Жена самурая - Роулэнд Лора Джо - Страница 22

• Предыдущая
• 22/64
• Следующая

— Убийство? — От изумления маленькие глаза настоятельницы округлились. — Простите, я не знала. — Она покачала головой. — Мы здесь почти не имеем новостей из внешнего мира... Простите за то, что я ошиблась насчет цели вашего приезда.

— Мне нужно поговорить с Кодзэри в связи с дознанием, — сказал Сано. — Это не займет у нее много времени.

Поколебавшись, настоятельница согласилась:

— Я пошлю за Кодзэри.

— Пожалуйста, не говорите ей, кто я и зачем явился, — предупредил Сано. — Я сделаю это сам.

— Хорошо.

Когда настоятельница ушла, Сано бросил монету в ящик для пожертвований, зажег и поставил свечу на алтарь. Он мысленно помолился за успех своей миссии и за безопасность Рэйко, которая в этот момент находилась в императорском дворце.

— Госпожу Асагао вызвали во дворец, но она сказала мне, чтобы мы примерили ваш новый костюм для спектакля, — прощебетала фрейлина, встретившая Рэйко за воротами усадьбы наложницы императора.

Порыв ветра прошелестел в листве деревьев и лозах дикого винограда. Гром раскатился по сумрачному небу, и капли дождя оросили гравиевую дорожку, фрейлина крикнула:

— Собирается буря. Бежим!

Она потащила Рэйко к приземистому зданию. Вход сюда был закрыт для всех мужчин, кроме императора. Идя в сопровождении фрейлины по коридорам, Рэйко видела, как служанки заслоняют бумажные стены дома деревянными щитами. Деревянные же рамы, обтянутые бумагой, делили помещение на несколько комнат. В комнатах молодые женщины пили чай или приводили себя в порядок. Замечая Рэйко, они улыбались и кланялись. Император наверняка, помимо Асагао, имел много наложниц, а те — толпы служанок. Отовсюду неслись разговоры и смех.

Покои Асагао выходили окнами в сад; среди ив мелькали холеные лужайки. Ширмы, расписанные пейзажами, делили комнату на гардеробную, спальню и гостиную. В гардеробной находился встроенный шкаф. Неподалеку стоял низкий столик с зажженными масляными лампами, их окружали гребни, щетки, кувшины и зеркала. На полу валялась обувь. Фрейлина указала на богато расшитое красными лилиями шелковое кимоно изумрудного цвета, висевшее на деревянных плечиках:

— Вот ваш костюм. Давайте я помогу вам переодеться.

— О нет, спасибо, в этом нет необходимости, — ответила Рэйко. — Не утруждайте себя.

— Это вовсе не обременительно, — улыбнулась фрейлина. — Для меня честь услужить вам.

— Не сомневаюсь, что вы очень заняты. Уверяю вас, я вполне справлюсь сама.

Молодая женщина растерянно захлопала ресницами.

— Все хорошо, — ободрила ее Рэйко. — Идите. Я не трону вещей вашей госпожи. Если возникнет заминка, я вас позову.

Фрейлина удалилась. Рэйко выждала минуту и поспешно сдвинула дверные створки. Сердце бешено колотилось от страха.

Здравый смысл подсказывал, что письма нужно искать в гостиной. Рэйко обежала взглядом самисэн, музыкальные ноты и игральные карты, валявшиеся на татами, низкие столики, лампы, подушки, железный сундук и письменный стол в виде квадратного ящика красного лака. Рэйко решила начать с письменного стола. На наклонной крышке лежали четыре книги небольшого формата в тканых переплетах. Рэйко перелистала одну. Она содержала текст пьесы, которая накануне разыгрывалась во дворе. Рэйко перенесла книжки на пол и подняла столешницу. Ящик был набит флаконами из-под туши, письменными принадлежностями, негодными к употреблению, мятыми театральными программками и листами, на которых детским почерком были выведены классические стихотворения. Если Асагао со дня окончания школы и написала нечто более существенное, то Рэйко сие не обнаружила.

Дождь стучал по черепичной крыше; ветер летал по саду. Открыв железный сундук, Рэйко увидела куклы и прочие игрушки девочки Асагао. Послышались голоса. Рэйко замерла. Когда вновь воцарилась тишина, она с облегчением перевела дух и, закрыв сундук, шмыгнула в спальню.

