Любовная паутина - Росс Джоу Энн - Страница 20
- Предыдущая
- 20/45
- Следующая
– Это не то, что ты думаешь, – запротестовала она, наклонясь, чтобы подобрать свой упавший на пол жакет. Вид нежной, как сливки, груди моментально переключил его внимание. Желание. Злость. Страх. Ему и раньше были знакомы эти чувства, но никогда они не терзали его одновременно. И будь он проклят, если ему это понравилось.
Эланну же неприятно поразило упрямство, которого она раньше за Джонасом не замечала. Он всегда казался ей самым уравновешенным, самым легким человеком, какого она встречала в жизни.
– Почему ты даже не пытаешься понять?
– Помоги мне. – Джонас скрестил на груди руки.
– Хорошо. После завтрашней церемонии в Розовом саду Митч вернется домой в Сан-Франциско.
– Так я и предполагал. Ладно. И ты хочешь, чтобы на обратном пути я сделал вид, будто мы незнакомы друг с другом?
– Дело даже еще сложнее.
– Почему бы тебе не удивить меня?
– Джонас... – Ей был невыносим его резкий тон, холодность и отчуждение.
– Перестань ходить вокруг да около, Эланна. Просто скажи, какую еще пакость придумали ты и Элизабет.
– Митч собирается остановиться в нашем доме.
– НАШЕМ – в смысле твоем и моем? Или НАШЕМ – твоем и Митча?
Да, он имеет право так ставить вопрос. Она встретила Джонаса на следующий же день после того, как купила дом. Вместе они планировали каждую деталь обновления. Хотя бы поэтому оба могут наравне считать его своим. Подавленная колкостью и неприязнью, прозвучавшими в его словах, она подошла к столу возле двери, где оставила ключ от номера.
– Ты сам знаешь ответ на этот вопрос. Он старался скрыть страх и отчаяние, и оттого слова его прозвучали особенно резко:
– Я привык думать, что знаю ответ. Но это было прежде, пока твой муж не вернулся с того света.
– Бывший муж, – тихо поправила его Эланна.
– Это знаю я. И это знаешь ты, – возразил он, тремя длинными шагами сокращая расстояние между ними. – Но когда, черт возьми, он узнает, что ты больше не миссис Митчелл Кентрелл?
Он ловко загнал ее в ловушку между собой и столом. Эланна почти физически ощущала его напор, хотя их тела не соприкасались. После прошлой ночи ее не удивляло, как могло бы изумить прежде, что он может быть таким же буйным, как и нежным.
– Я скоро скажу ему, – пообещала она. – Как только он выздоровеет. Но пока мне нужно, чтобы ты улетел раньше и забрал из дома все свои вещи. – Она выпалила это с отчаянной решимостью, устав подыскивать щадящие слова. И, тотчас же виновато сникнув, обхватила ладонями его хмурое лицо. – Ты всегда был такой чуткий, Джонас. Такой терпеливый. Дай мне еще немного времени, ну пожалуйста!
Проклятие, Джонас не ощущал в себе ни капли чуткости. Или терпения. Глухая ярость переполняла его, когда он впился в ее губы.
От его неистовых поцелуев у нее закружилась голова. Колени подгибались, и она вцепилась ему в плечи, не сопротивляясь охватившему пламени. Но он внезапно отпустил ее. Все еще дрожа, она не отрывала от него растерянного взгляда, и эта растерянность еще больше оттеняла откровенное желание, которое отражалось в зеленых, как море, глазах.
– Я хочу, чтобы ты запомнила, какое оно, наше чувство друг к другу. Что мы испытали. Вместе. – Неутоленная страсть бурлила в нем, он порывисто просунул руку под жакет и стал ласкать сквозь тонкие шелковые кружева ее нежную грудь.
Но не успела она ответить ни словом, ни жестом, как он отпрянул от нее и открыл дверь.
– А теперь, Эланна, лучше иди. А то я дам волю примитивному инстинкту и привяжу тебя к своей кровати, где, как мы оба знаем, тебе и полагается быть.
Выпроводив Эланну в холл, он решительно закрыл дверь, оставив ее в одиночестве, ошеломленную и томимую желанием.
Глава 7
Дело оказалось гораздо более тягостным, чем представлялось. Джонас понимал, что ему будет нелегко забирать свои вещи из дома Эланны. Но даже вообразить себе не мог того смятения, которое нахлынуло на него, когда он вошел в залитую солнцем спальню.
