Полуденная буря - Русанов Владислав Адольфович - Страница 37

• Предыдущая
• 37/74
• Следующая

Изящный силуэт в коричневой куртке, украшенной на рукавах бахромой. Серебристые волосы собраны на затылке в длинный хвост. Острый кончик уха виднеется из-под небрежно выпущенной пряди. А в руке зажат хищно поблескивающий наконечником дротик.

Перворожденный?

Истину говорят – только во сне можно оказаться в такой компании...

Слева тоже прижался к земле, вглядываясь в сумрак, настороженный, готовый к схватке сид.

Быть этого не может!

И тут я заметил белый балахон на моих собственных плечах. При попытке получше рассмотреть диковинную одежду на глаза упал золотой локон. Вот уж никогда у меня волос такой масти не было!

Аж зашипел от удивления...

Сид справа укоризненно покачал головой и прижал палец к губам. Дескать, тихо, дурень.

Дурень и есть, коль с перворожденными заодно напасть на кого-то замыслил. Пусть даже и во сне. Дурень ты, Молчун, полнейший. Да еще и старый дурень.

Э, погодите-ка...

Я точно знаю, кто я. Вовсе не Молчун, ничтожный старатель. Нет.

Я – Руган Утренний Туман, ученик филидов из Уэсэл-Клох-Балэ, и Айлиль Черный Буревестник недавно хвалил меня за успехи в исцелении рваных ран. Справа от меня Эйте Лох Дуг – непревзойденная разведчица и следопыт, гордость клана Мак Тетба. Слева – Кухан Мак Тьорл, младший сын ярла Риена, главы одного из старейших родов, явившегося в Дохьес Траа с Эохо Бекхом.

Дальше, и в этом нет ни малейшего сомнения, скрываются в подлеске еще девять – разведчики-следопыты, искусные во владении любым оружием, и способнейшие из молодых филидов.

Вот тут я и ощутил Силу. Странное чувство. Много раз я собирал и использовал магическую энергию, но ощущал ее по-другому. Будучи человеком, собирал Силу, словно холодную ключевую воду в пригоршню. И удерживал, напряженно сжимая невидимые пальцы, стремясь не дать ей просочиться в мельчайшую щелку. С тем, чтобы потом выплеснуть в нужное время в нужном месте. Здесь Сила больше походила на сгусток живого упругого ветра, скрученного в замысловатый узел. Она не стремилась убежать, напротив, льнула ко мне, ластилась, словно щенок. Невольно примериваясь, что бы такого с Силой удумать, я с удивлением уяснил – ничего такого, чему в Школе учили. А вот уроки Уэсэл-Клох-Балэ всплыли в памяти сами собой. «Разворот ветра», «призрачная вуаль», «обводящий щит», «туман сна»... И много чего еще.

Как интересно!

Впору бросить жалеть о пропавшем отдыхе и начинать учиться. Учиться и запоминать. В жизни пригодится. А если и не пригодится. то просто интересно. Новое знание, оно всегда интересно. Это лодыри выдумки выдумывают: зачем мне то, зачем мне это, мне моего до погребального костра хватит – и весь сказ. Кто в силах жизнь свою не то что на десяток лет, всего бы на пару месяцев вперед увидеть? Никто. Человек предполагает, а Сущий Вовне располагает. Какие он тебе испытания тела и духа завтра преподнесет?

Но разобраться с магией перворожденных я не успел.

Откуда-то издалека – мне показалось, чуть ли не из-под земли, – донеслось протяжное низкое гудение. Слуха у меня музыкального никакого, а поди ты, разобрал, что всего в две-три ноты мелодия. Да и можно ли такой заунывный вой мелодией назвать?

Вначале подумал – рог корабельный. Таким мореходы и озерники в тумане перекликаются, чтобы судно на судно не налетело. Потом почудилось – гайда. Это у веселинов инструмент навроде дудки с козьим мехом есть такой. Сперва игрок мех надувает, а потом дырочки в трубке открывает-закрывает. А она ревет – спасу нет. Будто жилы из тебя тянет через уши. Не один случай знаю, когда веселинам, удумавшим где-нибудь на ярмарке трегетренской свои танцы завести, по загривкам народ настучал. За удивительное благозвучие.

Звук близился, и я понял – не гайда и не рог. Голос. Чья же глотка такое выдать способна?!

Лох Дуг напряглась, приподнимаясь над кустами. Покрепче сжала в кулаке дротик.

Проследив за ее взглядом, я увидел процессию, неторопливо вступающую в очерченный каменными монолитами круг.

