Тайна Соколиного бора - Збанацкий Юрий Олиферович - Страница 58

• Предыдущая
• 58/82
• Следующая

Он скользнул взглядом по прямой линии шоссе с запада на восток.

— А до этого леса далеко? — спросил он.

Калачов быстро ответил:

— Сто двенадцать километров.

— Три часа езды, — словно про себя проговорил Василек.

Калачов удивленно взглянул на него, но промолчал.

— А знаете, Федор Иванович, что я придумал?

— Говори.

— По шоссе ехать на машинах.

— На машинах, говоришь? — переспросил Калачов.

— Это очень быстро и, главное…

Калачов встал из-за стола и медленно зашагал по хате, рассуждая вслух:

— Захватить пять-шесть машин. Посадить людей… Так, так… Здорово, ей-ей, здорово! Голова у тебя, Иванович, просто генеральская!

Через час Калачов и Василек были уже вблизи шоссе…

На дороге стояло около десятка людей. Они топтались на месте, подпрыгивали; кое-кто бегал взад-вперед, пытаясь согреться. Донимал их не столько мороз, сколько холодный ветер, который забирался под одежду, пронизывая до костей.

В другом месте, километрах в двух, на дорогу вышла еще одна группа.

Скоро вдали появилась машина. Она двигалась совершенно бесшумно — ветер относил в сторону звук мотора. Когда она приблизилась, один из поджидавших вышел вперед и взмахнул флажком. Шофер затормозил, и машина остановилась.

Через минуту ефрейтору, сидевшему в кабине, пришлось перебраться в кузов, где на бочках и ящиках уже разместилось десятка три пассажиров, а в кабину сел молчаливый человек в форме обер-лейтенанта. Шофер-немец пробовал было завязать беседу, но, обнаружив, что офицер на редкость неразговорчив, растерянно замолчал. В конце концов, его дело — везти пассажиров…

Через какие-нибудь полчаса Калачов добыл несколько машин и посадил на них весь отряд. За рулем сидели шоферы-партизаны. Калачов сам вел колонну.

На дороге время от времени встречались вражеские машины. Калачов властным движением руки останавливал их. Фашистские солдаты, увидев офицера, безропотно подчинялись ему. Разговор заканчивался быстро, и отряд Калачова двигался дальше. Встречные машины оставались догорать на шоссе.

Большие села и какой-то город остался в стороне. Но километров через тридцать от места, с которого началось движение на машинах, на пути партизан попалось селение. Калачов пометил его себе на карте.

Вечерело. Вдали на холме глазу открылось живописное селение с красным зданием в центре — наверное, бывшим панским замком, — вынырнули верхушки двух церквей. Калачов знал, что, не доезжая селения, нужно будет переправиться через небольшую реку. На переправе, конечно, стоит патруль, проверяющий документы. Что ж, документы в порядке…

Когда первая машина въехала на мост, из будки на противоположном конце вышел часовой. Он жестом приказал остановиться. Поравнявшись с ним, шофер молча подал документы в полуоткрытое окно кабины. Калачов открыл дверцу и подошел к постовому.

Не успев отдать честь, тот свалился на дорогу, а Калачов был уже в будке, где прикончил второго часового.

У партизан на последней машине была взрывчатка. Калачов приказал заминировать мост.

Через несколько минут разведчики привели к Калачову встретившегося им старика.

— Кто будешь? — ласково спросил Калачов.

— Каменщик, прошу пана, обыкновенный каменщик.

— Что строишь?

— Что скажут, прошу пана. Но пусть пан обратит внимание: небольшие теперь заработки.

Калачов видел, что перед ним труженик.

— Где немцы?

— Что пан хочет? — не понял каменщик.

— Нам нужно знать, где располагаются немцы.

— А-а!.. В военном комиссариате, прошу пана. Там и комендатура и полиция рядом.

— Сколько их?

— Человек сто, прошу пана, может быть больше.

…Быстро наступила зимняя ночь. В местечке загорелись огни.

И внезапно завязался бой. Через полтора часа он завершился победой партизан. Отряд снова продолжал свой путь.