На хлопчатобумажном матрасе поверх легкого летнего одеяла лежало скомканное ночное кимоно. Обогнув матрас, Рэйко подошла к стенному шкафу, выдвинула ящики и раздвинула дверцы. Постельное белье, зимние одеяла, угольные жаровни, лампы, свечи — ничего интересного, если не считать бутылочки из-под вина, да и та Рэйко была ни к чему.

Сыщица бросилась в гардеробную и стала рыться в одежде. От шелковых кимоно и поясов струился аромат лилий. Прикосновение к чужим личным вещам заставило Рэйко виновато осознать, что работа детектива часто идет вразрез с правилами хорошего тона. «А не напрасно ли я нарушаю уединение Асагао?» — подумала Рэйко, отодвигая дверцу соседнего отделения шкафа.

В нос ударил знакомый резкий металлический запах. У Рэйко перехватило дыхание. С сильно бьющимся сердцем она заглянула в вонючую темноту. Это лежало в самом дальнем углу. Рэйко медленно протянула руку и вытащила сверток, заляпанный красно-коричневой грязью.

Ошеломленная Рэйко развернула находку и обнаружила два кимоно: из розовато-лилового тяжелого шелка и белое тонкое. Верхняя и нижняя одежда придворной дамы. Полы обоих халатов темнели от засохшей крови. Рэйко немедленно вообразила Асагао в Саду пруда. У ног лежит труп Коноэ. Императорская наложница старается восстановить дыхание, красивое лицо искажено гримасой злобного торжества...

Рэйко в смятении тряхнула головой. Ветер осыпал стены дома брызгами дождя, где-то хлюпала и булькала вода. Оглушительный раскат грома породил женские визги и вопли. А комнату наполнял сухой и неподвижный воздух, атмосфера была угнетающей.

— Милостивые боги, — прошептала Рэйко.

Находка связывала императорскую наложницу с преступлением. И все-таки Рэйко не верилось, что Асагао — убийца. Держа кимоно на вытянутых руках, она смотрела на зловещие пятна и пыталась найти им невинное объяснение.

Возможно, это не кровь Левого министра Коноэ. Возможно, Асагао случайно запачкала кимоно во время месячных. Тогда почему крови так много и только на полах? Может быть, Асагао поранилась или оказала помощь кому-то истекающему кровью. Тогда для чего прятать грязную одежду? А если уж и впрямь она убийца, то с какой стати не уничтожила улику?

Шорох отодвигаемой двери оборвал размышления. Охнув от неожиданности, Рэйко прижала кимоно к груди и обернулась; лицо залило краской стыда.

— О, здравствуйте, ваше высочество. Я как раз... э-э... намеревалась примерить костюм для спектакля.

Асагао остолбенела. Яркий макияж будто поблек, на лбу обозначились морщины. Казалось, Главная наложница не может сообразить, кто перед ней.

— Ваше высочество!.. — озадаченно позвала Рэйко.

Взгляд Асагао уперся в окровавленные кимоно. Странная смесь подозрения, ужаса и покорности отразилась в глазах. Со слабым стоном Асагао осела на пол и закрыла руками лицо.

Летняя буря обрушилась на храм Кодай. Прислушиваясь к раскатам грома и шелесту дождя, наблюдая за длинным алым язычком свечи, которую поставил на алтарь святилища, Сано почувствовал, что рядом кто-то есть. Он обернулся и увидел женщину лет тридцати пяти, среднего роста, в просторном сером кимоно. Она улыбнулась:

— Я Кодзэри. — Тихий голос эхом прокатился по полутемному залу. — Вы хотели поговорить со мной?

— Да, — ответил Сано и внимательно посмотрел на монахиню. Высокий лоб, точеные скулы, гладко выбритый череп идеальной формы. Кожа цвета слоновой кости, будто источающая сияние. Тяжелые, как со сна, веки; разрез глаз полумесяцем. Губы припухлые, чувственные. Сердце у Сано забилось быстрее, дыхание участилось. Эта физическая реакция потрясла его. Он-то думал, что возраст и женитьба оградили его от чар незнакомых красавиц.

Борясь с волнением, Сано представился и сказал:

— К сожалению, у меня для вас плохие новости. Ваш бывший муж, Левый министр Коноэ, умер.

Кодзэри напряглась, улыбка сбежала с губ. Монахиня повернулась к алтарю и спросила:

— Как это случилось?

Сано отметил, что поведение Кодзэри естественно, а вопрос логичен. Но что ее встревожило — смерть Коноэ или приезд детектива сёгуна, — он не разобрал.

• Предыдущая
• 22/64
• Следующая