Танцующая с лошадьми - Мойес Джоджо - Страница 54
- Предыдущая
- 54/100
- Следующая
– Да хоть бы и так. – Она пожала плечами. – Как я уже сказала, это не мое дело.
Он приготовил себе кофе, поражаясь, как четырнадцатилетняя девчонка может заставить взрослого мужчину почувствовать себя виноватым. Он знал, что Наташа разозлится. Просто не ожидал, что так все выйдет.
– Можете дать мне денег? – Она стояла позади него, собираясь уходить.
– Конечно. – Он обрадовался возможности разрядить атмосферу порицания. – Сколько тебе нужно? – Стал рыться в карманах.
– Пятьдесят, – отважилась она.
Он перебирал мелочь на ладони.
– Вот. – Мак протянул серебряную монету.
– Пятьдесят пенсов?
– А ты хотела пятьдесят фунтов? Очень смешно. Послушай, я утром работаю. Днем сниму деньги в банкомате. Могу дать десятку. Ни в чем себе не отказывай. Купи бургеры себе и друзьям.
Она не обрадовалась, как он ожидал. Но ему не надо было беспокоиться об ужине, если Сара проведет вечер с друзьями.
Нужно было поговорить с Наташей. Но он не знал, что ей сказать.
Все резюме дел, которые получает барристер, за исключением имеющих отношение к государственным органам, перевязываются розовой лентой. Этот анахронизм объясняется не только аккуратностью или традицией подачи документов. У ленты было свое предназначение: она символизировала способность барристера эмоционально отстраниться от дела. От него требовалось сохранять независимость и объективность. Перед возвращением папка снова перевязывалась лентой. Барристер должен был забыть факты дела.
Сидя напротив Майкла Харрингтона, Наташа думала, что в каких-то делах было легче соблюдать объективность, чем в других. Они встретились у него в кабинете, чтобы обсудить дело о разводе Перси, слушание которого должно было вот-вот начаться.
– Наташа, ты выглядишь усталой, – заметил он и вызвал свою помощницу. – Надеюсь, ты не корпела над материалами всю ночь.
– Конечно нет.
– Думаю, нам следует встретиться с миссис Перси завтра утром. Как я понимаю, мы ждем заключение судебных бухгалтеров. Можешь пригласить их на эту встречу? Нужно также окончательно решить, каких свидетелей каждый из нас приглашает.
Он внимательно ее изучал, и она точно не могла сказать, как долго сидела, опустив глаза к бумагам.
– Наташа, все в порядке?
– Да.
– Сможешь прийти?
Она заглянула в ежедневник: день был расписан по минутам.
– Я освобожу время.
– Хорошо. Вот, собственно, пока и все. – Он встал, и она стала собираться. – Погоди. У тебя есть минутка? Выпьем чего-нибудь?
Она вспомнила вчерашний вечер.
– Мне чая. – Она снова села. – Спасибо.
– Хорошо.
Помощница просунула голову в дверь.
– Бет, приготовь нам по чашке чая, пожалуйста. Сахар? Без сахара, обе чашки. Спасибо.
Неожиданно он сменил тему разговора: завел речь о своих взрослых детях, о вновь проснувшейся страсти к яхтам. Обсудили знакомого, замешанного в скандале с юридической помощью.
– Я давно хотел с тобой поговорить. Мы задумали кое-какие перемены, хотим перераспределить работу в бюро. Вероятно, откроется вакансия. – (Она выжидала.) – Я с интересом наблюдаю за твоей карьерой. Мне нравится, как ты работала по делу Ричмонда против Тернера и по делу о похищении тройняшек. Я поговорил со многими солиситорами, все отзываются о тебе наилучшим образом.
– Спасибо.
– Если откроется вакансия, она могла бы тебя заинтересовать?
Наташа была застигнута врасплох. Когда она была стажером, фирма «Харрингтон и Левинсон» служила образцом современного, прогрессивного адвокатского бюро с безупречной репутацией. И вот Майкл Харрингтон, его основатель, делает ей заманчивое предложение.
– Я польщена.
Помощница принесла чай. Они подождали, пока за ней не закроется дверь.
– Не скрою, велика вероятность, что мне могут предложить должность партнера на моем нынешнем месте работы.
– Не думаю, что это идеальный для тебя вариант. Знаешь, многие солиситоры-адвокаты переходят целиком на адвокатскую работу? Это будет для тебя стартовой площадкой. Мы могли бы предложить тебе должность с испытательным сроком. Менее чем через пару лет ты могла бы стать адвокатом.
