Напрасные слова - Рубальская Лариса Алексеевна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/52
• Следующая

Люськина мать работала в гастрономе – завсекцией. К ней с черного хода ходили всякие важные люди. Я их называла «всевозможные вельможи». И вот один вельможа, всегда приходивший за главным дефицитом – копченой колбасой, узнал, что дочка его благодетельницы машинисткой в какое-нибудь хорошее место устроиться хочет. И вельможа предложил устроить Людмилу машинисткой за границу. Он был очень большой шишкой, и уже через два месяца Люська присылала мне письма из знойной страны Марокко.

Люська прожарилась на африканской жаре всего год с небольшим. Она вернулась сильно загоревшая, мне подарила три моточка сиреневого мохера – на шапку и шарфик.

Она рассказала мне, что в Марокко за ней ударял один водитель из нашего посольства, а его жена об этом узнала, устроила скандал, и Люську отправили в Москву. Но Люська не очень-то и переживала, потому что соскучилась по березкам. Я удивилась – Люська никогда не была натурой романтичной. А она засмеялась и говорит: «Да не по тем березкам, которые и лесу растут, а по тем, где на валюту шмотки продаются».

В воскресенье Люська пришла ко мне – мы собирались в кино – в необыкновенно красивом пальто из мягкой кожи с меховым воротником.

– Лайка-лама, – пропела Люська, довольная произведенным впечатлением. – Вчера в «Березке» купила.

Как же мне хотелось такое же! Но ничего такого мне в ближайшей перспективе не светило.

А наутро как всегда: машбюро – институт, и так день за днем.

Недалеко от дома, где я тогда жила, был рыбный магазин. А рядом с ним кафетерий. И в день получки я устраивала себе праздник – заходила в этот кафетерий и покупала себе угощенье – два бутерброда со шпротным паштетом и стакан сливового сока, всего сорок копеек.

Конечно, там были лакомства и подороже – бутерброды с дорогой севрюгой и апельсиновый сок. Но ничего такого на зарплату машинистки я себе позволить не могла. Иногда я думала: вот окончу институт, разбогатею и однажды куплю здесь себе все самое дорогое.

Когда я была маленькой, бабушка мне часто говорила смешные пословицы: каждый сверчок знай свой шесток. Или: не летай выше облаков, не встань на точку дураков.

Я бабушку слушала и запоминала. Я вообще многому научилась у бабушки – у нее был очень быстрый ум, она читала толстенные книги, меня заставляла. Конечно, можно было неинтересные места пропускать, но бабушка заставляла подробно все пересказывать, и еще выписывать непонятные слова, и в словарях искать их значение. Если все это не выполнишь, подзатыльник такой получишь, что не обрадуешься. Запомнила я тогда на всю жизнь про сверчка и точку дураков. Спасибо, бабушка.

В юности мне жизнь представлялась лесенкой. Вот я стою где-то внизу, вот – на третьей ступенечке, вот – на двенадцатой. И так потихонечку – вверх, вверх.

Окончила я институт, а учителей в школах больше, чем учеников. И что толку, что всего Пушкина и Маяковского я наизусть выучила, в школе все равно работы нет. Что ж получалось – сверчок есть, а где ж шесток?

Шесток подыскала мама. Однажды она прочитала в газете, что производится прием на курсы японского языка. Вот мама и говорит: «Иди, Ларис, учи. У тебя голова устроена как-то необычно, ты одолеешь. А потом и работу хорошую найдешь».

Где-то на горизонте показалось чудо – лайка-лама – мечта, одним словом. Японский язык я запоминала быстро, уже научилась тарахтеть на нем довольно бойко я даже распевала нехитрые песенки.

Меня взяли на работу в представительство одного японского телеканала. Работа мне очень нравилась – встречи, интервью, съемки. Шеф был мной доволен и однажды за удачно подготовленный материал и классный перевод выдал мне зарплату в сертификатах. Это было целое неземное богатство. Мы пошли с мамой в «Березку» – ей купили кофточку, а мне солнечные очки.

Лесенка моей жизни вела все выше и выше. Появились новые знакомые. Иногда я бывала в ресторанах, на театральных премьерах.

Однажды, как раз был день зарплаты, я шла в театр за билетами на премьеру мимо того самого кафетерия. В памяти всплыла старая мечта о дорогих бутербродах и апельсиновом соке. Сейчас я могла всем этим угостить хоть десять человек.

У прилавка передо мной стояла девочка, похожая на меня в возрасте поры бутербродов со шпротным паштетом.

Она протянула продавщице свои сорок копеек и попросила: «Два со шпротным и сливовый сок, пожалуйста».

Я смотрела на девочку и думала – как все похоже! И в голове у нее, наверно, то же, что когда-то было у меня. Ничего, девочка, все у тебя будет. Жалко только, что в обмен на молодость.

Подошла моя очередь. Я улыбнулась, кивнула на севрюгу и конус с апельсиновым соком. Продавщица назвала цену. Я полезла в сумку за кошельком, но кошелька не было. Я поискала еще раз по всем отделениям – нет! Неужели потеряла! Там столько денег! Сунула руку в карман, между прочим, лайкового пальто. Нащупала там мелочь, выгребла, сосчитала. Не может быть – ровно сорок копеек. Ровно на два бутерброда со шпротным паштетом и один стакан сливового сока. Сверчок удобно уселся на свой шесток и весело мне подмигнул. Я извинилась перед продавщицей и сделала новый заказ.

Возвращаясь на работу, я думала о жизни, о славе, о деньгах. И вспомнила свою умницу бабушку. И пословицу: не летай выше облаков!

Вот так все и вышло. Жизнь сама мне указала, где мой шесток.

Кошелек, между прочим, преспокойно лежал у меня на рабочем столе. Полный денег.

Выше облаков я больше не летаю. Кстати, между прочим, я очень боюсь самолетов. Может быть, потому, что они летают выше облаков?

• Предыдущая
• 10/52
• Следующая