В лесу сняли с машин все необходимое, затем подожгли их. Снова стали на лыжи и двинулись вперед. Несколько километров прошли по шоссе, освещенному огнем пылающих машин, а потом свернули в сторону. Замаскировав следы от лыж, пошли через лес, все больше и больше удаляясь от зарева.

…Около десяти дней простоял отряд Калачова в этом лесу. После каждой разведки Василек и его товарищи с удовольствием рассказывали, что фашисты теперь боятся ездить по шоссе в одиночку. Они передвигаются только большими силами.

Через некоторое время отряд снова двинулся на восток.

Василек все время думал о том, что скоро увидит берега родного Днепра.

Всю ночь и все утро Тимка, Иван Павлович и комиссар принимали гостей. Вернее, принимали их командир с комиссаром, а Тимка присутствовал при этом.

Приезжали командиры других партизанских отрядов. Один из них приехал издалека — за двести километров отсюда. Тимка внимательно рассматривал приезжих, и каждый из командиров чем-нибудь нравился ему. Вот командир отряда имени Ворошилова — высокий, статный, затянутый ремнями, а конь под ним — не конь, а молния… Командир отряда имени Пархоменко — могучий, бородатый, с автоматом на груди и с пистолетом на поясе. Иван Павлович рассказывал, что этот командир воевал когда-то у самого Пархоменко.

Было еще много других. Тимка окидывал каждого оценивающим взглядом, словно боялся, как бы кто-нибудь из командиров не оказался лучше Ивана Павловича. Но вскоре он успокоился: ведь его командир все-таки лучше всех. Вот, смотри, как все уважают Ивана Павловича! Съехались именно к нему.

Тимка знал — будет важное совещание. Из разговоров он понял, что фашисты готовят наступление на партизан. Иван Павлович, как только узнал от дяди Лариона о прибытии фон-Фрейлиха, сразу отправил гонцов во все отряды и в подпольный обком. Теперь все собрались… Пусть не думают немцы, что они так легко захватят партизан! Ничего они не смогут сделать, если весь народ против захватчиков. Да еще из Москвы партизанам помогут. Иван Павлович самолеты вызывает, чтобы привезли побольше автоматов и патронов. Эх, жарко же будет, когда они прилетят! Тогда он уж обязательно увидит близко настоящий самолет. А может быть, еще и полетать удастся: это же свой, московский!.. Вот только где же здесь, в лесу, сядет этот самолет?

Обо всем этом Тимка раздумывал, прогуливаясь возле штаба, где сейчас происходило совещание. Ему очень хотелось быть там, внутри. Но он понимал, что это вряд ли возможно.

— Здоров, Тимка!

Виктор подошел так бесшумно, что Тимка даже вздрогнул и уставился на товарища испуганным взглядом. Но Виктор не заметил этого.

— Здорово, — овладев собой, ответил Тимка.

— Командир или комиссар здесь?

Тимка сразу вспомнил, что он и есть тот человек, который должен оберегать их покой.

— Здесь. А тебе что?

— У меня дело.

— Какое дело?

— Так я тебе и скажу!

— Если не скажешь, то так ты и увидишь их!

Виктор вспыхнул. Подумаешь, адъютант! Пусть попробует не пустить!

— Я и сам пойду.

— Так ты и пойдешь!

Виктор рванулся к двери штабной землянки, но Тимка схватил его за руку:

— Да ты с ума сошел! Совещание там… Понимаешь?

— Какое совещание?

Тимка, оглядевшись вокруг, прошептал:

— Чудак, не понимаешь… Все командиры съехались… Совещаются, как фашистов разбить.

— А-а-а! — медленно протянул Виктор, забыв свою обиду. И тоже зашептал: — Эх, если б и нам в бой!..

Минуту Тимка смотрел на Виктора с чувством собственного превосходства. Он хотел сказать что-то язвительное, а потом передумал и заговорил примиряюще, дружелюбно:

— А что же ты думал? Если полезут на нас немцы, придется и нам…

— Неужели полезут? — спросил Виктор, широко открыв глаза.

Тимка был доволен тем, что Виктор не сумел скрыть своего испуга. А он, Тимка, ничего не боится. Подумаешь! Не видел он фашистов, что ли?

— А что ж будем делать, когда полезут?

— Бить будем.

— А если их много?

• Предыдущая
• 58/82
• Следующая