Простая история (СИ) - Чиркова Вера Андреевна - Страница 19

— Вообщем, если в жизни нет справедливости, то и у бога её нечего искать, — разочарованно протянул один из рабов.

— У бога, конечно, не заготовлено для каждого по дворцу, — с сожалением глянув на гостя, вздохнул шаман, — но есть маленькая подсказка. Вы все заметили стол, однако не обратили внимание на горящий в зале очаг. А это и есть символ справедливости, тогда как алтарь только испытание. Огонь очага согреет всех поровну, невзирая, калека, ребенок или воин сядет возле него на скамью. И тем жарче будет огонь, чем больше дров принесут желающие согреться возле него. А теперь я готов выслушать вашу просьбу.

Через несколько минут пятеро бывших бандитов выходили из комнаты вслед за пришедшим за ними прислужником. Не знаю, поймут ли они когда-нибудь тонкости определения справедливости, но уверен в одном, угрожать путникам на дорогах эти люди больше не станут. Жаль только, что не в моих силах переловить разбойников Останы, чтобы привезти сюда. Да и вряд ли шаман смог бы приютить всех, кто промышляет на дорогах.

— Твои спутники могут отдохнуть, пока мы поговорим, — опередил мой вопрос Ештанчи, кивком пригласив следовать за ним.

В дальней комнате, на втором этаже, куда шаман привел меня, тщательно отпирая и запирая за собой двери, Ештанчи разлил по чашкам чуть остывший чай из обернутого тканью чайника и капнул туда останского бальзама.

— Ну, и как там поживают Леон с Клариссой? — плюхнувшись на стул напротив меня, неожиданно спросил шаман на языке моей родины и довольно хихикнул, заметив какое впечатление произвел его вопрос.

— Неплохо, — и не пытаясь скрыть ошеломленный взгляд, процедил я, прикидывая, какими словами объясню наставнице, что именно подумал о ней в эту минуту.

Если будет нужен совет или помощь, можно попробовать обратиться к шаману в Декте. — вот ее слова, словно невзначай брошенные на прощанье, когда Клара перечисляла адреса и имена тех, кто сможет помочь в трудную минуту. Если таковая, конечно случится.

— Не обижайся на них. — примирительно вздохнул проницательный шаман. — это было мое условие. Я сам решаю, кому можно доверять, а кому нет. Сам понимаешь, если кто-нибудь чужой вызнает, что шаманом Ештанчи прикидывается маг из Этавирской цитадели, мне очень не поздоровится. Хотя Амирту я служу честно и вполне осознанно.

Я все это понимаю, но вот по каким критериям он определил, что мне можно доверять, наверное, не соображу никогда. Впрочем, особого значения это сейчас не имеет.

— Что ты знаешь о странных событиях, происходящих в Остане, и связанных с исчезновением людей? — задал я главный вопрос, над которым неотрывно думал последние семь дней.

— Много чего. Но вначале ты расскажи мне, с чего начал это расследование. — серьезно кивнул маг.

Глава 8

Было раннее утро, когда ворота Декты заскрипев, распахнулись, чтобы выпустить нас из города.

Сторож уже был другой, молчаливый и трезвый, и двигался он быстро и ловко.

Мы выезжали вчетвером, я, Рудо, Тахар и юный парнишка-лучник, в которого по совету шамана превратилась Лайли. С ее худенькой фигуркой и мальчишескими манерами оказалось достаточно слегка подстричь и без того короткие волосы и наложить простенькую иллюзию. Стриг сам Тахар, а иллюзию накладывал Ештанчи, другого имени маг мне не назвал, да я и не стремился его узнать. Меньше знаешь, спокойнее спишь, слишком часто в моей жизни эта поговорка полностью оправдывала себя.

Разумеется, когда мы прибудем в Дильшар, и окаянное снадобье наберет силу, придется переодеть Лайли в читэру и запереть в доме, который мы собираемся снять поближе к ханскому дворцу. Шаман подсказал несколько способов, как можно проникнуть во дворец, не вызывая ничьих подозрений, и дал пару адресов надежных людей, поэтому слегка размытый первоначальный план начал обретать четкие подробности и точные линии. Хотя вероятность импровизации остается всегда, рассчитать все тонкости просто невозможно.