Здесь, в этой комнате, Эланна наконец-то раскрылась перед ним, дала волю романтической стороне своей натуры, свободному проявлению чувств. Утренний туман растаял, и сквозь кружевные занавеси солнце заливало спальню, наполняя ее теплыми маслянистыми бликами. Кружева, обрамлявшие железную кровать, белоснежно пенились вместе с рюшами наволочек. Кровать была центром сцены и возбуждала чувственные воспоминания, почти гнетущие, если вспомнить причину, которая его сюда привела.
Джонаса потрясла собственная сентиментальность, и он посчитал ее своим поражением. К счастью, время подгоняло, и он быстро принялся за дело. Наугад открывал ящики комода, вытаскивал белье и свитеры и небрежно засовывал в дорожную сумку, захваченную с собой. Ну вот, теперь на очереди шкаф. Глазам открылась кружевная масса свадебного платья Эланны, и его окатила волна горечи. Гм... платье лучше не трогать. Пусть висит на месте. В конце концов, ведь она просила забрать из дома только его вещи. О платье речи не было – очевидно, просто забыла. Мысль об этом расстроила его еще больше, чем причина, заставившая приехать сюда. Если она могла так легко забыть о свадебном наряде, не забудет ли так же легко о нем? И о том, что они вместе пережили?
– Не будь идиотом, – проворчал он, разглядывая себя в зеркале, оплетенном белой рамой и висевшем над таким же плетеным туалетным столиком, в окружении белых свечей, щеток с серебряными ручками и коллекции хрустальных флаконов с духами. – Она забыла о платье потому, что была слишком подавлена. Не ищи никаких других причин. – Взяв синий, как полночь, флакон с пульверизатором, он нажал на позолоченный шар. И когда возбуждающий, такой знакомый аромат вызвал вдруг жжение в чреслах, тихо выругался.
Ну нет, он не сдастся, поклялся себе Джонас, доставая из шкафа свои вещи. Терять ее он не намерен, несмотря на все его сочувствие Митчу Кентреллу, пережившему пятилетний кошмар. Если парню чудом удалось спастись, это вовсе не значит, что он может подобрать свою жизнь – и свою жену – на том же месте, где пять лет назад обронил их. Теперь Эланна принадлежит Джонасу. И будь он проклят, если отдаст ее без борьбы.
Сложив собранные вещи, Джонас остановился на пороге спальни и окинул ее долгим прощальным взглядом. Предательское воображение тут же нарисовало картину, как Эланна и Митч проводят на этом кружевном ложе беззаботное воскресное утро. Джонас вздрогнул. В кровати, которую он и Эланна покупали вместе.
И тут ему пришла в голову неожиданная идея. Он понимал, что его трюк может привести Эланну в ярость и бросить в объятия Митча. Но черт возьми, решил Джонас, ставя на пол сумку и закатывая рукава, дело стоит риска.
И кроме того, напомнил он себе, в любви и на войне все средства хороши.
Следующая неделя пролетела как во сне. Хотя это еще не означало, что в будущем, если появится такое желание, Эланна не смогла бы восстановить в памяти все детали. Ведь не так часто простому смертному выпадает возможность своими глазами увидеть президента. Но бессонные ночи и тревога так затуманили ее разум, что вряд ли она отвечала как полагается на теплые слова главы государства.
Несмотря на возражения Митча, церемония в Розовом саду была отложена на неделю, поскольку после первой ночи в клинике болезненные симптомы у него усилились. После тщательного обследования врачи пришли к выводу, что его состояние вызвано всего лишь общим истощением организма. Церемонию перенесли, а после нее Митчу разрешили вернуться домой в Сан-Франциско.
От лекарства, прописанного врачом, он выключился и всю дорогу проспал. А Эланна оказалась полностью предоставлена своим мучительным мыслям. Элизабет, сидевшая через проход от сына, вроде была так же не склонна к разговорам, как и Эланна. Дистанция между двумя женщинами, которые совсем недавно были близки, как мать и дочь, постепенно росла. И при том, что обе всей душой желали Митчу благополучия, каждая понимала его по-своему. Хотя Элизабет и не выражала своего мнения вслух, оно и так было ясно. Элизабет считала, что место Эланны рядом с ее сыном.
- Предыдущая
- 20/45
- Следующая
