Юнги с Урала - Леонтьев Алексей Петрович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/71
• Следующая

— А кто это «всякие», мы что ли? — продолжал ставить на место Умпелева Рудаков. — Тогда зачем ты в нашу морскую семью влиться хочешь? Тем, кому море нравится только с берега, на флоте не место. Таким лучше оставаться на суше...

Зашумели на Умпелева и другие.

— Ну, ладно, спорить не будем. На первый раз кашу сварю я. Тот, кто это делать не умеет, пусть присматривается, — заявил Митька.

Я знал, мой друг на этом деле не опростоволосится. Рано лишившись родителей, еще до приезда в детдом, он несколько лет опекал младшего братишку. При этом не только умел накормить ребенка, сварить ему кашу или суп, но и стирал, шил на него, обмывал, делал многое такое, что нам и не снилось. В детском доме умение все делать без помощи взрослых, прилежание, хозяйственность сделали его нашим вожаком, с которого мы брали пример не только в учебе, но и в труде, поведении.

Стараясь хоть чем-то помочь своему дружку, мы с Сережкой на очередной остановке сбегали за водой. Найти ее было не трудно. В те годы на станциях повсеместно мелькали вывески-указатели со словом «Кипяток». Он помогал пассажирам, едущим в неотапливаемых теплушках, а то и просто на платформах, тормозных площадках, не только согреться, но и к какой-то мере приглушить постоянно испытываемое чувство голода.

Когда вода была принесена, нужное количество крупы. соли и жиров отмерено, выяснилось, что нет дров.

— Организуйте! Надо, понимаете? — коротко бросил забежавший в вагон на минутку Воронов. У него были на станции какие-то дела, поэтому объяснять, где и как организовать, он не стал.

— Организовать — значит, украсть, — пояснил Умпс-

лев.

Такое разъяснение мы дружно отвергли и стали на каждой остановке в поисках дров выходить на платформы Одни их спрашивали у железнодорожников, другие — у ехавших в соседних вагонах пассажиров. Но кроме подобранных вдоль путей случайных щепок и мелких сучков найти ничего не удалось. Зато постоянное шныряние вдоль состава помогло сделать немаловажное для нас открытие. Оказалось, в противоположном конце состава в двух вагонах ехала другая группа будущих юнг — уроженцев Свердловской области.

О них позаботились лучше. Дров у соседей, правда, тоже не было, но зато имелся уголь. О существовании такого вида топлива многие из нас, особенно выходцы из сел и деревень, даже не подозревали. Но и у свердловчан не все было. Они, как и мы, варили кашу. А заправить ее было нечем.

— Баш на баш — и все будет в порядке, — предложил Семенов.

Так мы и сделали. Свердловчане поделились с нами углем, мы им дали масло.

Сваренная Митькой пшенная каша получилась на славу. Во всяком случае, ели мы ее с большим аппети-

том. А Умпелев даже от добавки не отказался. Да и после ужина старался держаться к бачку с оставшейся кашей поближе.

— Молодцы! — похвалил Воронов. — Находчивость и взаимовыручка — качества для моряков очень нужные.

Присев возле натопленной «буржуйки», он стал нам рассказывать о флотской дружбе и морском товариществе, так необходимых на службе и в бою.

По его словам выходило, что «моряк моряка должен видеть издалека», и если заметит, что братишку обижают, себя не пожалеет, а товарища выручит.

На очередной станции всем вагоном принимали гостей — ребят из Свердловска. Их набилось к нам так много, что перегон от станции до станции многие даже не сидели, а стояли. Ближе других ко мне оказались Игорь Лисин, Леня Светланов, Юра Татарников и Саша Пошляков, с которыми я проговорил до самого паровозного гудка, предвещавшего очередную остановку. «Хорошие ребята, — думал я, провожая новых друзей в их теплушку.— Настоящие братишки». Это слово пришло к нам от Воронова, которого за его заботу, чуткость, внимание, умение понимать ребячьи души многие из нас уже были готовы почитать не меньше родного отца. А для нас, детдомовцев, не имевших родителей, за дорогу он стал еще ближе и дороже. По вагонам о нем ходили настоящие легенды. Нам хотелось знать о своем командире как можно больше.

— Товарищ старшина, а правда, что вы на «Авроре» служили? — спросил как-то Рудаков.

«И откуда он это прослышал? — подумалось мне. — Лежит на нарах рядом, а все новости узнает раньше меня».

