Танцующая с лошадьми - Мойес Джоджо - Страница 71

• Предыдущая
• 71/100
• Следующая

Линда поставила чай на стол.

– Я могу чем-нибудь помочь?

Наташа промолчала.

Конор стиснул зубы.

– Наташа, послушай, если ты сейчас бросишь дело Перси, можешь забыть о карьере в этой фирме.

– У меня нет другого выхода.

– Не сгущай краски.

– Забыть о карьере? Кто из нас сгущает краски?

– Наташа, речь идет о разводе Перси. Ты передала дело в руки Майкла Харрингтона. От результата этого процесса будет зависеть, станешь ты партнером или нет. От него зависит репутация этой фирмы. Ты не можешь все бросить и ринуться на поиски изворотливого ребенка, который, возможно, подстроил все так, чтобы вынудить тебя взять его под опеку.

Наташа встала и подошла к окну:

– Лин, Бен, оставьте нас на минутку, пожалуйста.

Она подождала, пока они не выйдут. У нее было сильное подозрение, что они подслушивают под дверью, и она понизила голос:

– Конор, я…

– Разве ты не уличила ее в краже? И потом, ты никогда ей не доверяла. С первого дня.

– Ты всего не знаешь.

– Интересно почему?

– Хорошо. Скажи тогда, что бы ты сделал, если бы речь шла о ком-то из твоих детей?

– Но она не твой ребенок! В этом вся чертова разница.

– Я несу за нее юридическую ответственность. Ей четырнадцать лет.

– Еще утром ты кляла ее за то, что она украла твою карточку.

– То, что она воровка, не снимает с меня ответственности.

– А стоит ли маленькая воровка твоей карьеры? Бог мой, Наташа, еще несколько недель назад ты волновалась, что этот ребенок с кучей проблем может разрушить твою карьеру. Теперь ты жертвуешь ею ради подонка, которого ты даже не представляешь в суде.

Она представила себя на месте одного из этих детей, которых называют такими словами, как «подонок», «воровка», и отмахнулась от них. Взяла свое пальто.

– Послушай, – сказал он, – прости. Я не хотел тебя обидеть. Я пытаюсь тебя защитить.

– Конор, ты пытаешься защитить не меня, а мою карьеру.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Это из-за Мака. Ты не можешь вынести того, что я взяла ее вместе с Маком, и теперь, когда она сбежала, должна иметь дело с ним.

– Не придумывай.

– Тогда в чем дело?

– Наташа, я партнер в этой фирме. Если ты отстраняешься от дела в середине процесса, мы не только несем финансовые потери, но и наша репутация страдает. Как легко, ты думаешь, нам будет подцепить выгодного клиента в другой раз, если люди будут бояться, что их бросят в шторм на полпути?

– Откуда они об этом узнают? Я могу вернуться завтра. Объясню все Харрингтону. Он поймет.

– В отличие от меня. Ты бросаешь все, – он сделал ударение на этом слове, – ради ребенка, который тебе даже не симпатичен, и ради бывшего мужа, который превратил твою жизнь в сущее наказание. Что ж, желаю удачи, – произнес он ледяным тоном. – Надеюсь, жертва не будет напрасной.

Здание никогда не отличалось крепостью. Но на этот раз дверью хлопнули с такой силой, что с полок свалилось несколько книг.

Бо первый услышал этот звук. Он настолько устал, что последние полмили Сара плакала от стыда, что заставляет его двигаться дальше. Он еле переставлял ноги, свесил голову, каждый его утомленный мускул умолял разрешить ему остановиться. Но у нее не было другого выхода. У нее самой все болело, от усталости суставы не сгибались, но она понуждала его идти вперед. Наконец она увидела на указателе, что ферма Уиллетт находится в полумиле направо, слезла и пошла пешком, чтобы хоть так облегчить ему жизнь. Она совершенно выбилась из сил. Слезы текли по лицу и смешивались с дождем.

Вдруг они услышали это. Звуки принес порыв ветра: удар, хрип, визг, громкие мужские голоса. Потом все стихло: ветер изменил направление. Бо тотчас преобразился. Вскинул голову, забыв об усталости, и остановился, повернувшись всем телом в сторону странных звуков. Папa как-то сказал, что лошади – циничные создания. Они всегда ожидают худшего. Храбрый Бо задрожал. Сара напрягала слух, пытаясь понять, что происходит, и ее тоже охватила дрожь. Звуки были едва различимы, но было ясно: случилось что-то ужасное.