Болги!

Точнее, фир-болг. Уничтоженный сидами народ.

Болгов было трое. Внешне мало чем отличные от нашего недавнего знакомца, они шли по неприметной тропке меж сосен. Плотная, короткая шерсть, покрывавшая тучные тела, отливала серебром. Они были стары, очень стары. Даже проживший больше тысячи лет наш Болг не был седым. Ниже объемистых, колыхавшихся на каждом шагу животов свисали махонькие переднички из неизвестной мне ткани. Не кожа и не мех. Больше похоже на грубое посконное полотно.

Фир-болг точно рассчитали время появления в капище. Когда первый вступил в круг, розовые лучи появившегося солнечного диска отразились от гранита, заиграв радугой в иголочках обманки и пластинках слюды.

Так. Заявились, певуны...

В глубине души я сочувствовал неповоротливым великанам из народа мудрецов и ученых, но, оказавшись в теле сида, слившись воедино с разумом перворожденного, невольно проникаешься его взглядами на мир. И в том мире место для фир-болг не оставалось.

Процессия неспешно приблизилась к центральному, тринадцатому, камню. Плоскому и низкому. Больше похожему на алтарь.

Тьфу ты! Алтарь и есть! Причем тот самый, про который Болг толковал.

Вот куда меня занесло!

По мере приближения болговских жрецов-старейшин к алтарю их пение становилось все громче и громче. При этом рта никто из них не открывал. А когда трое болгов, взявшись за руки, окружили плоский камень, звук взвился к прояснившемуся небу, набирая необоримую силу.

Отполированная поверхность алтаря дрогнула и – я не поверил своим глазам – пошла легкой рябью. Словно лужа, в которую упала капля дождя.

А потом камень открылся подобно распускающемуся поутру цветку. Нет, без волшебства тут уж точно не обошлось.

Посреди каменного цветка, там, где живому полагается иметь пестики и тычинки, лежала Пята Силы. М’акэн Н’арт. Невзрачная коричневато-белая деревяшка. На первый взгляд полная ерунда и безделка.

– Бюэль!! Бей!!

Мак Тьорл взвился в прыжке, какому позавидовала бы и кабарга, спасающаяся от волков на скальном карнизе.

– Баас, ан’хеа!!! Сдохните, звери!!! – тонким голосом выкрикнула Эйте Лох Дуг, и ее дротик воткнулся ближайшему фир-болг между лопаток.

Помимо воли я оказался на ногах. Пальцы сложились в причудливый знак. И тут же Сила из играющего щенка превратилась в грозного цепного кобеля. Незримая сеть опустилась на плечи серых великанов, сковывая движения до дрожи скрученными струями воздуха.

Что же я делаю?! Как можно?!

Но Руган Утренний Туман жил своей жизнью, нисколечко не озабоченный думами и чувствами не родившегося еще да и попросту неизвестного в те далекие времена салэх.

Прочие сиды тоже не теряли времени даром. По седой шерсти болгов побежали голубоватые сполохи искр. Один из жрецов вскинул лапы к горлу – невидимая удавка перекрыла ему дыхание, выдавливая остатки жизни. Остатки потому, что в туловище каждого фир-болг торчало уже не менее десятка легких копий – любимого оружия перворожденных.

– Бюэль! Баас! – От боевых кличей сидов звенело в ушах.

И я понял, что ору наравне со всеми:

– Бюэль! Баас!

И наравне со всеми швыряю заклинание за заклинанием в агонизирующих старейшин.

– Эмах! Вперед! – скомандовал Кухан Мак Тьорл. Видно, он был здесь за старшего.

Следопыты и воины бросились в капище, выхватывая на ходу короткие мечи. Усилием воли я попытался отвести взгляд Ругана – свой взгляд – от кровавой сцены. Но не смог, не справился.

Называвшие фир-болг зверями сиды сами уподобились перемазанным горячей алой влагой стрыгаям. Клинки взлетали и опускались, с чавканьем втыкаясь в дергающиеся тела. Иногда удар сопровождал сухой стук – надо думать, сталь встречалась с костью. А когда мечи вновь вздымались вверх, с них срывались клочья слипшейся, почерневшей, некогда седовато-серой шерсти...

Все это я отмечал видением Молчуна. Потому что Руган Утренний Туман, вместе с прочими филидами и учениками филидов, не терял времени даром, накидывая на капище и все, что в нем творилось, скрывающую завесу. Народу фир-болг не полагалось раньше времени узнать о свершившемся разорении святыни.

• Предыдущая
• 37/74
• Следующая