— Умора, — рассмеялся Воронов. — И это проведали. Да, было такое дело, доводилось служить матросом на легендарном революционном крейсере.

Старшина качал рассказывать о знаменитом залпе по

Зимнему, возвестившем начало новой социалистической эры.

Василий Петрович знал столько интересного, и мы были готовы внимать ему многие часы. Радовались, когда поезд шел без остановок и появлялась возможность слушать и слушать его удивительные рассказы.

Даешь Северный!

В Москве побывать не удалось. А так хотелось взглянуть на нее! Хотя бы через дверь теплушки, малюсенькие вагонные оконца, узкую дверную щель, откуда пристанционные строения, будки стрелочников, телеграфные столбы и деревья кажутся несущимися тебе навстречу. И их порой не то что не успеваешь рассмотреть, но даже сосчитать.

— Поезд взял курс на север. Скрывать дальше пункт назначения смысла нет. Едем в Архангельск, — сказал однажды Воронов.

— Ура-а-а! Даешь Северный! — закричали будущие юнги.

— А не рано ли радуетесь? Знаете ли вы, что значит служба на севере? Имеете ли представление о тех трудностях, которые вас там ожидают? — остудил наш пыл старшина.

Все приумолкли.

— Не пугайте! Возвращаться домой, шишеньки, все равно поздно! — выкрикнул Умпелев.

— Нет, не поздно, потому и спрашиваю. У вас еще будет возможность вернуться. Так что, у кого возникли сомнения, пусть не стесняется...

Сделав паузу, Воронов продолжил:

— Флот любит смелых, сильных, выносливых. Тех, кто не боится трудностей. Без этих качеств на кораблях делать нечего. Трус и размазня кораблю и личному со-

ставу может принести только вред и непоправимые беды. Подумайте об атом еще раз.

Говорят, когда едешь на новое место, первую половину пути думается о том, с чем расстался, а вторую — о том, что ждет впереди. Возможно, так оно у кого-то и бывает, но мне было трудно сосредоточиться на чем-то одном. В голове теснилось много разных мыслей, охватывали противоречивые чувства. Хотелось сражаться с врагом вместе с полюбившимися мне волжскими моряками, а ехал не воевать, а учиться, да к тому же еще неизвестно где и на кого. Вспоминались родные и близкие, оставшиеся в Юрлинском районе, Очере и на Белой горе. Доведется ли с ними еще свидеться? Что ждет каждого из нас впереди?

-— Стоит ли унывать, братишки? — подражая в выражениях Воронову, шептал своим друзьям по Оханско-му детскому дому Саше Ходыреву, Ване Неклюдову и Феде Марукину Валька Бобров. — Флот — это флот! — и он показал друзьям крепко сжатый кулак с оттопыренным большим пальцем. — Там дружба — во, на «большой»! Если в чем трудности и будут — братишки помогут.

Валька был старше нас, опытнее. Три года назад он сумел стать воспитанником Пермской авиашколы, а в 40-м году вместе с Ваней Неклюдовым — воспитанником Кунгурского полка. В самом начале войны их полк участвовал в жестоких боях в районе Полоцка. Валентин был ранен, попал в госпиталь, а потом их обоих, Вальку и Ваньку, как малолеток, отправили обратно, в детдом. И вот они уже в наших рядах. В рядах будущих юнг Военно-Морского Флота.

У меня не было такой богатой биографии, но и я, будучи на Волге, убедился, насколько сильна флотская дружба. Взять хотя бы отношение моряков ко мне. Они приютили, обогрели меня, из своего флотского пайка кормили, поили, старались научить морскому делу, сделать

корабельным специалистом. Благодаря им я уже знал азбуку Морзе, умел обращаться с ключом, вести передачи с помощью флажного семафора. Там же, возле Гурьева, я научился варить суп, кашу, компот, стряпать котлеты, готовить макароны по-флотски. Теперь, когда настало время все делать самим, я был от души благодарен моим наставникам. «Надо написать им письмо», — подумал и стал соображать, что же я могу сообщить Гурьеву. Но глаза слипались, мысли в голове путались. Мои полусонные раздумья прервал вагонный толчок. Поезд остановился настолько резко, что «буржуйка», стоявшая на кирпичах в середине вагона, моментально оказалась возле выхода, на ее место попадали слабо закрепленные колена железной трубы. На кого-то из спавших на нарах первого этажа свалился бачок с недоеденной кашей. Тут и там звенели падающие ложки, кружки...

• Предыдущая
• 7/71
• Следующая