Татуировка наложницы - Роулэнд Лора Джо - Страница 2

• Предыдущая
• 2/84
• Следующая

Харумэ осторожно начала брить внизу живота, кидая срезанные черные волосы на пол. Потом отложила бритву и взяла нож.

Рэйко, ее лицо было по-прежнему скрыто под белым платком, подняла чашку с саке и выпила. Процесс был повторен трижды. Затем прислужницы снова наполнили чашку и подали ее Сано. Он тоже осушил чашку три раза, воображая, что чувствует на полированном дереве нежное тепло изящных пальцев невесты, ощущает сладость ее помады на краях чашки: их первое, хоть и опосредованное, прикосновение друг к другу.

Станет ли их брак, как он надеялся, союзом родственных душ, чувственно удовлетворяющих друг друга?

По залу пронесся общий вздох. Сан-сан-ку-до — обет «три раза по три глотка», скреплявший брачные узы, — неизменно трогал за живое. Глаза Сано наполнились слезами; интересно, разделяет ли Рэйко его надежды?

Прислужницы наполнили вторую чашку. На этот раз первым ее трижды осушал Сано, за ним Рэйко. После третьей, самой большой чашки, флейта и барабан снова ожили. Радость захлестнула Сано. Он и Рэйко соединены брачными узами. Скоро он снова увидит ее лицо...

Коснувшись острым лезвием ножа своей нежной кожи, Харумэ вздрогнула от холода стали. Сердце заныло, рука задрожала. Она отложила нож и выпила еще чашку саке. Потом, закрыв глаза, вызвала в воображении образ своего возлюбленного, вспомнила его ласки. Благовонный дым наполнил легкие ароматами жасмина. Страх отступил. Когда она вновь открыла глаза, ее тело было неподвижно, душа спокойна. Она снова взяла в руки нож и медленно сделала первый надрез на лобке, прямо над тайным средоточием женственности.

Заструилась алая кровь. Харумэ вскрикнула от боли, слезы затуманили глаза. Но она стерла кровь концом пояса, выпила еще саке и сделала следующий надрез. Снова боль и кровь. Еще одиннадцать надрезов, и Харумэ с облегчением вздохнула. Самое неприятное позади. Теперь она сделает то, что навеки свяжет ее с любимым.

Харумэ открыла лаковый сосуд. На крышечке крепилась кисточка с бамбуковой рукояткой, мягкие щетинки блестели от впитавшейся черной туши. Она осторожно нанесла кисточкой тушь на порезы, наслаждаясь прохладной влажностью, успокаивающей боль. Заляпанным кровью поясом от халата Харумэ убрала с кожи лишнюю тушь и закрыла сосуд. Затем, отхлебнув еще саке, залюбовалась своей работой.

Теперь тайное место на ее теле украшала татуировка из черных линий размером с ноготь на большом пальце — неизгладимое свидетельство верности. Она надеялась, что до того, как лобок снова покроется волосами, ей удастся скрывать свою тайну от глаз других наложниц, дворцовых сановников, сёгуна. Но даже когда татуировка надежно зарастет, они оба будут знать, что знак на месте — их общее сокровище, символ свадьбы, которую они когда-нибудь отпразднуют. Харумэ налила себе еще чашку саке — тайный тост за вечную любовь.

Но не смогла проглотить напиток: саке пролилось изо рта, заструилось по подбородку. Губы и язык Харумэ странно защипало, горло, словно забитое ватой, разбухло и онемело. Стало холодно, и тело охватила слабость. Комната поплыла перед глазами, неестественно закружились яркие огни ламп. Она в страхе уронила чашку. Что с ней?

Харумэ затошнило. Она согнулась и прижата руки к животу. Горячая кислая масса забивала горло, вырывалась наружу через нос, заливая пол. Она икала и кашляла, не в силах вдохнуть. Испугавшись, Харумэ бросилась к двери. Но мышцы на ногах стали как ватные, она оступилась, сосуды с благовониями, бритва, нож и сосуд с тушью разлетелись по всему полу. Шатаясь, с трудом передвигая ноги и изо всех сил борясь с удушьем, Харумэ добралась до двери и распахнула ее. Хриплый крик сорвался с немеющих губ:

— Помогите!

Коридор был пуст. Вцепившись в горло, Харумэ на подгибающихся ногах двинулась в сторону голосов, которые звучали искаженно и словно издалека. Лампы на потолке горели, как солнца, слепя ей глаза. Она судорожно хваталась за стены и сквозь туман изматывающей тошноты вдруг увидела черные крылатые тени, преследовавшие ее. Когти нацелены в волосы. Громкий писк эхом отдавался в ушах.