Иштан остался гостить у шамана, чиновник никогда не был сильным бойцом, и свое существование в банде Тахара вспоминал с содроганием. Дни, когда приходилось бежать на невинных путников с мечом наперевес, были в его памяти едва ли не чернее того дня, когда вместе с домом сгорела его прошлая жизнь. Он так больше и не вернулся в привычное кресло чиновника, прекрасно поняв жестокое предупреждение.

Ехали мы молча, прохладная сырость раннего осеннего утра не располагала ни к душевным разговорам, ни к шуткам. Спутники мои были явно не в духе, но особенно мрачным и неразговорчивым казался Рудо. Стиснув губы, смотрел строго вперед, и выглядел со своей десятидневной черной щетиной, покрывшей подбородок и щеки, больше похожим на разбойника, чем аккуратно причесанный, сияющий гладкими щеками Тахар. Бывшему правителю маг из предосторожности тоже подправил стойкой иллюзией черты лица, в столице нам могли встретиться люди, знавшие его раньше.

Вчера вечером я все-таки отправился в комнату Рудо, чтобы поговорить по поводу рабов, но он, едва выслушав первую фразу, заявил, что все уже понял и хочет спать. Не хочешь, не нужно, не стал настаивать я, решив, что по его поведению в пути пойму, действительно язва осознал свои заблуждения, или ему просто неприятно об этом говорить.

Часа за два до обеда мы выехали на центральную дорогу, и путешественники стали попадаться намного чаще. Здесь, в открытой взгляду необъятной степи, вблизи довольно больших городов встречались не только ощетинившиеся копьями охраны длинные обозы, но и путники, странствующие по трое и даже по двое. И все они, подъезжая ближе, демонстративно выставляли напоказ приготовленное для боя оружие.

— Нам навстречу едет какая-то процессия. — остроглазая Лайли первая заметила клубящуюся вдалеке пыль.

— Может и не процессия. — из чистого упрямства хмуро фыркнул язва. — несколько всадников, несущихся вскачь вполне могут поднять такую же пылищу.

— Несколько всадников приближались бы намного быстрее, я слежу за ними уже несколько минут, — упрямо стояла на своем девушка.

— Давайте отъедем в сторонку, — предложил тургон, — местные князья не любят, когда пылят им в лицо.

— Тогда налево, — решил я, ветер дул именно с этой стороны.

Собрать на себя всю пыль, поднятую встречным обозом мне тоже вовсе не улыбалось. Да и видно с наветренной стороны будет намного лучше, хотя и мы будем как на ладони.

Мы направили лошадок в сторону от протоптанной ровной дороги и не спеша двинулись в прежнем направлении. До ближайшего города я рассчитывал доехать на закате, если устраивать не больше двух коротких привалов. Три вьючные лошадки, связанные одной веревкой, как бусины на нитке, послушно трусили сзади Рудо, неся на своих спинах запас еды и воды. Не на каждом перегоне между городами встречались обмелевшие к осени речки или колодцы. А последние, если и встречались, обязательно имели хозяина, жившего рядом и державшего несколько крепких рабов, для сервиса путников и охраны своей главной ценности, воды.

Путешественники, метко названные Лайли процессией, приблизились уже настолько, что стали видны едущие впереди хорошо вооруженные стражники в одинаковой кожаной броне и следующая за ними большая удобная повозка, местный аналог наших карет. Войлочные боковины повозки были подняты, и занавешены тонкой тканью, неплохо защищающей от мух и пыли, но пропускающей легкий ветерок. За ней двигался целый караван разнообразных средств передвижения попроще, от повозок, везущих сопровождающих важную персону приближенных лиц до передвижной кухни и телег с поклажей.

Размеренно и спокойно продолжая свой путь, мы старались не особенно пялиться на неспешно передвигающийся странный караван, и очень надеялись, что и мы их не заинтересуем.

Зря надеялись. И поняли мы это слишком поздно, когда от головы и хвоста процессии внезапно свернуло в нашу сторону по четверо воинов на быстрых скакунах.

— Что делать будем? — сквозь зубы прошипел Рудо, стискивая повод с такой силой, что на руках напряглись жилы.