Они двинулись дальше. Бо пустился легким пугливым аллюром. Он страшился того, что может увидеть, но любопытство пересиливало. Как женщина в ночной рубашке из фильма ужасов.

Они остановились в воротах, глядя на происходящее перед ними. Посередине двора стояла огромная фура. Задние дверцы открыты. Внутри свет. В темноте ярким пятном выделялось что-то красное. Женщина в стеганой куртке согнулась на краю пандуса, закрыв руками лицо. Внутри двое мужчин удерживали лошадь. Она как-то странно изогнулась. Круп опущен, головы и шеи не видно. Похоже, на нее свалилась перегородка, и мужчины пытались ее освободить, громко крича и жестикулируя.

Повсюду была кровь. Она покрыла пол, забрызгала металлические борта трейлера, пропитала воздух, и Сара почувствовала привкус железа на губах. Бо захрапел и попятился в страхе.

– Не останавливается. Боб, дай еще один бинт.

Какой-то мужчина стоял перед лошадью на коленях, делая укол. Отбросил шприц. Руки и лицо были в крови. Ноги лошади дернулись в конвульсии. Другой мужчина, более плотный, чертыхнулся: копыто ударило его в колено.

– Ветеринар в пути! – крикнула женщина. – Будет здесь через несколько минут. Он у Джейка.

Она влезла в фургон и попыталась поднять перегородку.

– У нас нет в запасе ни минуты.

– Могу я чем-нибудь помочь?

Женщина обернулась, увидела Бо, Сарину шапку для верховой езды и поняла, что Сара могла бы пригодиться.

– Поставь его там, милая, и помоги мне поднять эту штуку.

– Джеки, она не застрахована, – проворчал старший из мужчин, откручивая болт в полу.

– Иначе нам его не освободить, – сказал мужчина с сильным ирландским акцентом. – Боже правый, как тебя угораздило, старина, попасть в такую катавасию? – Его голова исчезла за перегородкой. – Это успокоительное ни черта не действует. Джеки, у тебя есть еще один шприц?

Сара поставила Бо в стойло и кинулась обратно к грузовику.

– В офисе есть шкафчик! – крикнула ей женщина. – Он открыт. Найди бутылку, на которой написано… черт, забыла название… ромифидин. И шприц. И принеси сюда, ладно?

Сара бросилась бежать со всех ног, возбужденная этой вселяющей ужас обстановкой и возней в грузовике. Отыскала в шкафчике нужную бутылочку и шприц в пластиковой упаковке. Когда она примчалась обратно, женщина уже протягивала руку.

– Бог мой, Джеки, мне кажется, он отщелкнул ее, – сказал мужчина внутри грузовика.

В его голосе слышалась безысходность. Кровь стекала с резиновых ковриков на вымощенный булыжником двор. Сара смотрела, как маслянистые овалы растекались вокруг каждого камня.

– Дай ему успокоительное, не повредит. А если он на грани, поможет продержаться. Где этот чертов ветеринар?

– Сюда. – Джеки показала Саре. – Попытайся удержать ее.

Сара запрыгнула в грузовик и ухватилась за низ перегородки, которая была плохо закреплена. Руки скользили, мокрые от крови. Она смотрела на двор, стараясь не глядеть на лежащую рядом лошадь.

Джеки зубами разорвала упаковку шприца. Сняла с бутылочки крышку и проткнула иглой, набрала лекарство и протянула в фургон. Сара дернулась: задняя нога чуть не ударила ее.

– Милая, ты в порядке?

Она молча кивнула. Мужчины были в крови с головы до ног. Вокруг крупа лошади образовалось тошнотворное липкое болото. Оно двигалось медленно, зловеще, пульсируя. Сара увидела кровь и на своей одежде.

– Ну, ну, старина. Будет, – успокаивал лошадь ирландец. – Будет. Джеки, у него глаза закрываются. Похоже, последний укол подействовал. Но мне не дотянуться до ноги, пока мы не поднимем эту перегородку.

У Сары заболела спина, но она молчала. Двор осветили слепящие фары, и она подняла голову. Хлопнула дверца, послышались шаги. По пандусу взбежал рыжий мужчина, открывая на ходу чемоданчик.

– О черт! Ну и картина!

– Тим, похоже, он повредил ногу.

• Предыдущая
• 71/100
• Следующая