Портрет смерти (Посмертный портрет) - Робертс Нора - Страница 25
- Предыдущая
- 25/76
- Следующая
– Ее знала я, – ответила Мойра.
И этот тихий голос что-то всколыхнул в нем.
– Это вы так говорите…
– Да, говорю. В тот вечер, когда она позвонила по телефону доверия, он привел в дом другую женщину. Ничего не стесняясь. А когда Сиобан стала возражать, он сломал ей пальцы и подбил глаз.
У Рорка запершило в горле, но голос остался холодным.
– У вас есть доказательства?
– Никаких. Я говорю тебе то, что знаю. А как ты распорядишься этим – твое дело. Может быть, ты такой же бессердечный, как и он… Но я закончу рассказ. Она прожила в приюте неделю. Я видела ее каждый день. И решила, что выполнила свою миссию. Смилуйся, господь, над нами обеими… Я делала все так, как меня учили. В Клэре у нее осталась семья – родители, двое братьев и сестра-двойняшка. Я убеждала ее написать им, потому что звонить она отказывалась. Говорила, что не вынесет позора, если обо всем придется рассказать им. Тогда я заставила Сиобан написать и сообщить, что она возвращается домой и привезет с собой сына. Я сама отнесла ее письмо на почту.
Тут зазвонил стоявший на столе видеотелефон, заставив Мойру очнуться. Она судорожно вздохнула и продолжила, не обращая внимания на звонок:
– Я сама подтолкнула ее. Сделала это слишком поспешно, потому что считала, что поступаю правильно. А на следующий день Сиобан покинула убежище, оставив мне записку, что не может уйти от человека, не дав ему возможности загладить свою вину. У ее сына должен быть отец.
Она покачала головой:
– Я ужасно разозлилась. Все мои усилия пошли прахом, а драгоценное время оказалось потраченным впустую, потому что эта девушка продолжала обманывать себя. Я злилась на ее непроходимую глупость несколько дней, а потом окончательно вышла из себя. Решила нарушить еще несколько правил, сходить на квартиру, где Сиобан жила с ним, и снова поговорить с ней. Решила, что спасу ее и этого чудесного мальчика во что бы то ни стало. Я хотела спасти ее и не знала сомнений. Это и привело меня к дверям лачуги, в которой он держал ее.
В памяти Рорка тут же возникли картины и запахи детства. Запахи блевотины и мочи в закоулках. Аура отчаяния.
– Если тогда на вас была форма социального работника, то вы были либо очень смелой, либо очень глупой.
– И то и другое. Точнее, тогда я и была такой: глупой и смелой. За такие вещи меня могли уволить. Даже обязаны были. Но мне не было до этого дела. На кону стояла моя гордость. Моя , понимаешь?
– Не ее ли вы и пытались спасти, миссис О\'Баннион?
Насмешливый тон Рорка раздосадовал ее.
– Я хотела спасти ее и тебя. Но и свою гордость тоже. Хотела сохранить самоуважение.
– В те времена мало кто из дублинцев мог себе это позволить. Одной гордостью не проживешь.
– Да, в конце концов, я тоже убедилась в этом. И Сиобан стала моим первым уроком. Жестоким уроком. У меня было с собой письмо от ее родителей. Я твердо собиралась забрать вас и отправить в Клэр.
За дверью кабинета раздался взрыв детского смеха и топот бегущих ног. Вслед за тем прозвучали громкие женские голоса, и снова наступила тишина.
Мойра села и сложила руки на коленях, как школьница.
– Патрик сам открыл дверь. И я поняла, почему она влюбилась в него. Он был красив, как сто чертей. Смерил меня наглым взглядом. Я подняла подбородок повыше и сказала, что пришла поговорить с Сиобан.
Мойра на мгновение закрыла глаза, а потом снова открыла их.
– Патрик прислонился к дверному косяку и издевательски улыбнулся. Сказал, что она удрала, и слава богу. Украла пятьдесят фунтов, которые он заработал по?том и кровью, и смылась. И если я увижу ее, то должна буду передать, чтобы она не останавливалась.
Он лгал так умело, что я поверила ему. Подумала, что она в конце концов опомнилась и уехала домой – в Клэр. А потом услышала плач младенца. Услышала твой плач! И ворвалась в дом. Я застала его врасплох, иначе это бы мне не удалось. «Она бы ни за что не бросила ребенка, – сказала я. – Где Сиобан? Что вы с ней сделали?»