Наташа попыталась переварить сказанное и то, как может измениться вся ее жизнь. Не надо будет больше выполнять работу солиситора, с утра до вечера жить в хаосе. Она займет более независимое положение барристера. Не надо будет ежедневно соприкасаться с жизнью клиентов. После случая с Али Ахмади она не была уверена, что хочет этого.
– Майкл, это серьезный шаг. – На уме у нее был Конор. – Мне нужно все взвесить.
Он написал что-то на листке бумаги и протянул ей:
– Мои телефоны. Не пытайся соединиться со мной через секретарей. Они охраняют меня не хуже мастифов. Звони на прямой номер. Задавай любые вопросы: о деньгах, помощниках, кабинетах – о чем угодно.
– Рекомендации понадобятся?
– Я знаю о тебе все, что нужно, – улыбнулся Майкл. – Куда ты теперь? Еще одна встреча?
Она смотрела на розовую ленточку, силясь вспомнить, что именно она символизирует.
– Вроде того. – Наташа поставила чашку и блюдце на стол. – Майкл, я позвоню. Спасибо. Я тщательно обдумаю ваше предложение.
Дом ничем не выделялся среди других современных малопримечательных домов из некрасивого красно-коричневого кирпича. Только дверные звонки говорили о том, что и без того маленькие жилые ячейки были поделены на еще более крошечные закуты. На тротуаре под изгородью из бирючины развевалась на ветру никому не нужная помятая и грязная лента ограждения, рассказывая свою печальную повесть. Яркие цвета ленты подчеркивали мрачность истории, развернувшейся за этой дверью.
Наташа стояла на тротуаре, всматриваясь в пустые окна, закрытые тюлем. Где теперь двадцатишестилетняя продавщица? Выглядывает на улицу из-за края занавески или все еще в больнице? Может, боится возвращаться домой? Думала ли она о том, что могло привести молодого парня к ней?
Почему Али Ахмади выбрал именно этот адрес? Почему его эпическое путешествие с другого конца света закончилось на этих шести ступенях именно к этой двери? Как ее или чей-то еще недосмотр привел к такому катастрофическому исходу?
Мимо прошла пожилая женщина с клетчатой сумкой-тележкой. Наташа уступила дорогу, улыбнулась, но женщина только посмотрела на нее слезящимися глазами и решительно продолжила свой одинокий путь.
Наташа почувствовала ком в горле. Наверное, она пришла сюда не за ответами. Наверное, ей нужно было извиниться. Я должна была проверить его показания, беззвучно сказала она молодой женщине. Если бы я проверила название города и расстояние, которое, по его утверждению, он прошел, я бы могла тебя спасти. Не пытаясь спасти его, я могла бы спасти тебя.
Зазвонил телефон.
– Вы не забыли о встрече в четыре пятнадцать? – Это был Бен. – Я думал, вы уже должны были вернуться.
– Отмени ее.
Наташа стояла у машины и смотрела на двух девушек с колясками на противоположной стороне улицы. Обе разговаривали по телефону, не обращая внимания ни на детей, ни друг на друга.
– Что вы сказали?
– Отмени ее. Меня сегодня не будет.
Последовала долгая пауза.
– А что я скажу Линде? С вами все в порядке?
– Да. На самом деле нет. Я еду домой. Скажи, что мне очень жаль. Перенесите встречу на любой другой день на этой неделе. Это Стефан Харт. Он поймет.
Только повесив трубку, она вспомнила, что дома у нее больше нет.
У Джессики Арнольд имелось двадцать три ухажера. Четырнадцать из ее класса, четыре из класса старше и остальные просто из школы, из Сандауна и соседних жилых массивов. Ее нынешние кавалеры были мужчины постарше, которые поджидали ее у школьных ворот в низких автомобилях с форсированными двигателями. Как только она забиралась внутрь, они с ревом уносились прочь по улице, содрогаясь от громкой музыки. С большинством она спала. Это не было простое бахвальство, как у других девчонок из класса, которые претендовали на «опытность». Об ее опыте свидетельствовали надписи в туалете и пустые упаковки из-под противозачаточных таблеток, выпавшие из ее сумки, и еще выражение лица мужчин в автомобилях. Они не были похожи на парней, которые удовольствуются долгим поцелуем на скамейке в парке. Джессика гордилась лиловыми пятнами на шее. Она была вынуждена вести себя так, будто это был ее выбор, будто она сама этого хотела, иначе она была бы просто потаскухой.
- Предыдущая
- 54/100
- Следующая
