелл казнен. Сопровождала это заявление фотография мужского тела, изрешеченного пулеметными очередями. Хотя снимок был слишком неясный для того, чтобы точно определить, кто на нем изображен, он оказался достаточно солидным свидетельством для госдепартамента. Мужа Эланны объявили мертвым, несмотря на то что его тело так никогда и не было найдено.

– Эланна, ты уже столько лет оплакиваешь Митча. Пора тебе заняться собственной жизнью.

– Я знаю, но...

– Не убеждай меня, будто в глубине души ты не готовишься выйти замуж за Джонаса...

Джонас Харт был лучший друг старшего брата Эланны и архитектор, которого девять месяцев назад она наняла, чтобы обновить свой викторианский дом.

Кроме того, Джонас был единственным мужчиной, которому удалось добиться успеха там, где с той давней июньской ночи в Бейруте не добивался никто. Со свойственной ему жесткой прямотой он убедил Эланну, что пришло время начать жизнь заново.

– Конечно, я думаю об этом.

– Хорошо. Потому что он, Эланна, удивительный человек.

• Предыдущая
• 2/45
• Следующая