Мойра сжала кулак и с силой ударила им по колену.
– Из спальни вышла женщина, которая несла тебя так, как ты сам нес бы капусту. Твоя ночная рубашка была мокрой, лицо грязным. Сиобан обращалась с тобой как с маленьким принцем. Она бы никогда не довела тебя до такого состояния. Но эта пышнотелая женщина в распахнутом халате была изрядно под мухой. «Вот моя жена, – сказал он мне. – Это Мег Рорк, а у нее на руках наше отродье. – Потом он вынул из-за пояса нож и потрогал пальцем его кончик. – И каждый, кто посмеет утверждать другое, уже больше ничего не сможет сказать».И спустя тридцать с лишним лет… здесь, в тихом, прохладном кабинете, Мойра вздрогнула, как будто снова увидела эту страшную сцену.
– Он произнес мое имя. Должно быть, его назвала Сиобан. Когда Патрик Рорк произнес мое имя, я испугалась как никогда в жизни. Я ушла. Если кто-то и бросил тебя там, с ним, то это была я.
– Выходит, вы знаете только одно: она исчезла. Но она могла вернуться домой или убежать куда-то еще. С ребенком не очень-то попутешествуешь.
Мойра наклонилась вперед. В ее глазах был не гнев, не злая обида, а страсть. Этот взгляд заставил Рорка похолодеть.
– Ты был ее сердцем и душой! Ее ангелом! Ты думаешь, я не проверяла? На это, по крайней мере, у меня духу хватило. Я вскрыла письмо. Они были счастливы получить от нее весточку. Писали, что ждут и ее, и малыша. Спрашивали, не нужны ли ей деньги и не прислать ли за ней отца и братьев. Сообщали ей семейные новости. Что ее брат Нед женился и у него тоже родился сын, а сестра Синеад обручилась.
Мойра потянулась за лимонадом, но пить не стала, а начала вертеть бутылку в руках.
– Я сама связалась с ними и попросила сообщить о Сиобан. Через две недели родители позвонили мне и спросили, когда же она наконец приедет. И тут я поняла, что она мертва.
Мойра откинулась на спинку кресла.
– В глубине души я знала это еще тогда, когда вошла в эту лачугу и увидела тебя. Он убил ее собственной рукой. Я почувствовала это еще тогда, когда он посмотрел на меня и назвал по имени. Я связалась с ее родителями и братом Недом, и они приехали в Дублин. Обратились в полицию, но от них отмахнулись. Нед не отступился, и его жестоко избили. А в окна моей квартиры бросали камни. Я очень испугалась. Он дважды появлялся у моих дверей и знал, что я его видела.
Она плотно сжала губы.
– И я отступилась. Хотя умирала от стыда. Нед узнал, что, согласно записям, Патрик и Мег были мужем и женой в течение пяти лет. Свидетельства о твоем рождении не было, но эта женщина утверждала, что ребенок ее. Никто и не возражал, точнее, никому не было до этого дела. Девушки вроде Сиобан приезжали в Дублин каждый день, пытались устроить свою жизнь и чаще всего ни с чем возвращались восвояси. Я подтвердила, что так все и было. Потому что боялась.
На грудь Рорка навалилась неимоверная тяжесть.
– И вы рассказали мне эту длинную трогательную историю, потому что…
– Я слышала о тебе. Следила за тобой даже тогда, когда вышла замуж и уехала в Америку. Знала, что ты ведешь себя в точности как он. И несколько месяцев думала, что кровь Сиобан сгорела дотла, а Патрик передал тебе не только красивое лицо. «Яблоко от яблони недалеко падает», – говорила я себе. И на том успокаивалась. И уже не просыпалась среди ночи от детского плача, твоего горького плача…
Мойра автоматически взяла в руки стеклянное пресс-папье в виде сердечка и стала вертеть его.
– Но в последние два года до меня стали доходить совсем другие слухи, и я начала сомневаться. А когда ко мне пришла Луиза и рассказала о том, что ты строишь этот приют, я восприняла это как знамение свыше, что время пришло.
Она посмотрела ему в глаза:
– Может быть, уже слишком поздно что-то предпринимать. Но я должна была все рассказать тебе. Ради твоей матери и ради тебя, и ради самой себя – хоть как-то облегчить свою ношу. Если хочешь, я повторю это перед детектором лжи. А подать заявление об уходе я могу в любую минуту.
- Предыдущая
- 25/76
- Следующая