Демоны!

Прислужницы поднесли саке матери Сано и судье Уэде, демонстрируя уважение к новым отношениям между двумя семьями, потом стали обносить чашками с вином всех собравшихся, которые хором скандировали: «Омэдэто гозаимасу — поздравляем!»

Сано видел счастливые лица, обращенные к нему и Рэйко. Любящий взгляд матери согревал ему Душу. Хирата, непроизвольно поглаживая черную щетину на голове, обритой во время их расследования в Нагасаки, весь светился. Судья Уэда с достоинством кивал в знак одобрения; сёгун улыбался.

Сано взял со стола официальный документ о браке и прочел его срывающимся от волнения голосом:

— "Теперь мы навеки связаны как муж и жена. Клянемся честно исполнять наши брачные обязательства и провести жизнь до последнего дня в бесконечном доверии и любви. Сано Исиро, двадцатый день девятого месяца третьего года эры Гэнроку".

Рэйко зачитала идентичный документ от своего имени. У нее был высокий, чистый и мелодичный голос. Сано впервые его услышал. О чем они будут говорить сегодня ночью, одни, вместе?

Прислужницы вручили Сано и Рэйко по ветке дерева сака с прикрепленными полосками белой бумаги и проводили к алькову, где они сделали традиционное свадебное подношение богам. Маленькая и стройная, Рэйко едва доставала до плеча Сано. Длинные рукава и полы ее кимоно тащились по полу. Они вместе склонились и положили ветки на алтарь. Прислужницы дважды поклонились алтарю, затем дважды хлопнули в ладоши. Все собравшиеся последовали их примеру.

— Церемония завершена, — объявил монах, творивший заклинания. — Теперь жених и невеста могут строить гармоничную семью.

Преследуемая демонами, Харумэ по запутанным коридорам женской половины добралась до двери, ведущей в главный дворец. Там стояли знатные дамы в цветных ярких кимоно, их сопровождающие и несколько стражников. Силы Харумэ убывали. Хрипя и кашляя, она упала на пол.

Все обернулись, шелестя шелковыми нарядами. Раздались крики:

— Это госпожа Харумэ!

— Что с ней?

— У нее весь рот в крови!

Изумленные, испуганные лица склонились над Харумэ. Уродливые багровые нарывы скрывали знакомые черты женщин, которых она хорошо знала. Носы вытянулись, глаза горели огнем, скалились клыкастые рты. Из-за спин торчали черные крылья, рассекающие воздух. Шелковые наряды превратились в зловещее оперение чудовищных птиц. Со всех сторон тянулись когти, нацеленные на нее.

— Демоны, — выдохнула Харумэ. — Не приближайтесь. Нет!

Сильные руки подняли ее. Зазвучали властные мужские голоса:

— Она больна. Приведите доктора...

— Не дайте ей сорвать свадьбу сёсакана-самы...

— Отнесите ее в комнату...

Ужас вернул силу ослабшим мышцам Харумэ. Она брыкалась, вырывалась, пыталась вздохнуть. Из горла вылетел хриплый крик ужаса:

— Помогите! Демоны! Не дайте им меня убить!

— Она сошла с ума. Отойдите! С дороги! Она буйная.

Ее потащили по коридору, орущая, бьющая крыльями толпа следовала за ними по пятам. Харумэ пыталась вырваться. В конце концов похитители опустили ее на пол, прижав руки и ноги. Она в ловушке. Демоны разорвут ее на части, потом сожрут.

Жуткие мысли мелькали в голове Харумэ, а в ее теле собиралась еще более страшная сила. По костям, плоти и нервам прошла сильная судорога, натянула жилы, обмотала невидимой цепью внутренние органы. Харумэ закричала от боли, ее спина выгнулась, непослушные конечности задергались. Пронзительно крича, демоны отпустили ее, отброшенные мощной конвульсией. Вторая, еще более сильная судорога — и темнота поглотила все вокруг. Внешние ощущения исчезли, она не видела и не слышала демонов. Бешеный, неровный стук сердца отзывался в ушах. Еще одна судорога — Харумэ широко открыла рот, но так и не смогла вздохнуть. Последняя мысль была о любимом: с печалью, столь же сильной, как боль, она поняла, что больше никогда не увидит его в этой жизни. Последний всхлип. Еще одна неслышная мольба: «Помогите...»

• Предыдущая
• 2/84
• Следующая